Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Заключение

Список литературы

Введение

ХVI век является веком необычайного подъема самодержавной власти в России, и вместе с тем является последним веком Рюриковичей - первой династии на русском троне.

Иван Грозный, фактически, стал последним самостоятельным правителем из этой династии, причём настолько самостоятельным и самодержавным, что всячески стремился избавиться от советников, не только злых, но и добрых. Личность царя настолько сложна, что историки на протяжении столетий высказывают зачастую полностью противоположные мнения, одни его порицают, говорят, что «Никогда Россия не управлялась хуже», другие оправдывают. Иван Васильевич в себе совмещал настолько много разных черт характера, был настолько противоречивым и непредсказуемым, что достоверно описать его личность могли только современники, непосредственно жившие с ним и служившие у него, одним из которых был Андрей Курбский. А. С. Пушкин так описывал Грозного царя: «Причудливый, ипохондрик, набожный, даже верующий, но пуще всего боящийся дьявола и ада, умный, принципиальный, понимающий развращенность нравов своего времени, сознающий дикость своей варварской страны, до фанатизма убежденный в своем праве, подпадающий, как чарам, влиянию Годунова, страстный, развратный, внезапно делающийся аскетом, покинутый изменившим ему Курбским, другом, который давно понял его, но под конец не мог не оставить его, - странная душа, исполненная противоречий!»

1. Краткая биография А.М. Курбского

Андрей Михайлович Курбский (1528--1583) принадлежал к знатному княжескому роду Рюриковичей. Родился в Ярославле, в семье, отличавшейся литературными интересами, видимо, не чуждой западному влиянию. Происходил из рода именитых ярославских князей, получивших фамилию от главного села своего удела -- Курбы на реке Курбице. По отцовской линии он происходил от князя Смоленского и Ярославского Федора Ростиславича (около 1240-- 1299), который в свою очередь являлся потомком в десятом колене великого князя Киевского Владимира Святого. По материнской же линии князь Курбский был в родстве с супругой Ивана Грозного Анастасией Романовной. Его прадед Василий Борисович Тучков-Морозов и прадед Анастасии Иван Борисович были родными братьями. "А тая твоя царица мн?, убогому, ближняя сродница", -- отмечал: князь Курбский в одном из своих посланий Ивану Грозному.

Современники князя, равно как и последующие исследователи его творчества, отмечали большую образованность князя Андрея. Он изучил древние языки (греческий и латынь), владел несколькими современными, увлекался переводами, да и в оригинальном творчестве ему удалось «постичь тайну исторического искусства».

Он был одним из влиятельных государственных деятелей и входил в круг самых близких царю лиц, который он позже сам назвал «Избранной Радой». Во главе этого кружка служилой знати и придворных фактически встали дворянин из богатого, но не знатного рода А.Ф. Адашев и духовник царя протопоп Благовещенского собора Кремля Сильвестр. К ним примыкали знатные князья Д. Курлятев, Н. Одоевский, М. Воротынский и др. Активно поддерживал деятельность этого кружка митрополит Макарий. Не являясь формально государственным учреждением, Избранная рада была по сути правительством России и в течение 13 лет управляла государством от имени царя, последовательно осуществляя целую серию крупных реформ.

Вплоть до 1564 г. Андрей Курбский являлся ближайшим сподвижником русского царя, влиятельным царским воеводой. Более того, он был одним из любимцев Ивана IV. По свидетельству самого князя, в конце1559 г. царь, посылая его на войну в Ливонию, сказал ему: "Я принужден или сам идти против ливонцев, или тебя, любимого моего, послать: иди и послужи мне верно" Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. М.: Зерцало, 2003, - 255 с.. Однако к концу1563 г. отношение Ивана Грозного к Андрею Курбскому изменилось. Князь пребывал в это время в Дерпте, но верные ему люди, находившиеся при царском дворе, сообщили, что царь бранит его "гневными словами". Опасаясь, что за этой бранью последует нечто более страшное для него, Курбский бежал весной1564 г. в Литву и поступил на службу к королю Польскому и великому князю Литовскому Сигизмунду II Августу. Уже осенью указанного года он принимает участие в войне против России.

Будучи в эмиграции, Курбский писал о России, как о чужой для себя стране, однако и Литва не стала для него страной родной. "Изъгнанъну ми бывшу без правды от земли Божий и в странъстве пребывающу между человеки тяжкими и зело негостелюбными", -- сетовал боярин-изменник на нелегкую свою судьбу на чужбине. Король Сигизмунд II пожаловал Курбскому в награду за его предательство России в качестве лена богатый и многолюдный город Ковель с местечками и селами на Волыни, а также поместья в Литве. Эта королевская щедрость к русскому боярину вызвала зависть у его соседей -- польских панов. Между ними и Курбским разгорелись раздоры и тяжбы. Посол Ивана Грозного при королевском дворе доносил царю в1571 г.: "А ныне Курбской завалчился с ляхи в межах, и ляхи его все не любят, а зовут его все израдцою и лотром (т.е. предателем и вором) и чают на него от короля опалы не вдолге, что полская рада вся его не любят".

В этих условиях единственной отрадой несчастного Курбского стали книги. "И утешающи ми ся в книжных делех и разумы высочайших древних мужей прохождах", -- признавался Курбский в одном из своих посланий. Чтобы читать в подлинниках древнеримских писателей, он за короткое время выучил латынь. Отправляя около1579 г. Ивану Грозному третье свое послание, Курбский приложил к нему текст второго послания, который не смог отправить ранее, а также сделанный им перевод двух глав из сочинения Марка Туллия Цицерона "ParadoxaadM.Brutum"*. В этих главах, указывает Курбский царю, премудрый Цицерон дал ответ "к недругом своим, яже укаряще его изогнанцом и изменником, тому подобно, яко твое величество нас, убогихъ, не могуще воздержати лютости твоего гонения, стреляюще нас издал?ча стрелами огненными сикованции (т.е. угроз) твоея туне и всуе".

2. Концепция государственной власти

2.1 Политическая (государственная) и военная деятельность А.М. Курбского

курбский иван грозный государственный

Период политической деятельности и воинской службы князя Андрея Михайловича Курбского совпал с интенсификацией государственного строительства в России. Сословно-представительная монархия, сформировавшаяся в основных чертах в середине XVI в, предусматривала необходимость соборного решения всех общегосударственных дел. Князь Андрей Михайлович Курбский был сторонником сословного представительства в центральных и местных органах власти.

Курбский традиционно считал источником власти в государстве божественную волю, а цель верховной власти усматривал в справедливом и милостивом управлении державой к благу всех ее подданных и в праведном разрешении всех дел.

Упадок в делах государства и сопутствующие ему военные неудачи Курбский связывает с падением правительства и введением опричнины. Роспуск Рады знаменовал полное и безусловное сосредоточение ничем не ограниченной власти в руках Ивана IV.

В правопонимании Курбского ясно прослеживается представление о тождестве права и справедливости. Только справедливое может быть названо правовым, так как насилие -- источник беззакония, а не права. Излагая свои требования к правотворчеству, Курбский подчеркивает, что закон должен содержать реально выполнимые требования, ибо беззаконие -- это не только не соблюдение, но и создание жестоких и неисполнимых законов. Такое законотворчество, по мнению Курбского, преступно. В его политико-правовых воззрениях намечаются элементы естественно-правовой концепции, с которой связаны учения о государстве и праве уже в Новое время. Представления о праве и правде, добре и справедливости воспринимаются как составные компоненты естественных законов, посредством которых божественная воля сохраняет на земле свое высшее творение -- человека.

Правоприменительная практика рассмотрена Курбским как в судебном, так и во внесудебном ее варианте. Состояние суда вызывало глубокое неодобрение у Курбского.

Особое недовольство вызывает у Курбского практика заочного осуждения, когда виновный, а в большинстве случаев -- просто несправедливо оклеветанный человек лишен возможности лично предстать перед судом.

Совет настоятеля Песношского монастыря Вассиана Топоркова сыграл, по мнению Курбского, трагическую роль, обеспечив перемену в личности царя и образе его действий. Вассиян дал царю совет: „не держать советников умнее себя" ».

Установившийся тиранический режим привел к потере значения Земского собора, который стал всего лишь безгласным проводником воли Ивана Грозного.

Наилучшим вариантом организации формы государственной власти Курбскому представляется монархия с выборным сословно-представительным органом, участвующим в разрешении всех наиважнейших дел в государстве. Курбский был не только за создание представительного органа (Совет всенародных человек), но и различных «сигклитов», состоящих из специалистов самых различных профилей. Форма государственного устройства в виде единой централизованной государственной системы не вызывала у него никаких нареканий и вполне им одобрялась.

Избранная рада проводила серьезные, глубокие реформы, рассчитанные на длительный период. Царь Иван стремился к немедленным результатам. Но при неразвитости аппарата государственной власти быстрое движение к централизации было возможно только при помощи террора. Царь пошел именно по этому пути, Избранная рада на него не соглашалась.

Она просуществовала до 1560 г. Важным поводом, вызвавшим ее падение, были разногласия с семьей умершей в этот год первой жены царя Анастасии Захарьиной. Но главной причиной, однако, являлась проблема выбора основных путей политического развития России. Избранная рада была сторонницей постепенных реформ, ведущих к упрочению централизации. Иван IV, получивший прозвище Грозный, предпочел путь террора, способствующий быстрому усилению его личной власти. Лидеры Рады А.Ф. Адашев и протопоп Сильвестр оказались в опале и умерли в ссылке.

Больших успехов добился Курбский на военной службе. Наиболее известны его подвиги в походе на Казань. Войска, двинувшиеся на Казань, возглавлял сам царь Иван Грозный, князья Андрей Курбский и Пётр Щенятев вели правую руку войска.

Ещё по дороге около Тулы они разбили татар, которые превосходили наших воинов по численности вдвое. В этой битве (как пишет Карамзин) князь Курбский ”ознаменовался славными ранами”.

В течение всего похода и штурма Казани Курбский сражался очень мужественно.

Особенно отличился он в конце битвы, когда часть (около 10 тысяч) казанцев, защищая своего царя Едигера, отступили в задние ворота к нижней части города. Курбский с двумястами воинов пересёк им дорогу, удерживая их в тесных улицах, затруднял каждый шаг казанцев, давая время нашим войскам.

Уже после выдачи царя казанцы бросили тяжёлое вооружение и, перейдя речку Казанку, устремились к болотам и лесу, где конница уже не могла за ними гнаться. Только юные князья Курбские, Андрей и Роман, с малочисленной дружиной успели сесть на коней, обскакали неприятеля и задержали их, но казанцы намного превосходили по численности русских воинов и им удалось разбить русский отряд. Брошенное в погоню новое войско настигло и уничтожило казанцев.

Курбский вместе с Микулинским и Шереметьевым возглавлял повторный поход по усмирению уже завоёванного царства.

Высказав Курбскому особое расположение Царь послал его с войском в г. Дерпт и назначил его командовать в Ливонской войне (1558-1583).

В начале этой войны русские войска одержали целый ряд очень важных побед и почти полностью разбили Ливонский орден, но затем с вступлением в войну Дании, Швеции и других стран против России, победы сменились неудачами. И в результате Россия проиграла эту войну.

2.2 А.М. Курбский и Иван Грозный

В 1560 (как упоминалось выше) прекратила своё существование Избранная Рада, активным участником которой был Курбский. Последовали аресты и казни людей, входивших в Раду. Курбский находился в близких отношениях с Адашевым, это усиливало немилость Царя. Началась опала, Андрей Михайлович был отправлен на воеводство в Юрьев (место ссылки Адашева). Понимая, какая участь его ждёт, Курбский поговорив с женой, решил бежать. Побегу Курбского предшествовали секретные переговоры с царём Сигизмундом II.

Пробыв год в Юрьеве, Курбский 30апреля 1564 года бежал в литовские владения. Под покровом ночи он спустился по веревке с высокой крепостной стены и с несколькими верными слугами ускакал в ближайший неприятельский замок -- Вольмар. Побег из тщательно охранявшейся крепости был делом исключительно трудным. В спешке беглец оставил семью, бросил почти все свое имущество. (За рубежом он особенно сожалел о своих воинских доспехах и великолепной библиотеке.) Причиной спешки было то, что московские друзья тайно предупредили боярина о грозящей ему опасности, что в последствии подтвердил сам Иван Грозный.

После побега Курбский написал письмо Ивану Грозному, в котором резко критиковал перемены в правлении царя, сложившиеся порядки, жестокое обращение с боярами и т. д. Письмо доставил лично царю слуга Андрея Михайловича Василий Шибанов. После прочтения письма Царь приказал пытать слугу, но самый верный товарищ Курбского не сказал ничего. Иван IV не хотел оставаться в долгу у беглеца и написал ему ответное очень длинное письмо. Эта переписка с длинными перерывами шла в 1564--1579 гг. Князь Курбский написал всего четыре письма, царь Иван -- два; но его первое письмо составляет по объему больше половины всей переписки (62 из 100 страниц по изданию Устрялова). Кроме того, Курбский написал в Литве обвинительную Историю князя великого московского, т.е. царя Ивана, где также выражал политические воззрения своей боярской братии. Нои в этой полемике, веденной обеими сторонами с большим жаром и талантом, мы не находим прямого и ясного ответа на вопрос о причинах взаимной неприязни. Письма князя Курбского наполнены преимущественно личными или сословными упреками и политическими жалобами; в Истории он высказывает и несколько общих политических и исторических суждений.

Заключение

Курбский был первым из древнерусских книжников, обладавшим столь обширными философскими знаниями, и выработавшим собственную систему воззрений на общество, государство, человека. В ее основе лежала идея, что человеческий разум и Бог подобны друг другу, в чем можно усмотреть элементы рационализма, как, например, в цитируемом в «Истории о великом князе Московском» совете Ивану Грозному Максима Грека: «Не выполняй богомольный обет, если он неразумен» (sic!). Мудрый совет князь считал проявлением разума, а стало быть, и божества.

Эти взгляды и обусловили особенности политических воззрений Курбского и его оценки правления Ивана IV. Он отстаивал необходимость участия в управлении страной советников- праведников, носителей «дара духа» и « правости душевной». Его позицию нельзя свести только к защите права боярства вмешиваться в управление страной и дела царя, как это иной раз делается в исследовательской литературе. Соотношение «советники -- царь -- Бог» у Курбского тоньше. У него есть советники святые, приводящие жизнь морально неустойчивого царя в соответствие с божьими заповедями. Их антиподом выступают «злые ласкатели», сбивающие государя с пути истинного: «Бесосогласным твоим бояром, губителем души твоей и телу, иже тя подвижут на Афродитские дела и детми своими паче Кроновых жерцов действуют» Покровский B.C. История русской политической мысли. М., Юр- издат. 1951. Вып. 1.- 128 с..

Отсюда и вытекала главная идея князя, иллюстрируемая им концепцией «Избранной Рады»: Иван Грозный, не наделенный добрыми человеческими качествами, должен был окружить себя советниками-праведниками для придания своей власти божественной легитимности. В противном случае упивающийся самовластьем царь, по Курбскому, тешится мыслью встать вровень с Богом («Аще бессмертным мнишь собе?»). За это неизбежно последует возмездие, падение и превращение в Сатану (в «Истории» ее автор приводит в подтверждение данной мысли легенду о царе Фосфоре). По общей мысли Д. С. Лихачева и А. Н. Гробовского, князь описывает правление Ивана в своеобразном жанре «антижития» Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. -- М., 1993..Это история одного человека, одного царствования, созданная по всем законам житийной литературы, но с противоположной расстановкой акцентов, раскрывающей грехопадение «некогда праведного царя». Очевидно отличие взглядов Курбского от позиции Грозного и официальной политической идеологии Московской Руси, трактовавших монарха как носителя Божьей воли. Князь вносил в политическую теорию нравственно этические принципы, основанные на православном учении и европейской философской мысли.

Таким образом, Андрей Михайлович Курбский по своим взглядам, уровню культуры и образованности действительно опередил свое время. Чего нельзя сказать о его деятельности на ниве государственной службы, где он был лишь одним из многих бояр и воевод, а затем стал изменником.

Список литературы

1. Венцелова Т. Тщетные усилия. История князя Андрея Курбского. Вильнюс, 1993, N 3,

2. Замалеев А.Ф. Философская мысль в средневековой Руси. Л., 1987. 247 с.

3. Зильберман И.Б. Политические взгляды Ивана IV Грозного. Дис. на соиск. уч. ст. канд. юрид. наук. ЛГУ. 1953. 191 с.

4. Кобрин В.Б. «История о великом князе Московском» Курбского в двух зарубелшых изданиях// ВИ. 1965.№10. 174-177.

5. Козлихин И.Ю., Поляков А.В., Тимошина Е.В. История политических и правовых учений. СПб. Ун-т, 2007. 852.

6. Мамут Л.С. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации. // История политических и правовых учений. М., Норма, 2003. С. 167-209.

7. Омельченко О.А. История политических и правовых учений. М., Эксмо, 2006. 575 с.

8. Покровский B.C. История русской политической мысли. М., Юр- издат. 1951. Вып. 1. 128 с.

9. Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII в. М., Наука, 1974. 404 с.

10. Солодкин Я.Г. Первое послание Ивана Грозного А.М. Курбскому в русской книжности и дипломатическом обиходе конца XVI начала XVIIв // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2003. № 2 (12). С. 81-82.

11. Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. М.: Зерцало, 2003, 255 с.

12. Федоров Б. Князь Андрей Курбский и первый царь Московский Иоанн IV Васильевич. М., «Новая книга». 1995. 589 с.

13. Филюшкин А. Андрей Курбский. М.: Молодая гвардия, 2008. 308с. (Жизнь замечательных людей; Вып. 1337 (1137)). ISBN 978-5-235-03138-8.

14. Широкорад А.Б. «Украина -- противостояние регионов», «АСТ», Москва, 2010г.ISBN 978-5-17-060253-7.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Выступление Андрея Курбского против царского произвола в качестве ответной реакции князя на конкретные угрозы царя Ивана Грозного в отношении лично его. Политическая и военная деятельность князя. Его отношение к практике применения жестоких наказаний.

реферат , добавлен 24.05.2016


Изменения в управлении страной в эпоху Ивана Грозного. Причины, вызвавшие необходимость реформ в стране, их итоги и значение. Полномочия Центральных органов государственного управления. Деятельность и представители Избранной рады – совета приближенных.

презентация , добавлен 16.02.2011


Реформы Избранной Рады. Земский собор. Судебник 1550 года. Военная реформа. Стоглавый собор. Присоединение Казанского и Астраханского ханства. Ливонская война (1558 - 1583 гг). Опричнина. Ликвидация остатков феодальной раздробленности.

контрольная работа , добавлен 16.11.2006


Анализ эпохи и деятельности Ивана Грозного. Образование Избранной Рады, усиление государственной власти. Характеристика реформ: местное управление, судебник, церковь, сыск. Создание стрелецких полков, опричнина, послеопричный период и реформа двора.

презентация , добавлен 05.04.2014


Тенденции и значение политической и правовой мысли Московского государства. Государственность и политико-правовое сознание того времени. Основные эпохи развития русской культуры. Выдающиеся государственные и религиозные деятели этой эпохи. Роль Курбского.

презентация , добавлен 08.02.2012


Основные сведения об Иване Грозном. Государственный герб при Иване Грозном. Реформы Избранной рады: Земский собор и введение нового Судебника. Опричнина и земщина как особый вид налога. Покорение Сибири Ермаком. Митрополит Филипп – противник опричнины.

презентация , добавлен 06.02.2012


Начало правления Ивана. Венчание на царство. Пожар и восстание в Москве. Реформы Избранной рады. Россия в середине XVI в. Государственно-политический строй России. Падение Избранной рады. Опричнина. Безумный самодержец. Смерть Ивана Грозного.

реферат , добавлен 15.01.2003


Особенности развития России в XVI веке: усиление централизации, внешняя и внутренняя политика. Личность и деятельность Ивана Грозного. Историческая оценка начала царствования Ивана IV и реформ Избранной Рады. Опричнина и ее последствия для России.

контрольная работа , добавлен 03.10.2013


Детство и юность Ивана Грозного. Венчание на царство Ивана IV. Деятельность царя и расширение Русского государства. Реформы 50-х годов XVI в. и их судьба. Опричнина и ее значение в истории. Переход к единодержавию при Иване IV, итоги его правления.

реферат , добавлен 07.01.2017


Родители Ивана Грозного. Торжественное венчание на царство Великого князя Ивана IV в Успенском соборе Московского Кремля в январе 1547 года. Браки Ивана IV. Создание Избранной Рады, её состав. Оценка современников о характере царя, особенности правления.

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

✪ 23. Князь Андрей Курбский.

✪ 23 Князь Андрей Курбский

✪ Толстой Алексей Николаевич "Иван Грозный" (АУДИОКНИГИ ОНЛАЙН) Слушать

Субтитры

Род Курбских

Род Курбских выделился из ветви ярославских князей в XV веке . Согласно родовой легенде, род получил фамилию от села Курба. Род Курбских проявлялся в основном на воеводской службе : члены рода покоряли племена хантов и манси на Северном Урале , Курбские гибли и под Казанью , и на войне с Крымским ханством . Род Курбских присутствовал и на административных должностях, но на данном поприще род не добился больших успехов, хотя Курбские были наместниками и в Устюге Великом , и в Пскове , и в Стародубе , и в Торопце .

Андрей был старшим сыном московского воеводы, князя Михаила Михайловича Курбского (ум. ) и Марии Михайловны, дочери боярина Михаила Васильевича Тучкова-Морозова . У него было два младших брата - Иван и Роман Курбские. Воевода князь Михаил Михайлович Курбский, отец Андрея Курбского, имел боярский сан. Возможно, боярский чин имел и Семён Фёдорович Курбский .

Такое карьерное положение, безусловно, не соответствовало самому имени ярославского князя. Причин такого положения могло быть несколько. Во-первых, князья Курбские часто поддерживали оппозицию правящему режиму. Внук Семёна Ивановича Курбского был женат на дочери опального князя Андрея Угличского . Курбские поддерживали в борьбе за престол не Василия III , а Дмитрия-внука , чем заслужили ещё большую нелюбовь московских правителей.

Походы против крымских и казанских татар

Вскоре после возвращения из казанского похода князь был отправлен на воеводство в Пронск , где охранял юго-западные границы от татарских набегов. В 1551 году он вместе с князем Петром Щенятевым командовал полком правой руки, стоявшим на берегу р. Оки, ожидая нападения крымских и казанских татар. Несмотря на свою молодость, князь Курбский пользовался особым доверием царя, что видно, например из следующего: воеводы, стоявшие в Рязани , стали местничать с князем Михаилом Ивановичем Воротынским и отказались к нему ездить, вследствие чего в войске произошёл сильный беспорядок. Узнав об этом, царь послал князю Курбскому грамоту с поручением объявить воеводам, чтобы они были «без мест ».

По некоторым данным [каким? ] [чьим? ] уже в январе 1563 г. Курбский установил изменнические связи с литовской разведкой. 13 января 1563 г. Сигизмунд II в письме Раде Великого княжества Литовского благодарил витебского воеводу Н. Ю. Радзивилла «за старания в отношении Курбского». По заключению Скрынникова, речь идёт о передаче Курбским сведений о передвижении русской армии, что способствовало поражению русских войск в сражении 25 января 1564 г. под Улой .

Согласно историку Б. Н. Морозову, сразу же после прибытия Курбского в Великое княжество Литовское его фамилия была перепутана с существующей литовской шляхетской фамилией «Крупский» .

По поводу близких к нему людей, которые остались в России, сам Курбский впоследствии пишет, что царь якобы «матерь ми и жену и отрочка единого сына моего, в заточение затворенных, троскою поморил; братию мою, единоколенных княжат Ярославских, различными смертьми поморил, имения мои и их разграбил» . В оправдание своей ярости Иван Грозный обвинил его в измене и нарушении «крестного целования» (измене присяге); также обвинял его в том, что Курбский «хотел на Ярославле государести» и что отнял у него жену Анастасию .

Жизнь в Речи Посполитой

Судя по многочисленным процессам, акты которых сохранились до настоящего времени, он быстро ассимилировался с польско-литовскими магнатами и «между буйными оказался во всяком случае не самым смиренным »: воевал с панами, захватывал силой имения, посланцев королевских бранил «непристойными московскими словами» и прочее.

В отношениях к соседям князь А. М. Курбский отличался суровостью и властолюбием, нарушал права и привилегии своих ковельских подданных и не исполнял королевских повелений, если находил их несогласными со своими выгодами. Так, получив королевский указ об удовлетворении князя Александра Чарторыйского за разбой и грабёж крестьян князя Курбского, в Смедыне, он так в присутствии королевского представителя и поветовых старост отвечал присланному от князя Чарторижского с королевским листом: «Я-де, у кгрунт Смедынский уступоватися не кажу; але своего кгрунту, который маю з’ласки Божье господарское, боронити велю. A естли ся будут Смедынцы у кгрунт мой Вижовский вступовать, в тые острова, которые Смедынцы своими быть менят, тогды кажу имать их и вешать ».

При содействии самого короля Сигизмунда Августа Андрей Курбский в 1571 году женился на богатой вдове Марии Юрьевне Козинской (Kozinska) (ум. ), урождённой княжне Гольшанской . Мария Гольшанская была дочерью знатного литовского князя-магната Юрия Ивановича Гольшанского (ум. ). До брака с Курбским Мария была дважды замужем: за Андреем Якубовичем Монтовтом, затем за Михаилом Тихоновичем Козинским, от которых имела двух сыновей и дочь. В приданое Мария принесла Андрею Курбскому многочисленные имения на Волыни. Отношения между супругами не заладились. Вскоре Мария Гольшанская обратилась с жалобой к польскому королю на побои и даже на «посягательство на её жизнь». После скандального судебного процесса в 1578 году супруги развелись.

В мае 1583 года Андрей Михайлович Курбский скончался в своём имении Миляновичи под Ковелем. Его похоронили в монастыре Святой Троицы, в окрестностях Ковеля. Так как вскоре умер и его авторитетный душеприказчик, воевода киевский и православный князь Константин Константинович Острожский , польско-шляхетское правительство, под разными предлогами, стало отбирать владения у вдовы и сына Курбского и, наконец, отняло и город Ковель . Дмитрий Курбский ( -) впоследствии получил часть отобранного, перешёл в католичество и служил королевским старостой в Упите.

Оценка исторической личности

На камне мшистом в час ночной,
Из милой родины изгнанник,
Сидел князь Курбский, вождь младой,
В Литве враждебной грустный странник,
Позор и слава русских стран,
В совете мудрый, страшный в брани,
Надежда скорбных россиян,
Гроза ливонцев, бич Казани...

Курбский Андрей Михайлович (ок. 1528 г. – V 1583 г.) – князь, писатель, публицист, переводчик. К. происходил из рода князей Ярославских, по материнской линии приходился родственником царице Анастасии. В 1549 г., имея дворовый чин стольника, в звании есаула участвовал в Казанском походе. В августе 1550 г. был назначен царем Иваном Грозным на ответственный пост воеводой в Пронск, где в то время ожидалось нашествие Орды. Через год был зачислен в тысячники и получил во владение под Москвой 200 четвертин земли. В 1551–1552 гг. нес воинскую службу поочередно в Зарайске, Рязани, Кашире, занимал там высокие должности. Во время начавшейся Казанской кампании 1552 г. К. должен был выступить в поход, но был послан вместе с боярином князем Петром Щенятевым во главе полка правой руки против крымских татар, осадивших в это время Тулу. Татары были разгромлены, и К. во главе тридцатитысячного войска двинулся к Казани, участвовал в штурме города, прославившись как храбрый полководец. В 1553–1555 гг. К. вначале во главе сторожевого полка, а затем командуя всем русским войском, принимал участие в подавлении восстания поволжских народов. В 1556–1557 гг. К. участвовал в проведении политики «избранной рады». Он проводил смотр служилых людей в Муроме, участвовал в определении размеров поместных окладов дворян. В 1556 г., в возрасте 28 лет, К. был пожалован боярским чином. В январе 1558 г., в начале Ливонской войны, К. командовал сторожевым полком, а в июне того же года, будучи вместе с А. Ф. Адашевым во главе передового полка, участвовал в успешно завершенном походе на Нейгауз и Дерпт. В марте 1559 г. К. был послан на южные рубежи Русского государства для защиты от набегов крымских татар. В 1560 г. он некоторое время командовал всем русским войском в Ливонии, в марте 1562 г. был поставлен во главе пограничного с Литвой гарнизона в Великих Луках, откуда напал на Витебск и разорил его, а в сентябре того же года был назначен вторым воеводой сторожевого полка в армии, которая в январе 1563 г. под предводительством Ивана Грозного выступила из Великих Лук на Полоцк. После взятия Полоцка К. получил назначение воеводой в Дерпт сроком на один год начиная с 3 апреля 1563 г. По истечении годового срока он еще около месяца находился в Дерпте в ожидании смены, а в ночь на 30 апреля 1564 г. бежал в Литву.

Вероятно, еще задолго до побега К. вступил в тайные сношения с властями Польско-Литовского государства. Дважды он получал послания от короля польского Сигизмунда II Августа, гетмана литовского Николая Радзивилла и подканцлера Великого княжества Литовского Евстафия Воловича с приглашением переехать в Литву и обещанием возместить все его имущественные потери в Русском государстве. Причиной побега послужило, возможно, изменение отношения к нему Ивана Грозного (назначение в Дерпт можно было рассматривать как проявление царской немилости – ранее туда же был сослан опальный А. Ф. Адашев). В Великом княжестве Литовском и на Волыни, которая до 1569 г. входила в его состав, а затем перешла под власть Польши, К. получил от короля богатую Ковельскую волость и город Ковель с замком (ранее принадлежавшие королеве Боне) и староство Кревское, а позже Смединскую волость и имения в Упитской волости. Однако по литовским законам он не имел права полной собственности, а мог владеть ими лишь на ленном праве. Поэтому наравне с другими обывателями и шляхтой он должен был выполнять земскую военную повинность. Зимой 1565 г. он участвовал в походе на Великие Луки, предводительствуя пятнадцатитысячным отрядом, а позже, в 1575 г., принимал участие в отражении набегов татар на Волынскую землю. В 1579 г. вместе со своим отрядом К. участвовал во взятии Полоцка Стефаном Баторием. В 1581 г. по приказу короля он снова должен был выступить ко Пскову, но по причине серьезной болезни вернулся в свое имение Миляновичи около Ковеля, где через два года и умер.

Вероятно, еще в молодости К. получил довольно широкое образование, был связан с московскими книжниками. Большое влияние на него оказал Максим Грек, с которым он встречался весной 1553 г. в Троице-Сергиевом монастыре, когда сопровождал царя с семьей на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь. К. многократно и с большим почтением упоминал Максима в своих сочинениях, называя его своим учителем. Возможно, К. является автором одного из Сказаний о Максиме Греке. Среди наиболее авторитетных для К. людей был и его духовный отец Феодорит Кольский. Произведения К. московского периода представлены несколькими посланиями. Три письма старцу Псково-Печерского монастыря Вассиану Муромцеву, по мнению Н. Андреева, были написаны К. в последний год его пребывания в России, в Дерпте. Эти послания, а также «Ответ о правой вере Ивану многоученному» (вероятно, известному в Дерпте протестантскому проповеднику И. Веттерману) посвящены догматическим вопросам. По мнению А. И. Клибанова, К. является автором двух житий Августина Гиппонского, также написанных в московский период.

Антилатинская и антиеретическая направленность ранних сочинений К. получила еще большее развитие в произведениях литовского периода. В 80-е гг. он составил компилятивную «Историю о осьмом соборе», указав ее источник – подобное сочинение, написанное в «Вилне от неякого субдиякона». Этим источником является сочинение Клирика Острожского «История о листрийском, то есть разбойничьем, Феррарском или Флорентийском соборе» (напечатана в Остроге в 1598 г.); оно направлено против папства и поэтому привлекло внимание К., который был противником надвигавшейся церковной унии.

Находясь в Литве, К. вступил в свой знаменитый спор с Иваном Грозным, началом которому послужило его первое послание царю, написанное в 1564 г., сразу же после бегства в занятый литовцами Вольмар (Валмиера), и резко критикующее террор Ивана Грозного. Получив ответ царя, составленный летом того же года, К. отправил ему второе, написанное в традициях гуманистической эпистолографии, краткое послание. В этом послании он продолжал обвинять царя в гонениях на бояр и критиковал его за неумение вести споры и излагать свои мысли. Второе послание К. царю было отправлено им только вместе с третьим посланием, которое было ответом на второе послание царя. Царь написал его в 1577 г., после успешного похода русских войск в Ливонию, что и послужило для него причиной торжества в спора с оппонентом. Но в 1578 г. обстановка резко изменилась в пользу Речи Посполитой, и это дало повод К. написать царю третье послание. Военные успехи каждого из государств оппоненты рассматривали как доказательство правильности своих политических взглядов. Рукописная традиция посланий К. Ивану Грозному богата, но самые ранние списки датируются второй четвертью XVII в. Послания К. Ивану Грозному входят, как правило, в состав так называемых «печерских сборников» и «сборников Курбского» последней трети XVII в. Первое послание известно в трех редакциях, самая ранняя из которых, первая (известно 24 списка), возникла на основе «печерского сборника», сложившегося в Псково-Печерском монастыре в 20-х гг. XVII в. Вторая редакция первого послания, вторичная по отношению к первой, входит в многочисленные «сборники Курбского», где она соседствует со вторым и третьим посланиями, «Историей о великом князе Московском» и другими сочинениями К. «Сборники Курбского» делятся на два вида, первый из которых представляет, по-видимому, более близкий архетипу вариант. Третья редакция представлена одним списком и отражает более поздний этап в истории текста. Второе и третье послания дошли в единственной редакции в составе «сборников Курбского».

Наиболее значительным и интересным произведением К. является «История о великом князе Московском», которая была закончена, вероятно, в первой половине 70-х гг. XVI в. Существует мнение, что она написана в 1573 г., во время бескоролевья в Речи Посполитон (1572–1573 гг.), с целью дискредитировать претендовавшего на польскую корону русского царя в Великом княжестве Литовском. В стилистическом отношении «История» неоднородна. В ее составе можно выделить единое сюжетное повествование об Иване Грозном и мартиролог мучеников, погибших от рук Ивана. А внутри этих двух частей в свою очередь обнаруживаются еще более мелкие повести (например, о взятии Казани, о Феодорите Кольском), которые были написаны, вероятно, в разное время. О поэтапности создания «Истории» свидетельствует и трансформация образа Ивана, который в начале «Истории» предстает лишь как «неправедный» царь, а в конце ее становится «сыном сатаны» и апокалиптическим «зверем». Тем не менее «История» представляет собой единое произведение, объединенное общей целью – развенчать тирана и противопоставить его политическим принципам свои.

В «Истории» нигде не излагаются четко взгляды К. – он преимущественно критикует своего противника, но в этой критике проявляются некоторые особенности его политической концепции. Будучи сторонником государственного устройства времен «избранной рады», К. осуждает царя за отход от принципов управления государством 50-х гг., считая, что мудрый и справедливый государь должен всегда прислушиваться к голосу окружающих его советников. В отказе от помощи мудрых советников К. видел причину тех бед, которые обрушились на Россию во времена правления Ивана Грозного. Правда, причиной многих несчастий К. считал также подверженность царя влиянию злых советников – иосифлян, обличаемых им как пособников террора. Для аргументации своих положений автор апеллирует к священной истории, цитирует Писание, но довольно часто обращается и к другим источникам – он ссылается на русские летописи, на Космографии (без точного указания источников); был он знаком также с сочинением Сигизмунда Герберштейна. В объяснении эволюции царя присутствуют рациональные моменты (дурная наследственность, отсутствие надлежащего воспитания, своенравность), что делает «Историю» новаторским произведением, в котором отражен интерес автора к человеческой личности. Будучи ярким памятником русской публицистики, «История» является в то же время важным этапом в развитии русской историографии. Современные события нашли в ней своеобразное и нетрадиционное отображение. Она в значительной мере знаменует собой переход историографии от погодного разделения повествования к тематическому, что характерно и для других исторических сочинений того времени (например, Летописец начала царства, Казанская история). К. пошел дальше, посвятив свое сочинение одной теме. Он не столько пишет историю царствования Ивана Грозного, сколько стремится объяснить превращение Ивана из «прежде доброго и нарочитого государя» в кровожадного тирана. В рукописной традиция известно более 70 списков «Истории», разделяющихся на четыре редакции: Полную, Сокращенную, Краткую и Компилятивную. Полная редакция представляет собой первоначальный авторский текст, Сокращенная – текст, систематически сокращенный и упрощенный, Краткая – значительно урезанный текст и Компилятивная – текст Полной редакции, значительно сокращенный и дополненный сведениями из «Выписи о втором браке Василия Ивановича», Степенной книги и других источников.

Попав в Литву, К. сблизился с представителями православного литовского дворянства, со многими из которых поддерживал переписку. Среди его литовских корреспондентов – крупнейший волынский магнат князь Константин Константинович Острожский, бежавший из Москвы и живший при дворе князя Юрия Слуцкого старец Артемий, а также владелец виленской типографии Кузьма Мамонич. Переписка К. обычно входит в состав «сборников Курбского» и довольно широко представлена в рукописной традиции. Она включает в себя три письма к воеводе киевскому князю Константину Острожскому, письмо к ученику Артемия Марку Сарыхозину, два письма к виленскому печатнику Кузьме Мамоничу, письмо к Кодиану Чапличу, два письма к пану Федору Бокею Печихвостовскому, письмо к княгине Ивановой-Черторижской, письмо к пану Остафию Троцкому, письмо к пану Древинскому и к мещанину львовскому Семену Седларю. Большинство этих посланий самим автором не датировано. Точно датированы только три письма: «Епистолия ко Кодияну Чапличю Андрея Ярославского» – 21 марта 1575 г.; «Цыдула Андрея Курбского до пана Древинского писана» – 1576 г.; «Посланейцо краткое к Семену Седларю, мещанину львовскому, мужу честному, о духовных вещах вопрошающему» – январь 1580 г.

Вся литовская переписка К. имеет ярко выраженный полемический характер. К. выступает в ней апологетом православия. Он глубоко враждебен к «латинству», но еще большую враждебность проявляет по отношению к реформационным движениям. Полемике с этими идеологическими противниками и укреплению позиций православия он и посвятил всю свою свободную от воинской службы жизнь в Западной Руси. В его имени Миляновичи существовал своего рода скрипторий, где переписывались рукописи и переводились различные сочинения, прежде всего восточно-христианских писателей. Есть основания полагать, что в кружке К. была составлена Толковая Псалтирь с антииудейской и антисоцинианской направленностью (ГИМ, собр. Новоспас. м-ря, № 1). Основная цель К. в его литературно-культурной деятельности – заменить дурные или неполные переводы сочинений авторитетных для православной церкви писателей более точными и полными, что он считал необходимым условием чистоты православия. Для организации переводческой работы К. посылал учиться в Краков и в Италию своего соратника князя Михаила Андреевича Оболенского; он сотрудничал также с «неким юношей имянем Амброжий», от которого постигал «верх философии внишныя» (по мнению В. Андреева, это был литовский шляхтич Амброжий Бжежевский, переводчик Хроники Мартина Бельского на белорусский язык). Сам К. уже в преклонном возрасте начал изучать латынь, чтобы самому заниматься переводами. Переводческая программа К., которую он четко формулирует в предисловии к «Новому Маргариту» и в письмах, оформилась под непосредственным влиянием Максима Грека. При выборе произведений для перевода он следовал указаниям Максима.

К. составил сборник под наименованием «Новый Маргарит», названный «новым» в отличие от традиционно бытовавших в древнерусской рукописной традиции сборников сочинений Иоанна Златоуста постоянного состава под названием Маргарит, с которым творение К. ничего общего не имеет. «Новый Маргарит» почти полностью состоит из произведений Иоанна Златоуста, большей частью ранее неизвестных по-славянски или, по мнению К., плохо переведенных. Он считал, что многие сочинения приписали Иоанну Златоусту еретики, пытавшиеся использовать его авторитет в своих целях. Чтобы отличить подлинные сочинения Златоуста от подложных, К. поместил в конце сборника полный перечень его произведений. Хотя «Новый Маргарит» сохранился только в двух списках (дефектный список ГБЛ, собр. Ундольского, № 187; список полный Б-ки герцога Августа в Вольфенбюттеле, God-Guelf. 64–43 Extrav.), он был широко известен, ибо некоторые отрывки из «Нового Маргарита» использовались для дополнения сборников сочитений Златоуста другого состава. «Новый Маргарит» состоит из 72 статей, пять из которых не являются сочинениями Иоанна Златоуста. Это предисловие К. к «Новому Маргариту», небольшое сочинение (вероятно, самого К.) «О знаках книжных», посвященное вопросам пунктуации, два Жития Иоанна Златоуста, одно из которых взято из Хроники Никифора Каллиста, и «Сказ» К., в котором он объясняет, почему обратился к этой Хронике.

В предисловии к «Новому Маргариту» К. вкратце изложил историю своей жизни, а также в концентрированном виде сформулировал программу своей переводческой деятельности (опубликовано Н. Д. Иванишевым, А. С. Архангельским, Ф. Ливер, И. Ауэрбах). Руководствуясь этой программой, К. обратился к философскому произведению Иоанна Дамаскина «Источник знания», бытовавшему в древнерусской рукописной традиции в неполном переводе X в. Иоанна экзарха Болгарского и известному под названием «Небеса». Свой перевод К. дополнил и другими произведениями этого автора и снабдил предисловием (опубликовано М. Оболенским). Предисловие и многочисленные «сказы» и схолии на полях мало изучены. Не решен также вопрос об атрибуции переводов других сочинений Иоанна Дамаскина, сопровождающих обычно в рукописной традиции «Источник знания», например его «Фрагментов». Сомнительна атрибуция К. «Диалога» константинопольского патриарха Геннадия Схолария (или Скулариса) с турецким султаном, который тематически дополняет один из фрагментов – «Прение христианина с сарацином». Скорее всего перевод этого сочинения, существовавший раньше, привлек К. полемической направленностью и был включен им в свой сборник. Отсутствуют очевидные доказательства того, что К. переводил Повесть о Варлааме и Иоасафе, которая также обычно дополняет перевод сочинений Иоанна Дамаскина. Неясен вопрос о причастности К. к переводу и составлению сборника сочинений Симеона Метафраста (сохранился в единственном списке – ГИМ, Синод. собр., № 219; в его состав входят кроме метафрастовых житий некоторые статьи из «Нового Маргарита»), хотя К. широко цитирует произведения Метафраста и часто упоминает его в своих оригинальных сочинениях. В этот сборник вошли четыре метафрастовых жития в переводе Максима Грека, под влиянием которого К., вероятно, и обратился к творчеству Симеона Метафраста.

В переписке К. существуют свидетельства того, что он занимался переводами из Василия Великого и Григория Богослова, но списки этих переводов не сохранились или неизвестны. К. приписывается также перевод небольших отрывков из произведений Епифания Кипрского и Евсевия Кесарийского, которые входят обычно в состав сборников, содержащих переводы из других авторов или его оригинальные сочинения. Традиционно считалось, что К. принадлежал перевод повести Энея Сильвия «Взятие Константинополя турками». Как убедительно доказал Б. М. Клосс, переводчиком этой повести на самом деле был Максим Грек. Традиционно приписываемый К. перевод небольшого отрывка из Дионисия Ареопагита, который он посылает в письме к К. Острожскому, выполнен ранее К., так как этот отрывок полностью совпадает с текстом перевода, помещенным в Великих Минеях Четиих. Перевод К. сочинения малоизвестного немецкого автора, ученика Лютера, Иоганна Спангенберга «О силлогизме» обычно встречается в списках вместе с переводом произведений Иоанна Дамаскина и служит как бы дополнением к нему. Поскольку К. предлагал использовать произведения Иоанна Дамаскина в полемике против католиков и протестантов, он считал необходимым также дать читателю инструментарий для философских споров и с этой целью перевел трактат о силлогизме, заранее предупредив при этом читателя, что не все силлогизмы годятся для постижения истины, но многие из них используются своекорыстно искусными в спорах иезуитами.

Перевод К. сочинения И. Спангенберга свидетельствует о его интересе к светским знаниям – «внешней философии», о которой он не раз вспоминает в своих сочинениях как о необходимом для каждого христианина элементе образования. Поэтому К. обращается и к произведениям Цицерона, два отрывка из «Парадоксов» которого в собственном переводе он включил в свое третье послание к Ивану Грозному. Использование произведений античных авторов было характерно для гуманистической эстетики, с принципами которой К. познакомился, приобщившись к западной образованности в Великом княжестве Литовском. Влияние гуманистических идей и своеобразие таланта обусловили особое место К. в истории русской литературы.

Изд.: 1) Переписка с Иваном Грозным: Сказания князя Курбского / Изд. Н. Г. Устрялова. СПб., 1833, ч. 1–2 (2-е изд. СПб., 1842; 3-е изд. СПб., 1868); Иванишев Н. Д. Жизнь князя Курбского в Литве и на Волыни. Киев, 1849, т. 1–2; Оболенский М. О переводе князя Курбского сочинений Иоанна Дамаскина // Библиограф. зап., 1858, т. 1, № 12, стб. 355–366; Архангельский А. С. Борьба с католичеством и западно-русская литература конца XVI – первой половины XVII в. // ЧОИДР, 1888, кн. 1, отд. 1. Приложения, с. 1–166; Сочинения князя Курбского. Т. 1. Сочинения, оригинальные / Изд. Г. З. Кунцевича // РИБ, СПб., 1914, т. 31; St?hlin К. Der Briefwechsel Iwans des Schrecklichen mit dem F?rsten Kurbskij. Leipzig, 1921; Liewehr F. Kurbskij’s Novyj Margarit. Prag, 1928 (Ver?ffentlichungen der Slavistischen Arbeitsgemeinschaft an der Deutschen Universit?t; Prag, 2. Reihe: Editionen, Heft 2); The Correspondence between Prince A. M. Kurbsky and Tsar Ivan IV of Russia / Ed. by J. L. I. Fennell. Cambridge, 1955; Ivan 1e Terrible. Ep?tres avec le Prince Kourbski / Trad. de D. Olivier. Paris, 1959; Ivan den Skraekkelige: Brevveksling med Fyrst Kurbskij 1564–1579. Oversat af B. Norretranders. Munksgaard, 1959; Der Briefwechsel zwischeri Andrej Kurbskij und Ivan dem Schrecklichen / Hsgb. von H. Neubauer, J. Schutz. Wiesbaden, 1961; Prince Kurbsky’s History of Ivan IV / Ed. by J. L. I. Fennell. Cambridge, 1965; Prince Andr? Kurbski. Histoire du r?gne de Jean IV (Ivan le Terrible) / Trad. de M. Forstetter. Gen?ve, 1965; Eisman W. О sillogisme vytolkovano: Eine ?bersetzung des F?rsten Andrej M. Kurbskij aus den Erotemata Trivii Johan Spangenbergs. Wiesbaden, 1972 (Monumenta Lingu? Slaviae Dialectae Veteris. Fontes et Dissertationes, 9) Курбский А. М. История о великом князе Московском: (Отрывки) / Подг. текста п примеч. Я. С. Лурье // Изборник. М., 1972; Kurbskij A. M. Novyj Margarit: Historisch-kritische Ausgabe auf der Grundlage der Wolfen-b?tteler Handschrift. Lieferungen 1–5. Hsgb. von Inge Auerbach. (Bausteine zur Geschichtc der Literatur bei den Slaven). Giessen, 1976–1977.

Доп.: Курбский Андрей . История о великом князе Московском / Подг. текста и комментарии А. А. Цехановича, перевод А. А. Алексеева // ПЛДР. 2-я пол. XVI в. М., 1986, с. 218–399, 605–617.

Лит.: Кавелин Л. Объяснение плана Казани, неизвестное Устрялову // Маяк, 1843, т. 8. с. 49; Горский А. В. Жизнь и историческое значение князя А. М. Курбского. Казань, 1854; Попов Н. А. О биографическом и уголовном элементе в истории // Атеней, 1858, № 46, с. 131–168; Опоков З. З. Князь Курбский // Киев. унив. изв., 1872, август, № 8, с. 1–58; Андреев В. Очерк деятельности князя Курбского на защиту православия в Литве и на Волыни. М., 1873; Петровский М. Князь А. М. Курбский: Историко-библиографическио заметки по поводу последнего издания его «Сказаний» // Учен. зап. Казан. ун-та, 1873, т. 40, июль – август, с. 711–760; Бартошевич Ю. Князь Курбский на Волыни / Перев. с польск. // Исторический вестник, 1881, сентябрь, с. 65–85; Архангельский А. С. Борьба с католичеством и умственное пробуждение Южной Руси к концу XVI в. // Киев. старина, 1886, т. 15, май, с. 44–78; июнь, с. 237–266; Четыркин О. Два русских деятеля в Польше // Колосья. 1886. ноябрь, с. 85–96; Ясинский А. Сочинения князя Курбского как исторический материал // Киев. унив. изв., 1889, октябрь, с. 45–120; Шумаков С. Акты литовской метрики о князе Курбском и его потомках // Книговедение. 1894, № 7 и 8, с. 17–20; Харлампович К. 1) Западнорусские православные школы XVI и начала XVII в. Казань, 1896, с. 237–276; 2) Новая библиографическая находка // Киев. старина, 1900, июль – август, с. 211–224; Владимиров П. В. Новые данные для изучения литературной деятельности князя Андрея Курбского // Тр. IX Археол. съезда в Вильне. М., 1897, т. 2, с. 308–316; Соболевский А. И. 1) Переводная литература, с. 279–282; 2) Эней Сильвий и Курбский // Сборник в честь Ю. А. Кулаковского. Киев, 1911, с. 11–17; Попов Н. Рукописи Московской синодальной библиотеки. М., 1905, вып. 1 (Новоспасское собрание), с. 117–157; Иконников. Опыт по историографии. Киев, 1908, т. 2, с. 1816–1830; Московская политическая литература XVI в. СПб., 1914, с. 85–132; Балухатый С. Переводы князя Курбского и Цицерон // Гермес, 1916, январь – май, с. 109–122; Грушевский А. С. Из полемической литературы конца XVI в. // ИОРЯС, 1917, т. 22, кн. 2, с. 291–313; Лурье Я. С. 1) Вопросы внешней и внутренней политики в посланиях Ивана IV // Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951, с. 468–519; 2) Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира о переговорах с А. М. Курбским в 1569 г. // АЕ за 1957 г. М., 1958, с. 457–466; 3) Первое послание Грозного Курбскому: (Вопросы истории текста) // ТОДРЛ. Л., 1976, т. 31, с. 202–235; 4) Вторая пространная редакция Первого послания Грозного Курбскому // Там же. Л., 1977, т. 32, с. 56–69; 5) О возникновении и складывании в сборники переписки Ивана Грозного с Курбским // Там же. Л., 1979, т. 33, с. 204–213; Курилова Л. А. Из наблюдений над языком и стилем трех писем кн. А. Курбского к разным особам в Польше // Доповiдi та повiдомлення Львiв. ун-та, 1952, вып. 1, с. 27–34; D?nissoff ?lie. Une biographie de Maxime le Grec par Kurbski. – Orientalia Christiana Periodika, 1954, vol. 20, p. 44–84; Andreyev N. I) Kurbsky’s Letters to Vas’yan Muromtsev. – Slavonic and East European Review, 1955, vol. 33, p. 414–436; 2) Was the Pskov-Pechery Monastery a Citadel of the Non-Possessors? // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas, 1969, N. F., Bd 17, H. 4, S. 481–493; Зимин A. A. 1) И. С. Пересветов и его современники. М., 1958; 2) Когда Курбский написал «Историю о великом князе Московском»? // ТОДРЛ. М.; Л., 1962, т. 18, с. 305–312; 3) Первое послание Курбского Ивану Грозному: (Текстологические проблемы) // Там же. Л., 1976, т. 31, с. 176–201; Скрынников Р. Г. 1) Курбский и его письма в Псково-Печерский монастырь // Там же, т. 18, с. 99–116; 2) Переписка Грозного и Курбского: Парадоксы Эдварда Кинана. Л., 1973; 3) О заголовке Первого послания Ивана IV Курбскому и характер их переписки // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 33, с. 219–227; Rozemond К. Kurbsky’s Translation of the Works of Saint John of Damaskus // Texte und Untersuchungen, 1966, Bd 94, S. 588–593; Шмидт С . О. 1) К изучению «Истории князя Курбского» (о поучении попа Сильвестра) // Славяне и Русь. М., 1968, с. 366–374; 2) Новое о Тучковых: (Тучков, Максим Грек, Курбский) // Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971, с. 129–141; 3) Об адресатах Первого послания Ивана Грозного князю Курбскому // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. М., 1976, с. 304–328; 4) К истории переписки Курбского и Ивана Грозного // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976, с. 147–151; Freydank D. 1) Zu Wesen und Bergiffbestimmung des Russischen Humanismus // Zeitsehrift f?r Slavistik, 1968, Bd 13, S. 57–62; 2) A. M. Kurbskij und die Theorie der antiken Historiographie // Orbis mediaevalis / Festgabe f?r Anton Blashka. Weimar, 1970, S. 57–77; 3) A. M. Kurbskij und die Epistolographie seiner Zeit // Zeitschrift f?r Slavistik, 1976, Bd 21, S. 261–278; Auerbach I. I) Die politische Forstellungen des F?rsten Andrej Kurbskij // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas. N. F., 1969, Bd 17, H. 2, S. 170–186; 2) Nomina abstracta im Russischen des 16. Jahrhunderts // Slavistische Beitr?ge, 1973, Bd 68, S. 36–73; 3) Kurbskij-Studien: Bemerkungen zu einem Buch von Edward Keenan // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas. N. F., 1974, Bd 22, S. 199–213; 4) Further Findings on Kurbskij’s Life and Work // Russian and Slavic History / Ed. by D. K. Rowney and G. E. Orchard. 1977, p. 238–250; Backus O. P. A. M. Kurbsky in the Polish-Lithuanian State (1564–1583) // Acta Balto-Slavica, 1969–1970, t. 6, p. 78–92; Рыков Ю . Д. 1) Владельцы и читатели «Истории» князя А. М. Курбского // Материалы научной конференции МГИАИ. М., 1970, вып. 2, с. 1–6; 2) Редакции «Истории» князя Курбского // АЕ за 1970 г., М., 1971, с. 129–137; 3) Списки «Истории о великом князе Московском» кн. А. М. Курбского в фондах Отдела рукописей // Зап. Отд. рук. ГБЛ. М., 1974, т. 34, с. 101–120; 4) К вопросу об источниках первого послания Курбского Ивану Грозному // ТОДРЛ. Л., 1976, т. 31, с. 235–246; 5) Князь А. М. Курбский и его концепция государственной власти // Россия на путях централизации. М., 1982, с. 193–198; Keenan Е. L. The Кurbskij – Groznyj Apocripha: The Seventeenth Century Genesis of the «Correspondence», Attributed to Prince A. M. Kurbskij and Tsar Ivan IV. Cambridge, Mass., 1971; 2) Putting Kurbskij in his Place; or: Observations and Suggestions Concerning the Place of the History of the Muscovity in the History of Muscovite Literary Culture // Forschungen zur Osteuropaische Geschichte, 1978, Bd 24, S. 131–162; Уваров К . И. 1) «История о великом князе Московском» А. М. Курбского в русской рукописной традиции XVII–XIX вв. // Вопросы русской литературы. М., 1971, с. 61–79; 2) Неизданный труд Г. З Кунцевича (обзор гранок второго тома «Сочинения князя Курбского») // АЕ за 1971 г. М., 1972, с. 315–317; Лихачев Д. С. 1) Курбский и Грозный – были ли они писателями? // РЛ, 1972, № 4, с. 202–209; 2) Существовали ли произведения Курбского и Грозного? // Лихачев Д. С. Великое наследие. 2-е изд. М., 1979, с. 376–393; 3) Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским, с. 183–214; Клосс Б. М. Максим Грек – переводчик повести Энея Сильвия «Взятие Константинополя турками» // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник 1974. М., 1975, с. 55–61; Юзефович Л. А. Стефан Баторий о переписке Ивана Грозного и Курбского // АЕ за 1974 г. М., 1975, с. 143–144; Осипова К. С. 1) О стиле и человеке в историческом повествовании второй половины XVI в. // Учен. зап. Харьк. гос. ун-та. Харьков, 1962, т. 116, с. 25–28; 2) «История о великом князе Московском» А. Курбского в Голицынском сборнике // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 33, с. 296–308; Gоltz H. Ivan der Schreckliche zitiert Dionysios Areopagites // Kerygma und Logos Gottingen, 1979, S. 214–225; Васильев А. Д. Об особенности употребления военной лексики в посланиях А. М. Курбского к Ивану Грозному // Исследования словарного состава русского языка XVI–XVII вв. Красноярск, 1980, с. 56–64; Rossig N., R?nne В. Apocriphal – nor Apocriphal? A Critical Analysis of the Discussion Concerning the Correspondence Between Tsar Ivan IV Groznyj and Prince Andrej Kurbskij. Copenhagen, 1980; Беляева Н. П. 1) Ученые и литературные труды князя А. М. Курбского // Матер. XIX Всесоюзн. студенческой конф. Филология. Новосибирск, 1981, с. 53–63; 2) Материалы к указателю переводных трудов А. М. Курбского // Древнерусская литература: Источниковедение. Л., 1984, с. 115–136; Гладкий А. И. 1) К вопросу о подлинности «Истории о великом князе Московском» А. М. Курбского: (Житие Феодорита) // ТОДРЛ. Л., 1981, т. 36, с. 239–242; 2) «История о великом князе Московском» А. М. Курбского как источник «Скифской истории» А. И. Лызлова // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1982, т. 13, с. 43–50; Морозов С. А. О структуре «Истории о великом князе Московском» А. М. Курбского // Проблемы изучения нарративных источников по истории русского средневековья. М., 1982, с. 34–43; Цеханович А. А. К переводческой деятельности князя А. М. Курбского // Древнерусская литература: Источниковедение. Л., 1985, с. 110–114.

Доп.: Auerbach I . Andrej Michajlovi? Kurbskij: Leben in Osteurop?ishen Adelsgesellschaften des 16. Jahrhunderts. M?nchen, 1985; Цexанович А. А . А. М. Курбский в западнорусском литературном процессе // Книга и ее распространение в России в XVI–XVIII вв. Л., 1985. С. 14–24; Лихачев Д. С. Великий путь: Становление русской литературы XI–XVII вв. М., 1987. С. 179–182; Freydank D. Zwischen grrechisches und lateinisches Tradition: A. M. Kurbskijs Rezeption des humanistischen Bildung // Zeitschrift f?r Slawistik. 1988. Bd 33, H. 6. S. 806–815.

А. И. Гладкий, А. А. Цеханович

Отличное определение

Неполное определение ↓

Курбский, князь Андрей Михайлович

Боярин и воевода, писатель, род. в 1528 г., ум. в 1583 г. В первый раз имя кн. Курбского встречается в 1549 г., когда он сопровождал царя Иоанна IV в Казанский поход в звании стольника, и находился в есаулах вместе с братом царицы Анастасии - Никитой Романовичем Юрьевым, который со стороны его матери, рожденной Тучковой, приходился ему правнучатным братом. Вскоре по возвращении из Казанского похода, кн. Курбский был отправлен воеводой в Пронск, для охраны юго-восточных границ от набега татар, а в следующем, 1551 г., вместе с кн. Щенятевым начальствовал полком правой руки, стоявшим на берегу р. Оки, в ожидании нападения крымских и казанских татар. Несмотря на свою молодость, кн. Курбский пользовался особым доверием царя, что видно, напр. из следующего: воеводы, стоявшие в Рязани, стали местничаться с кн. Мих. Ив. Воротынским и отказались к нему ездить, вследствие чего в войске произошел сильный беспорядок. Узнав об этом, царь послал кн. Курбскому грамоту с поручением объявить воеводам, чтобы они были "без мест". В конце того же 1551 г. царь собрался с большим войском в поход к Казани. Получив на пути к Коломне известие, что крымцы осадили Тулу, царь велел идти на выручку Тулы полку правой руки, под предводительством кн. Курбского и кн. Щенятева, а также передовому и большому полкам. Тулу сильно осаждал в течение двух дней сам крымский хан Девлет-Гирей, а теперь он бежал в степи, испугавшись прихода русских войск. Кн. Курбский и кн. Щенятев нагнали крымцев на берегу реки Шивороны, разбили их, отняли многих пленных и взяли ханский обоз. В этой битве кн. Курбский получил тяжкие раны в голову, плечи и руки, что не помешало ему, однако, через восемь дней снова выступить в поход. Полк правой руки направился через Рязанскую область и Мещеру, по лесам и "дикому полю", прикрывая собой движение царя к Казани от нападения ногайцев. 13 августа царь и все войско прибыли в Свияжск, где отдохнули несколько дней; 20 августа переправились через Казанку, а 23 все полки стали на назначенных им местах. Полк правой руки, под начальством кн. Курбского и кн. Щенятева, расположился на лугу за р. Казанкой, между большими болотами, и сильно терпел как от стрельбы с крепостных стен Казани, построенных на крутой горе, так и от беспрестанных нападений с тыла, черемис, выезжавших из дремучих лесов, наконец от дурной погоды и вызванных ею болезней. В решительном приступе к Казани 2 октября 1552 г. кн. Курбский с частью полка правой руки должен был идти на Елбугины ворота, снизу от Казанки, а другому воеводе правой руки, кн. Щенятеву, велено было подкреплять его. Татары подпустили русских к самой крепостной стене и тогда стали лить на их головни кипящую смолу, бросать бревна, камни и стрелы. После упорного и кровопролитного боя татары были опрокинуты со стен; войска большого полка ворвались через проломы в город и вступили в ожесточенную битву на улицах, а кн. Курбский стоял у входа в Елбугины ворота и заграждал татарам путь из крепости. Когда татары, видя, что дальнейшая борьба невозможна, выдали русским своего царя Едигера, а сами стали бросаться со стен на берег р. Казанки, намереваясь пробиться сквозь расположенные там туры полка правой руки, а затем, отбитые тут, стали переправляться вброд на противоположный берега, кн. Курбский сел на коня и с 200 всадников бросился в погоню за татарами, которых было по крайней мере 5000: дав им немного отойти от берега, он ударил на них в то время, когда последняя часть отряда находилась еще в реке. В своей "Истории кн. вел. Московского", кн. Курбский, рассказывая об этом подпиге своем, прибавляет: "Молюся, да не возомнит мя кто безумна, сам себя хвалюща! Правду воистину глаголю и дарованна духа храбрости, от Бога данна ми, не таю; к тому и коня зело быстра и добра имех". Кн. Курбский прежде всех ворвался в толпу татар, и во время битвы конь его трижды врезывался в ряды отступавших, а в четвертый раз и конь, и всадник, сильно раненные, повалились на землю. Кн. Курбский очнулся несколько времени спустя и видел, как его, точно мертвеца, оплакивали двое его слуг и два царских воина; жизнь его была спасена, благодаря бывшей на нем крепкой праотеческой броне. В "Царственной книге" имеется подтверждение этого рассказа: "А воевода кн. Андрей Мих. Курбский выеде из города, и вседе на конь, и гна по них, и приехав во всех в них; они же его с коня збив, и его секоша множество, и прейдоша по нем за мертваго многие; но Божиим милосердием последи оздравел; татарове же побежаша на рознь к лесу".

В начале марта 1553 г. царь Иоанн IV сильно занемог и, на случай смерти, велел боярам присягнуть в верности своему малютке сыну Димитрию. Среди бояр нашлись сторонники двоюродного брата царя, кн. Влад. Андр. Старицкого; бояре спорили, горячились и медлили с присягой, говорили о нежелании своем служить Захарьиным во время малолетства Дмитрия. Самые влиятельные и близкие к царю люди, Сильвестр и Адашев, и те в эту тяжелую минуту выказали отсутствие безусловной преданности и сердечного расположения к царю. Кн. Курбский, принадлежавший к партии Сильвестра и Адашева, что ясно видно из его многочисленных лестных отзывов о них, во время болезни царя к ним не примкнул. В своем ответе на второе послание Иоанна он говорит, между прочим: "А о Володимере брате воспоминаешь, аки бы есть мы его хотели на царство: воистину, о сем не мыслих: понеже и не достоин был того". Надо полагать, что царь оценил образ действий кн. Курбского, потому что, по выздоровлении своем, взял его с собой в числе немногих сопровождающих на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь. Первая остановка по выезде из Москвы была в Троице-Сергиевом монастыре, где в то время жил Максим Грек, пользовавшийся уважением царя. Максим стал отговаривать царя от задуманного далекого путешествия, особенно с женой и маленьким сыном, доказывал, что такие обеты неразумны, что "Бог вездесущ и всюду зрит недреманным оком своим, и что святые его внимают молитвам нашим, взирая не на место, где оне приносятся, а на добрую волю и власть нашу над собою"; вместо поездки в Кирилло-Белозерский монастырь Максим советовал собрать вокруг себя вдов, сирот и матерей тех воинов, которые погибли во время Казанского похода, и стараться утешить их и устроит их судьбу. Царь упорствовал однако в своем намерении, и Максим высказался в духе пророческом, поручив царскому духовнику Андрею Протопопову, кн. Ив. Фед. Мстиелавскому, Алексею Адашеву и кн. Курбскому, сопутствовашим царю, передать ему, что в случае непослушания, сын его Дмитрий умрет во время путешествия. Царь не внял советам Максима Грека и отправился в Дмитров, оттуда в Песношский монастырь, лежащий на р. Яхроме, где были приготовлены суда для дальнейшего путешествия. В Песношском монастыре жил на покое бывший коломенский епископ Вассиан Топорков, любимец и приближенный Иоаннова отца, вел. кн. Василия Ивановича. Весьма интересен отзыв кн. Курбского о беседе царя Иоанна с Вассианом, и мы овстановимся на нем при рассмотрении сочинения кн. Курбского "История кн. вел. Московского".

Царь и его спутники возвратились с богомолья в Кирилло-Белозерский монастырь в июле 1553 г. В начале 1554 г. кн. Курбский вместе с Шереметевым и с кн. Микулинским был послан усмирить мятеж в земле Казанской, так как вотяки, черемисы и татары не хотели платить дань и повиноваться царским наместникам и тревожили своими набегами нижегородские пределы. Pyсские войска углубились в леса, где скрывались бунтовщики, пользуясь знанием местности; целый месяц воеводы преследовали их и успешно сражались с ними более двадцати раз: они побили 10000 неприятелей, с их атаманами Янчурой и Алекой Черемисином во главе, и возвратились в Москву ко дню Благовещения с "пресветлою победою и со множайшими корыстьми". После этого арская и побережная сторона покорились и обещали давать дань, а царь наградил воевод золотыми шейными гривнами со своим изображением. В 1556 г. кн. Курбский был послан вместе с кн. Фед. Ив. Троекуровым усмирять снова восставших луговых черемис. По возвращении из этого похода он, в должности воеводы полка левой руки, находился в Калуге, для охраны южной границы от угрожавшего нападения крымцев, а затем стоял в Кашире, начальствуя вместе с кн. Щенятевым правой рукой. В этом же году он был пожалован в бояре.

В январе 1558 г. началась война с Ливонией из-за отказа ее платить дань, обещнную Московскому государству еще при Иоанне III магистром Плеттенбергом. Громадное русское войско (по словам кн. Курбского было 40 тысяч, или даже более) выступило из Пскова и вошло в Ливонию тремя отрядами, причем сторожевым полком начальствовали кн. Курбский и Головин. Войску было дано приказапие "воевать землю", т. е. жечь и опустошать посады, но никак не осаждать города. В течение целого месяца русские опустшали Ливонию и возвратились с большим количеством пленных и с богатой добычей. После этого Ливония хлопотала о мире, но Иоанн не согласился даже на перемирие. Весной 1558 г. был взят Сыренск (Нейшлосс), и воеводой там оставлен Заболоцкий, а остальным воеводам царь приказал идти на соединение с кн. Петр. Ив. Шуйским и с кн. Курбским, шедшими из Пскова на Нейгауз; кн. Курбский начальствовал передовым полком. кн. Шуйский - большим полком, кн. Вас. Сем. Серебряный - правой рукой. Нейгауз был взять после трехнедельной осады; затем осажден, был Дерпт, в котором затворился сам дерптский епископ. 18 июля были подписаны условия сдачи, а на следующий день русские заняли укрепления города. В это лето русские завоевали до двадцати городов. "И пребыхом в той земле аж до самаго первозимия, - пишет кн. Курбский. - и возвратихомся ко царю нашему со великою и светлою победою".

Не прошло и полугода после возвращения из Ливонии, как кн. Курбский был послан на южную украину, которой угрожали крымцы. 11 марта 1559 г. были росписапы воеводы по полкам, и кн. Курбский вместе с кн. Мстиславским назначены воеводами правой руки; сначала они стояли в Калуге, а затем им было велено перейти ближе к степям, в Мценск. В августе, когда опасность миновала, войска были распущены по домам, и кн. Курбский тое, вероятно, возвратился в Москву. Между тем из Ливонии приходили неутешительные вести, а действиями посланного туда главного воеводы царь был, по-видимому, не совершенно доволен: "Сего ради, - пишет кн. Курбский, - введе мя царь в ложницу свою и глагола ми словесами, милосердием растворенными и зело любовными и к тому со обещаньми многими: "Принужден бых, рече, от оных прибегших воевод моих, або сам итти сопротив Лифлянтов, або тебя, любимаго моего, послати, да охрабрится паки воинство мое, Богу помогающу ти; сего ради иди и послужи ми верне". Кн. Курбский со своим отрядом направился к Дерпту и, в ожидании прибытия в Ливонию других воевод, произвел движение к Вейссенштейну (Пайде). Поразив под самым городом ливонский отряд, он узнал от пленных, что магистр с войском стоит в восьми милях, за большими болотами. Ночью кн. Курбский выступил в поход, пришел утром к болотам и целый день употребил для переправы через них войска. Если бы ливонцы встретились в это время с русскими, то поразили бы их, будь даже более многочисленное войско у кн. Курбского, но они, по словам его, "яко гордые, стояли на широком поле от тех блат, ждуще нас, аки две мили, ко сражению". Переправившись через эти опасные места, воины отдохнули немного и затем около полуночи начали перестрелку, а затем, вступив в рукопашную, обратили ливонцев в бегство, преследовали их и нанесли большой урон. Возвратившись в Дерпт и получив в подкрепление отряд из 2000 воинов. добровольно к нему присоединившихся, кн. Курбский после десятидневного отдыха выступил к Феллину, где находился отказавшийся от должности магистр Фюрстенберг. Кн. Курбский послал вперед татарский отряд, под начальством кн. Золотого-Оболенского, будто бы для того, чтобы жечь посад; Фюрстенберг выехал птротив татар со всем своим гарнизоном и едва спасся, когда кн. Курбский ударил на него из засады. Когда в Ливонию вступило наконец ожидаемое большое войско, под начальством кн. И. Ф. Мстиславского и кн. Петра Ив. Шуйского, кн. Курбский с передовым полком присоединился к ним и они вмести пошли к Феллину, послав в обход отряд кн. Барбашина. Вблизи города Эрмеса на кн. Барбашина напал ливонский отряд под начальством ландмаршала Филиппа Шаль-фон-Белля; ландмаршал потерпел поражение и вместе с командорами был взят в плен. Кн. Курбский с великой похвалой отзывается о нем: "бе бо муж, яко разсмотрихом его добре, не токмо мужественный и храбрый, но и словества полон, и остр разум и добру память имущ". Отсылая его с другими важными пленными в Москву, кн. Курбский и прочие воеводы письменно умоляли царя не казнить ландмаршала - он был, однако, казнен, за резкое выражение, сказанное царю на приеме. Во время трехнедельной осады Феллина кн. Курбский ходил под Венден и разбил начальника литовского отряда кн. Полубенского, посланного против него Иеронимом Ходкевичем, а под Вольмаром поразил ливонцев и нового ландмаршала. Сражение кн. Курбского с кн. Полубенскимг было первым столкновением русских с польским королем из-за прав на Ливонию. Явилась необходимость для защиты границ от литовских набегов расставить по городам воевод, которым было приказано также ходить опустошать литовские пограничные места. Кн. Курбский стоял на Луках Великих, и в июне 1562 г. сделал нападение на Витебск и сжег посад. В августе того же года он был отправлен против литовцев, опустошавших окрестности Невля. Показания польских историков Стрыйковского, Бельского и Гваньини противоречат Псковской летописи. Если верить им, то кн. Курбокий потерпел сильное поражение под Невлем, имея несравненно больше войска нежели литовцы, и бежал потом в Литву, из опасения царского гнева; в Псковской же летописи сказано только "приходили литовские люди под Невлю городок великого князя, и волости воевали и пошли прочь; и ходил за ними кн. Андрей Курбской и с иными воеводами, и мала была помощь, с обеих сторон поторнулися и языков наш и взяли у них" и царь в своем ответе на послание кн. Курбскому пишет, между прочим, относительно битвы под Невлем: "с 15 тысячами вы не могли победить 4 тысячи, и не только не победили, но и сами от них едва возвратились, ничего не успев" - таким образом и летопись и царь согласно говорят, что кн. Курбскому не удалось победить литовцев, но из этого еще нельзя заключить о поражении, грозившем ему гневом царя, - Иоанн, конечно, попрекнул бы Курбского поражением. Бельский высказывает мнение, что после Невльской битвы царь подозревал кн. Курбского в измене, но и это сомнительно, как потому, что для этого но было никакого повода, так и ввиду того, что в таком случае царь едва ли бы взял его с собой 30 ноября того же года в поход под Полоцк и оставил бы в начале марта 1563 г. воеводой в новозавоеванном городе Дерпте. "Коли бы мы тебе в том не верили, - писал Иоанн кн. Курбскому, - и мы бы тебя в ту свою вотчину не посылали". С небольшим год спусти после этого, ночью 30 апреля 1564 г. кн. Курбский бежал, в сопровождении нескольких человек детей боярских, в ливонский город Вольмар к польскому королю, оставив на произвол судьбы жену и девятилетнего сына. Верный слуга его Шибанов был схвачен дерптскими воеводами и отослан в Москву к царю, где и казнен; мать, жена и сын кн. Курбского посажены в тюрьму и умерли там от тоски. Все лица, близко к нему стоявшие, были, по-видимому, подвергнуты допросу; по крайней мере об этом можно судить по тому, что былы записаны "речи старца от Спаса из Ярославля, попа чернаго отца духовного Курбского", очевидно, того Феодорита, о котором Курбский отзывается с большой похвалой в 8-й главе своей "Истории".

Так как ни сам кн. Курбский в "Истории" и в посланиях к царю, ни Иоанн в своих ответах на послания не указывают, что именно побудило кн. Курбского отехать в Литву, то мы можем лишь делать догадки и предположения. Если верить повествованию дерптского бюргера Ниенштедта и неизвестного по имени ливонского летописца, кн. Курбский вел в 1563 г. переговоры о сдаче нескольких ливонских городов, но переговоры эти не увенчались успехом. Очень возможно, что кн. Курбский опасался, как бы царь не приписал эту неудачу его злому умыслу и как бы его не постигла участь Сильвестра и Адашева и других его единомышленников. Как видно из слов самого кн. Курбского, он не сразу решился покинуть отечество и считал себя невинно изгнанным: "Коего зла и гонения от тебя не претерпех, - пишет он в послании, - и коих бед и напастей на мя не подвигл еси! и коих лжеплетений презлых на мя не возвед еси! А приключившиямися от тебя различные беды по ряду, за множеством их, не могу ныне изрещи: понеже горестию еще души моей объять бых. Но вкупе все реку конечне: всего лишен бых, и от земли Божия туне отогнан бых, аки тобою понужден. Не испросих умиленными глаголы, ни умолих тя многослезным рыданием, и не исходатайствовах от тебя никоея ж милости архиерейскими чинами; и воздал еси мне злыя за благия и за возлюбление мое непримирительную ненавитсь! Бог сердцам зритель: во уме моем прилежно смышлях и обличник совестный мой свидетеля на ее поставих, и, исках и зрех мысленне и обращаяся, и не вем себя и не найдох ни в чем же пред тобою согрешивша". Иоанн в своем ответе на это послание говорит между прочим.· "А за такия ваши послуги, еже выше рехом, достойны есте были многих опал и казней; но мы еще с милостию к вам опалу свою чинили, аще бы твоему достоинству, и ты б к недругу нашему не уехал, и в таком деле, в коем бы нашем граде избыл еси, и утекания тебе сотворити было невозможно. Зла же и гонения безлепа от мене не приял еси, и бед и напастей на тя не подвигл есмя; а кое и наказание мало бывало на тебе, и то за твое преступление: понеже согласился еси с нашими изменники. А лжей и измен их же не сотворил еси, на тебя не взваживал есмя; а которые еси свои проступки делал, и мы по тем твоим винам по тому и наказание чинили". По всему вероятию, на кн. Курбском лежала опала за его участие в "избранной раде" и за его близость к Сильвестру и Адашеву, гонение против которых Иоанном Грозным было воздвигнуто после смерти царицы Анастасии Романовны в 1560 г. Намек на опалу и на то, в чем состояла измена, мы находим в словах Иоанна которые он велел гонцу Колычеву сказать польскому королю Сигизмунду-Августу: "Курбского и его советников измены то, что он хотел над государем нашим и над его царицею Настасьею и над их детьми умышляти всякое лихое дедо: и государь наш, уведав его измены, хотел было его посмирити, и он побежал".

В удельно-вечевую пору, как известно, существовало право отъезда, т. е. перехода бояр от одного князя к другому. Это было право дружинников. Со времени усиления Москвы, главным же образом с княжения Иоанна III, это право отъезда, в силу необходимости, должно было ограничиться: северо-восточная Русь объединилась под властью московских князей-собирателей, и отъезд стал возможен только в Орду, или в Литовское великое княжество, что в глазах государей московских стало считаться уже изменой, следовательно, преступлением, а не законным правом. При Иоанне III, при Василии Ивановиче, а в особенности при Иоанне IV со многих виднейших бояр были взяты клятвенные записи, с поручительством митрополита и других бояр и служилых людей в том, что они не отъедут из Московского государства. На отъезд к "бусурманам", разумеется, не находилось охотников, - и Литовское великое княжество было единственным убежищем для бояр, недовольных московскими порядками. Великое княжество Литовское, населенное русским православным народом, привлекало к себе бояр большей независимостью там высшего служилого класса, начинавшего уже организовываться по образу и подобию польского магнатства. Отъезды бояр в Литву особенно усилились с наплывом "княжат" в среду московского боярства, так как эти княжата имели все основание считать себя не дружинниками, но все-таки "вольными" слугами московского государя. Но и в Литовском великом княжестве не все княжата были в свою очередь довольны тамошними порядками, и также считали себя вправе отъезжать из Литвы в Москву, где их, в противоположность своим отъезжим князьям, не только не считали изменниками, но, напротив, принимали весьма ласково и награждали вотчинами. Булгаковы, Патрикеевы, Голицыны, Бельские, Мстиславские, Глинские выехали из Литвы и играли выдающуюся роль в Московском государстве. Отъезды княжат из Москвы в Литву и обратно при Иоанне III создали большую неустойчивость в пограничной между этими государствами территории, в которой находились вотчины этих княжат: они то признали над собой власть Литвы, то Москвы, меняя эту зависимость сообразно своим личным обстоятельствам. Эта неустойчивость пограничной территории, даже называвшейся в ту пору "страной князей", была постоянно причиной враждебных отношений Московского государства к Литовскому, а с течением времени привела и к враждебным столкновениям между Москвой и Польшей. Кн. Курбский, подобно другим княжатам, не признавал за царем Иоанном права запретить отъезд из Московского государства и в своем ответе на второе послание Иоанаа псал: "затворил еси царство русское, сиречь свободное естество человеческое, яко во адове твердыне; и кто бы из земли твоей поехал, по пророку, до чужих земель, яко Иисус Сирахов глаголет: ты называешь того изменником; а если изымают на пределе, и ты казнишь различными смертьми".

Один из исследователей жизни кн. Курбского (Иванишев) высказывает предположение, что он "действовал обдуманно и только тогда решился изменить своему царю, когда плату за измену нашел для себя выгодною". Другой исследователь (Горский) говорит: "Если бы Курбский бежал в Литву действительно из страха смерти, то, вероятно, он сделал бы это и без приглашения короля, потому что ему, без сомнения, было известно, как хорошо принимает король русских изменников. Видно, что Курбский делал свое дело не торопясь, даже слишком не торопясь, потому что для окончания всех переговоров, какие он вел с Сигизмундом-Августом, требовалось много времени. Эта медленность есть лучшее доказательство, что насчет жизни своей Курбский был совершенно спокоен". Из сохранившихся грамот "листов" королевских на имя кн. Курбского - видно, что польский король, действительно, приглашал его переехать в Литву, но в этом нет ничего особенного; и раньше переманивались в Литву московские бояре и все пригодные к военной службе. Что касается "выгодной платы за измену", то ни польский король Сигизмунд-Август, ни литовский гетман Радзивил нн высказали ничего определенного: король обещал в охранной грамоте быть к князю Курбскому милостивым (где се ему ласкове обецует ставить), а гетман обещал приличное содержание. Ввиду этого нет основания утверждать, что Курбский решился на отъезд из каких-либо корыстных побуждений.

Отъехав в Вольмар, кн. Курбский отправил Иоанну послание, в котором упрекал его за побиение бояр и воевод, за оклеветание верных подданных, говорил о своем собственном гонении и о необходимости покинуть отечество и советовал удалить наушников. И от побега Курбского и от его послания Иоанн был вне себя от гнева: он написал пространный ответ, ссылался на древнюю историю, на книги Св. Писания и творения св. отцов, оправдывал свои дела, винил бояр. В начале ответа Иоанн кратко изложил свою родословную, как доказательство неоспоримых прав на престол и преимущества своего рода перед родом кн. Курбского, упомянувшего в послании к царю, что он до конца дней будет в молитвах "печаловаться на него Пребезначальной Троице" и призывать на помощь всех святых, "и государя моего праотца, кн. Феодора Ростиславовича". В этих словах царь увидал вероятно намек на желание быть самостоятельным князем, так как употребил следующее обращение к кн. Курбскому: "князю Андрею Михайловичу Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти Ярославскому владыце". На это письмо или, как Курбский его называл - "зело широкую эпитолию" вел. кн. Московского последовало "краткое отвещание" кн. Курбского; начинается оно так: "Широковещательное и многошумящее твое писание приях, и выразумех и познах, иже от неукротимаго гнева с ядовитыми словесы отрыгано, еже не токмо цареви, так великому и во всей вселенной славимому, но и простому, убогому воину сие было не достойно". Далее он говорит, что заслуживает не укоризн, а утешения: "не оскорбляй - рече пророк, - мужа в беде его, довольно бо таковому", что сначала он хотел отвечать на каждое слово царское, но затем решил предать все суду Божию, считая, что "рыцарю" неприлично вступать в перебранку, а христианину стыдно "отрыгать глаголы из уст нечистые и кусательные".

Руководимый чувством мести против Иоанна кн. Курбский в октябре 1564 г. принял участие в осаде польскими войсками Полоцка, незадолго перед тем взятого Иоанном. Вслед за тем, зимой 1565 г., на второй неделе великого поста, 15000 литовцев вторглись в область Великолуцкую, и кн. Курбский участвовал в этом нашествии. В 1579 г., уже при Стефане Батории, он опять был под Полоцком, который на этот раз не устоял против нападения поляков. На третий день после осады Полоцка, т. е. 2 сентября 1579 г., кн. Курбский ответил на второе послание Иоанна, присланное ему за два года перед тем из Владимира Ливонского, того самого Вольмара, где он укрывался после бегства из Московского государства. Овладев Вольмаром, царь вспомнил об бегстве туда Курбского и с иронией писал ему: "И где еси хотел успокоен быти от всех трудов твоих, в Волмере, и тут на покой твой Бог нас принес; и где чаял ушел, а мы тут, за Божию волею: съугнали!" В этом послании царь упрекал кн. Курбского в том, что "избранной рада", к которой Курбский принадлежал, хотела присвоить себе высшую власть: "вы хотесте с попом Селивестром и с Алексеем Адашевым и со всеми своими семьями под ногами своими всю Русскую землю видети; Бог же дает власть, ему-ж хощет... не токмо повинны хотесте мне быти и послушны, но и мною владеете, и всю власть с меня снясте, и сами государилися, как хотели, а с меня все государство сняли: словом, аз бых государь, а делом ни чего не владел". Гордый успехами своими в Ливонии, Иоанн хвалился, что и без крамольных бояр побеждает "претвердые грады германские силою животворящего креста", "аще бо и паче песка морского беззакония моя, но надеюсь на милость благоутробия Божия, может пучиною милости своея потопити беззакония моя, яко же и ныне грешника мя суща, и блудника, и мучителя помилова..." В своем ответе на это послание кн. Курбский снова укоряет царя в оклеветании благочестивых мужей, упрекает в неблагодарности к Сильвестру, исцелившему на время его душу, перечисляет бедствия, обрушившиеся на Московское государство после изгнания и избиения мудрых советников, убеждает царя вспомнить лучшую пору своего царствования и смириться и в заключение советует не писать в чужие земли чужим слугам. К этому ответу кн. Курбский приложил перевод двух глав из Цицерона. Вероятно, кн. Курбский нашел, что недостаточно полно изобразил разницу между лучшей порой царствования Иоанна и эпохой гонений и казней, потому что 29 сентября того же 1579 г. написал еще послание Иоанну; в этом послании он подробно сравнивал время Сильвестра с временем наушников и советовал Иоанну опомниться, чтобы не погубить себя и род свой.

Посмотрим, что получил кн. Курбский во владениях польского короля и как протекала его жизнь на чужбине. 4 июля 1564 г. Сигизмунд-Август дал ему в вознаграждение за земли, покинутые в отечестве, обширные поместья в Литве и на Волыни: в Литве, в Упитском повете (в нынешней Виленской губ.) староство Кревское и до 10 сел, при которых считалось более 4000 десятин, на Волыни - город Ковель с замком, местечко Вижву с замком, местечко Миляновичи с дворцом и 28 сел. Все эти поместья были даны ему только "на выхованье", т. е. во временное пользование, без права собственности, вследствие чего соседние князья и паны начали заселять и присваивать себе земли Ковельской волости, нанося обиды ему и крестьянам. В 1567 г. "в награду за добрую, цнотливую (доблестную), верную, мужнюю службу во время воевания с польским рыцарством земли князя Московского" Сигизмунд-Август утвердил все эти поместья в собственность за кн. Курбским и за потомством его в мужском колене. С этого времени он стал называть себя во всех бумагах: кн. Андрей Курбский и Ярославский, в письмах к царю Иоанну, Андрей Курбский княжа на Ковлю, а в завещании своем: Андрей Михайлович Курбский, Ярославский и Ковельский.

В первом послании своем к Иоанну кн. Курбский писал, что надеется, с помощью Божией, быть "утешен от всех скорбей государскою милостию Сигизмунда-Августа". Надежды его, однако, не оправдались: недостаточно было милости польского короля для утешения скорби. С одной стороны до кн. Курбского доходили слухи обо всех бедствиях, постигавших Московское государство - "в отечестве слышах огнь мучительства прелютейший горящ"; с другой стороны он очутился между людьми "тяжкими и зело не гостелюбными и к тому в гресех различных развращенными" - так выражается он сам в "Предисловии на Новый Маргарит", из котораго можно почерпнуть ценные сведения о его душевном настроении и о научных занятиях в Литве. Упоминая о слухах, доходивших до него из Московского государства, он говорит: "Аз же вся сия ведахи слышах и бых обят жалостию и стисняем отовсюду унынием и снедающе те нестерпимыя предреченныя беды, яко моль, сердце мое".

Князь Курбский жил большей частью в Миляновичах, верстах в 20 от Ковеля. Он обнаружил за эту эпоху своей жизни тяжелый нрав: в отношениях к соседям, отличался суровостью и властолюбием, нарушал права и привилегии своих ковельских подданных и не исполнял королевских повелений, если находил их несогласными со своими выгодами. Так напр., получив королевский приказ об удовлетворении кн. Чарторижского за разбой и грабеж крестьян его, кн. Курбского, в Смедыне, он так в присутствии вижа, присяжного следователя дел подлежавших суду воевод, и ипветовых старост отвечал присланному от кн. Чарторижского с королевским листом: "Я-де, у кгрунт Смедынский уступоватися не кажу; але своего кгрунту, который маю з´ласки Божье господарское, боронити велю. A естли ся будут Смедынцы у кгрунт мой Вижовский вступовать, в тые острова, которые Смедынцы своими быть менят, тогды кажу имать их и вешать". На Люблинском сейме 1569 г. волынские магнаты жаловались королю на притеснения, которые терпят от кн. Курбского, и требовали, чтобы от него были отобраны имения, ему данные. Сигизмунд-Август не согласился, объявив, что Ковель и старство Кревское даны кн. Курбскому по весьма важным государственным причинами. Тогда магнаты стали сами управляться с неприятным чужеземцем. Кн. Курбский так говорит об этом: "ненавнстные и лукавые суседи прекаждаху ми дело сие, лакомством и завистию движими, хотяще ми выдрати данное ми именье з´ласки королевския на препитание, не только оьъяти и поперети хотяще многия ради зависти, но и крови моей насытися желающе ". Два тома актов, изданных в Киеве Временной комиссией, посвящены жизни кн. Курбского в Литве и на Волыни - и почти все эти акты касаются процессов кн. Курбского с различными частными лицами и столкновений его с правителством из-за прав владения разными имениями, а также дела по убиению поляками некоторых москвитян, выехавших с ним в Литву.

В 1571 году кн. Курбский женился на знатной и богатой польке Марье Юрьевне, происходившей из древнего княжеского рода Голшанских. Она была никак не моложе, а может быть и старше его, и выходила уже в третий раз замуж. От первого брака с Андреем Монтовтом у нее было два взрослых сына; от второго брака с Михаилом Козинским - одна дочь, вышедшая замуж за кн. Збаражского, а потом за Фирлея. Брак с Марьей Юрьевной казался кн. Курбскому выгодным, так как через него он вступал в родство с кн. Сангушками, Збаражскими, Сапегами, Полубенскими, Соколинскими, Монтовтами, Воловичами и приобретал обширные поместья в Литве и на Волыни. Лет пять кн. Курбский жил согласно со своей женой, в тихом уединении, большей частью тоже в Миляновичах. Затем, Марья Юрьевна, сильно захворав, написала духовное завещание, которым отказывала все свои имения мужу, а сыновьям от первого брака завещала только Голтенки и заложенные в частные руки два села, предоставляя их выкупить и владеть ими нераздельно, как вотчиной. Марья Юрьевна не умерла, но через год начались семейные раздоры: пасынки кн. Курбского, Монтовты, люди буйные и строптивые, винили его в дурном обращении с их матерью из корыстных целей, т. е. из желания захватить ее поместья. Правда, князь Курбский запер свою жену и никого не допускал к ней, но им руководили при этом совершенно другие соображения, заставившие его в 1578 г. искать развода. Владимирский епископ Феодосий утвердил развод, без объявления тех причин, по которым церковные законы дозволяют расторжение брака: в Литве и Польше существовал обычай давать развод только на основании согласия обеих сторон.

В апреле 1579 г. кн. Курбский женился в третий раз на Александре Петровне Семашко, дочери старости кременецкого. Через год у них родилась дочь, княжна Марина, а в 1582 г. сын, князь Дмитрий. Марья Юрьевна подала тогда королю Стефану Баторию жалобу на своего бывшего мужа в незаконном расторжении брака. Король передал жалобу митрополиту киевскому и галицкому Онисифору, назначен был духовный суд и к суду вытребован кн. Курбский. Кн. Курбский не явился в суд, ссылаясь на болезнь, но представил свидетельские показания, дававшие ему право на развод; позднее он заключил с Марьей Юрьевной мировую сделку, в которой между прочим сказано: "она уже до меня и до маетности моея ничего не мает". - Чувствуя ослабление сил и предвидя близкую кончину, кн. Курбский написал духовное завещание, по которому Ковельское имение оставил сыну. Вскоре после этого, в мае 1583 г., он скончался и погребен в монастыре св. Троицы, в трех верстах от Ковеля.

Избранный по смерти Стефана Батория на польский престол Сигизмунд III стал преследовать вдову и детей кн. Курбского и решил даже отобрать Ковельское имение, как незаконно присвоенное; в марте 1590 г. состоялось решение королевского суда, по которому Ковельское имение было отобрано от наследников.

Единственный сын кн. Курбского, кн. Дмитрий Андреевич, был подкоморием упитским, перешел в католичество и основал в имении своем Криничине церковь во имя св. св. апостолов Петра и Павла для распространения римско-католической религии. Он умер после 1645 г., и оставил двух сыновей: Яна и Андрея и дочь Анну; по сведениям же, имеющимся в русском государственном архиве, у него был еще третий сын Кашпер, имевший маетности в витебском воеводстве. Кн. Ян Дм. Курбский был градским писарем упитским, а брат его кн. Андрей отличался мужеством в военных походах и доказал свою преданность королю Яну Казимиру во время нашествия на Польшу шведского короля Карла X, за что и был награжден почетным званием маршлка упитского. По свидетельству королевской грамоты Станислава-Августа (Понятовского) 1777 г. и по показанию польского писателя Окольского, род князей Курбских угас со смертью его внуков Яна и Казимира, не оставивших мужеского потомства. Но из дел русского государственного архива известны правнуки кн. Андрея Мих. Курбского, князь Александр и князь Яков, дети Кашпера Курбского, выехавшие из Польши в Россию в первые годы царствование Иоанна и Петра Алексеевичей. Оба они возвратились в лоно православия и вступили в русское подданство. В последний раз имя кн. Курбских упоминается в 1693 г.

Отличное определение

Неполное определение ↓

АНДРЕЙ МИХАЙЛОВИЧ КУРБСКИЙ

Андрей Михайлович Курбский (ок.1528–1583) происходил из знатного рода смоленско-ярославских князей, потомков Рюрика, и по женской линии был в родстве с царской фамилией. Первые годы его службы были связаны с царским двором и воинским делом. В 1549 году он уже имел дворовый чин стольника и в звании есаула участвовал в военных походах. В 1552 году он уже прославился как храбрый полководец при взятии Казани, а в 1556-м, в 28 лет был пожалован боярским чином. К началу Ливонской войны, в 1558 г., Курбский командовал сторожевым полком и в апреле 1563-го был назначен воеводой в г. Дерпт (Юрьев).

Андрей Курбский активно участвовал в деятельности правительства, руководившего страной с конца 40-х гг. XVI века при молодом царе Иване IV Васильевиче. Лидерами этого правительства были духовник царя, священник Сильвестр и костромской дворянин, получивший высокий чин окольничего, Алексей Адашев. Позднее, с легкой руки Курбского, это правительство стали называть «Избранной радой ».

В начале 60-х гг. царь, недовольный ограничением собственной власти, разгоняет «Избранную раду», а Сильвестра и Адашева отправляет в изгнание, где они вскоре умирают. В те же годы начинаются первые гонения и казни бояр. Опасаясь смерти, Андрей Курбский в апреле 1564 года бежит в Литву, где получает службу и богатые земли. Находясь на службе у литовского князя, а затем у польского короля, Курбский участвует в военных походах, в том числе и против России. В 1581 году во время одного из походов он заболел и вернулся в свое имение Миляновичи под Ковелем, где через два года скончался.

Видимо, в молодости Курбский получил хорошее образование, а своим учителем он многократно и с большим почтением называл Максима Грека. Уже в России Курбский написал ряд сочинений - несколько посланий, а также два «Жития Августина Гиппонского». Но творческий расцвет наступает в литовский период жизни. Из-под его пера выходят многочисленные послания разным людям, в том числе три послания Ивану Грозному . Эти послания, в которых впервые были произнесены тяжкие обвинения Ивана Грозного в многочисленных преступлениях, стали основой переписки с царем - интереснейшим документом религиозно-философской мысли России XVI века.

В 1573 году Курбский пишет яркое философско-публицистическое сочинение - «История о великом князе московском », рассказывающее о правлении «Избранной рады» и об измене Ивана Васильевича их общим начинаниям. Кроме того, в своем поместье он организовал своего рода скрипторий, где переписывались и переводились рукописи, писались различные сочинения. Среди переводов необходимо назвать сборник «Новый Маргарит», основу которого составляли труды Иоанна Златоуста и сочинения Иоанна Дамаскина. Андрею Курбскому принадлежит также перевод трактата протестантского мыслителя И. Спангенберга «О силлогизме».

Сочинения Андрея Курбского свидетельствуют: оставаясь светским человеком, он в то же время был ярким православным мыслителем, который немало трудов положил на то, чтобы защитить истинность православного вероучения. Он совершенно сознательно не принимает католичества и особенно протестантизма. Против «люторей», «цвинглиан», «калвинов» и иных «нечестивых ругателей» направлена значительная часть посланий Курбского, написанных в Литве. Резко осуждает он и любые попытки реформировать православие, что было свойственно тем, кого на Руси называли «еретиками». В одном из посланий Курбский заявил о недопустимости того, чтобы «христианин правоверный ото арианина христоненавистного» принимал «писания на помощь церкви Христа Бога». Критически Курбский относился и к появившимся в Западной Руси гуманистическим учениям. И вообще, познав в эмиграции «свободы христианских королей», он пришел к отрицанию всех учений, которые эти свободы обосновывали, называя всю неправославную литературу Польско-Литовского государства как «польскую барбарию», «полыцизну».

В то же время, несмотря на свой побег из России, Андрей Курбский считал Русское государство единственной в мире страной, сохранившей истинное христианство . Поэтому в своих сочинениях он неоднократно именует Россию «Святорусской землей » и «Святорусским царством ».

В своем толковании православного вероучения Андрей Курбский был близок к Максиму Греку и «нестяжательству», порицая при этом «сребролюбивых» иосифлянских иерархов. Как и все мыслители «нестяжательского» направления, он считал, что мир творится Христовой Любовью, которая как дар Святого Духа наполняет сердца людей, внушает людям «правость сердечную»: «…Дар духа дается не по богатству внешнему и по силе царства, но по правости душевной… Ведь смотрит Бог не на могущество и гордость, но на правость сердечную, и дает дары тем, кто воспринимает их доброй волей своей!»

Основываясь на идее «правости сердечной», Андрей Курбский развивает мысли о существовании «свободного естества человеческого » и «естественного закона », по которому должны жить люди. Причем, говоря о «естественном законе», Курбский ссылается и на опыт «языческих философов», и на Послание к Римлянам апостола Павла (11: 14–15): «Если языческие философы по естественным законам дошли до таких истин и до такого разума и великой мудрости между собой, как говорил апостол: «Помыслам осуждающим и оправдывающим», и того ради допустил Бог. Что владеют они всей вселенной, то почему же мы называемся христианами, а не можем уподобиться не только книжникам и фарисеям, но и людям, живущим по естественным законам!»

И хотя эти мысли не получили подробного объяснения в сочинениях Курбского, тем не менее можно предположить, что он довольно широко трактовал понятие «свободы естества человеческого», во всяком случае, намного шире, нежели мыслители-иосифляне и государь Иван Грозный.

Идеал социально-политического устройства России - «православное истинное христианское самодержавство » - Курбский считал уже созданным во времена «Избранной рады». Именно в этот период государь в наиболее полной мере соответствовал «нестяжательским» представлениям о «благочестивом царе» - окружил себя мудрыми советниками, прислушивался к их мнению и управлял своим государством, исходя из идеи Любви. Как писал Курбский, «самому царю» нужно быть «как глава и любить советников своих». Более того, по мнению опального князя, «царь, хоть и служит к его чести царство, а не получил какого-нибудь от Бога дара, должен искать доброго и полезного совета не только у советников, но и у всенародия».

Однако царь недолго мирился с определенными ограничениями своей власти, и вскоре этот идеал, воплощенный в жизнь усилиями «Избранной рады», рухнул. И тогда Андрей Курбский обрушивается на Ивана Грозного с обвинительными посланиями. По сути дела, все три послания царю и большая часть «Истории о великом князе Московском» - это горькая песнь об утраченном «Святорусском царстве».

Сразу же необходимо сказать, что переписка Курбского и Ивана Грозного - это свидетельство не столько политического, сколько религиозно-философского спора . В их письмах столкнулись два разных понимания сути православного учения, поэтому каждый из них столь яростно обвиняет другого в вероотступничестве, в ереси, в предательстве правой веры. «Зачем ты, безумный, все еще бесчинствуешь против Господа своего? - гневно вопрошает Курбский в одном из писем. - Разве не настал час образумиться и покаяться и возвратиться к Христу?». Иначе говоря, Иван Грозный для Андрея Курбского такой же вероотступник, каковым считает государь опального князя.

Вероотступничество царя Курбский видит в том, что тот изменил «нестяжательским» идеалам «Избранной рады» и перестал соответствовать образу «благочестивого царя». Во всяком случае, все свои обвинения против Ивана IV Андрей Курбский сводит к одной идее: «забыв» «нестяжательские» идеалы, Иван Васильевич утерял «благочестие», перестал быть «благочестивым царем». Более того, Курбский обвинял Ивана IV в том, что, отказавшись от помощи «Избранной рады», государь разрушил социальную гармонию и собственными руками уничтожил «Святорусское царство», «православное истинное христианское самодержавство», уже созданное совместными усилиями царя и его советников. Поэтому все страшные события, которые испытала Россия в годы правления Ивана Грозного, - это лишь последствия «измены» царя истинной вере.

Суть вероотступничества он видит в том, что царь, поддерживаемый «злыми» советниками, непомерно высоко возомнил о себе как о единственном на земле помазаннике Божием. В Третьем послании Курбский демонстрирует прекрасное понимание внутренних устремлений московского самодержца - просветить чуть ли не всю вселенную: «…Думаешь про себя, что мудр и что всю вселенную можешь поучать». И отвергает претензии Ивана Грозного на роль вселенского православного государя, обвиняя его в «непомерной гордости и зазнайстве».

И все же опальный князь надеется, что разум вернется к царю, а царь вернется ко временам правления «Избранной рады». Поэтому Курбский призывает его «покаяться и возвратиться к Христу»: «Ты же был мудрым и, думаю, знаешь о трех частях души и о том, как подчиняются смертные части бессмертной. Если же ты не ведаешь, то поучись у мудрейших и покори и подчини в себе звериную часть Божественному образу и подобию: все ведь издавна тем и спасают душу, что худшее в себе подчиняют лучшему».

Свидетельством измены вере Андрей Курбский считает и увлечение царя колдовством и волхованием, что совершенно не принималось «нестяжателями». Почти что в духе Максима Грека, обличавшего астрологию, Курбский обвиняет Ивана Грозного в том, что тот окружил себя гадателями и языческими колдунами и верит им более, нежели Слову Божиему.

А различные неудачи Ивана Грозного Андрей Курбский однозначно трактует как «Божии кары» за вероотступничество. Так, когда в начале 70-х гг. на Россию обрушились голод, эпидемия чумы, а затем крымские татары, сжегшие всю Москву, Курбский написал: «Какие язвы были Богом посланы - говорю я о голоде и стрелах, летящих по ветру (имеется в виду чума. - С.П. ), а напоследок и о мече варварском, отомстителе за поругание закона Божиего, и внезапное сожжение славного града Москвы и опустошение всей Русской земли…»

Поэтому и итоговая оценка Курбским деяний Ивана Грозного более чем жесткая: «Поправ заповеди Христа своего и отвергнув законоположения Евангелия, разве не открыто посвятил он себя дьяволу и слугам его…»

В измене истинной вере Курбский обвиняет не только царя, но и его новое окружение. Так, про монаха-иосифлянина Вассиана Топоркова, который, по мнению Курбского, сыграл решающую роль в изменении религиозно-политических предпочтениях государя, он писал: «О, сын дьявола! Зачем человеческой природе, кратко говоря, жилы пресек и всю крепость души разрушил…» А других «льстецов» и «губителей» называет служителями «сатаны и его бесов», которые по собственной «свободной воле» губят не только царя, но и свои души: «Поистине новое идолослужение и посвящение и приношение не кумиру Аполлона и подобным, но самому сатане и его бесам: приносят в жертву не волов и козлов, насильно влекомых на убиение, но свободной волей души свои и тела, и совершают это в слепоте ради сребролюбия и славы мира сего!»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОРЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ И ИСТОРИИ

по Отечественной истории

«Андрей Курбский – полководец и политический деятель ».

Орёл, 2001 г.

Князь Андрей Михайлович Курбский (1528-1583) был выходцем из ста­ринного рода, своего положения при царском дворе («боярин, советник и воевода») он добился исключительно благодаря личным заслугам, оказанным царю воеводской службой и пра­вительственной деятельностью, за которые и был пожалован землей в окрестностях Москвы, а впоследствии (1556г.) и боярским чином.

Родился в Ярославле, в семье, отличавшейся литературными интересами, видимо, не чуждой западному влиянию. Происходил из рода именитых ярославских князей, получивших фамилию от главного села своего удела - Курбы на реке Курбице. По материнской линии Андрей приходился родственником царице Анастасии.

Можно с уверенностью предположить, что Андрей Михайлович получил хорошее образование, хотя конкретных данных о его учебе нет.

Он был одним из влиятельных государственных деятелей и входил в круг самых близких царю лиц, который он позже сам назвал "Избранной Радой". Во главе этого кружка служилой знати и придворных фактически встали дворянин из богатого, но не знатного рода А.Ф. Адашев и духовник царя протопоп Благовещен­ского собора Кремля Сильвестр. К ним примыкали знатные князья Д. Курлятев, Н. Одоевский, М. Воротынский и др. Активно поддерживал деятельность этого кружка митрополит Макарий. Не являясь формально госу­дарственным учреждением, Избранная рада была по сути правительством России и в течение 13 лет управляла государством от имени царя, последовательно осуществляя целую серию крупных реформ.

Период политической деятельности и воинской службы князя Андрея Михайловича Курбского совпал с интенси­фикацией государственного строительства в России. Сословно-представительная монархия, сформировавшаяся в основных чертах в середине XVI в, предусматривала необходимость со­борного решения всех общегосударственных дел. Князь Андрей Михайлович Курбский был сторонником сословного представительства в центральных и местных органах власти.

Курбский традиционно считал источником власти в государ­стве божественную волю, а цель верховной власти усматри­вал в справедливом и милостивом управлении державой к благу всех ее подданных и в праведном разреше­нии всех дел.

Упадок в делах государства и сопутствующие ему военные неудачи Курбский связывает с падением правительства и вве­дением опричнины. Роспуск Рады знаменовал полное и безус­ловное сосредоточение ничем не ограниченной власти в руках Ивана IV.

В правопонимании Курбского ясно прослеживается представ­ление о тождестве права и справедливости. Только справедливое может быть названо правовым, так как насилие - источник беззакония, а не права. Излагая свои требования к правотворчеству, Курбский подчеркивает, что закон должен содер­жать реально выполнимые требования, ибо беззаконие - это не только не соблюдение, но и создание жестоких и неисполнимых законов. Такое законотворчество, по мнению Курбского, пре­ступно. В его политико-правовых воззрениях намечаются эле­менты естественно-правовой концепции, с которой связаны учения о государстве и праве уже в Новое время. Представления о праве и правде, добре и справедливости воспринимаются как составные компоненты естественных законов, посредством ко­торых божественная воля сохраняет на земле свое высшее творение - человека.

Правоприменительная практика рассмотрена Курбским как в судебном, так и во внесудебном ее варианте. Состояние суда вызывало глубокое не­одобрение у Курбского.

Особое недовольство вызывает у Курбского практика заочно­го осуждения, когда виновный, а в большинстве случаев - просто несправедливо оклеветанный человек лишен возмож­ности лично предстать перед судом.

Совет настоятеля Песношского монастыря Вассиана Топоркова сыграл, по мнению Курбского, трагическую роль, обеспечив перемену в личности царя и образе его действий. Вассиян дал царю совет: „не держать советников умнее себя"».

Установившийся тиранический режим привел к потере зна­чения Земского собора, который стал всего лишь безгласным проводником воли Ивана Грозного.

Наилучшим вариантом организации формы государственной власти Курбскому представляется монархия с выборным сословно-представительным органом, участвующим в разрешении всех наиважнейших дел в государстве. Курбский был не только за создание представительного органа (Совет всенародных человек), но и различных «сигклитов», состоящих из специалистов самых различных профилей. Форма государственного устройства в виде единой централи­зованной государственной системы не вызывала у него никаких нареканий и вполне им одобрялась.

Избранная рада проводила серьезные, глубокие реформы, рассчитанные на длительный период. Царь Иван стремился к немедленным результатам. Но при неразвитости аппарата государ­ственной власти быстрое движение к централизации было возможно только при помощи террора. Царь пошел именно по этому пути, Избранная рада на него не соглашалась.

Она просуществовала до 1560 г. Важным поводом, вызвавшим ее падение, были разногласия с семьей умершей в этот год первой жены царя Анастасии Захарьиной. Но главной причи­ной, однако, являлась проблема выбора основных путей политического развития России. Избранная рада была сторонницей постепенных реформ, ведущих к упрочению централизации. Иван IV, получивший прозвище Грозный, предпочел путь террора, способ­ствующий быстрому усилению его личной власти. Лидеры Рады А.Ф. Адашев и протопоп Сильвестр оказались в опале и умерли в ссылке.

Больших успехов добился Курбский на военной службе. Наиболее известны его подвиги в походе на Казань. Войска, двинувшиеся на Казань, возглавлял сам царь Иван Грозный, князья Андрей Курбский и Пётр Щенятев вели правую руку войска.

Ещё по дороге около Тулы они разбили татар, которые превосходили наших воинов по численности вдвое. В этой битве (как пишет Карамзин) князь Курбский ”ознаменовался славными ранами”.

В течение всего похода и штурма Казани Курбский сражался очень мужественно.

Особенно отличился он в конце битвы, когда часть (около 10 тысяч) казанцев, защищая своего царя Едигера, отступили в задние ворота к нижней части города. Курбский с двумястами воинов пересёк им дорогу, удерживая их в тесных улицах, затруднял каждый шаг казанцев, давая время нашим войскам.

Уже после выдачи царя казанцы бросили тежёлое вооружение и, перейдя речку Казанку, устремились к болотам и лесу, где конница уже не могла за ними гнаться. Только юные князья Курбские, Андрей и Роман, с малочисленной дружиной успели сесть на коней, обскакали неприятеля и задержали их, но казанцы намного перевосходили по численности русских воинов и им удалось разбить русский отряд. Брошенное в погоню новое войско настигло и уничножило казанцев.

Курбский вместе с Микулинским и Шереметьевым возглавлял повторный поход по усмирению уже завоёваного царства.

Высказав Курбскому особое расположение Царь послал его с войском в г. Дерпт и назначил его камандовать в Ливонской войне (1558-1583).

В начале этой войны русские войска одержали целый ряд очень важных побед и почти полностью разбили Ливонский орден, но затем с вступлением в войну Дании, Швеции и других стран против России, победы сменились неудачами. И в результате Россия проиграла эту войну.

В 1560 (как упяминалось выше) прекратила своё существование Избранная Рада, активным участником которой был Курбский. Последовали аресты и казни людей, входивших в Раду. Курбский находился в близких отношениях с Адашевым, это усиливало немилость Царя. Началась опала, Андрей Михайлович был отправлен на воеводство в Юрьев (место ссылки Адашева). Понимая, какая участь его ждёт, Курбский поговорив с женой, решил бежать. Побегу Курбского предшествовали секретные переговоры с царём Сигизмундом II.

Пробыв год в Юрьеве, Курбский 30 апреля 1564 года бежал в литовские владения. Под покровом ночи он спустился по веревке с высокой крепостной стены и с несколькими верными слугами ускакал в ближайший неприятельский замок - Вольмар. Побег из тщательно охранявшейся крепости был делом исключительно трудным. В спешке беглец оставил семью, бросил почти все свое имущество. (За рубежом он особенно сожалел о своих воинских доспехах и великолепной библиотеке.) Причиной спешки было то, что московские друзья тайно предупредили боярина о грозящей ему опастности, что в последствии подтвердил сам Иван Грозный.

После побега Курбский написал письмо Ивану Грозному, в котором резко критиковал перемены в правлении царя, сложившиеся порядки, жестокое обращение с боярами и т. д. Письмо доставил лично царю слуга Андрея Михайловича Василий Шибанов. После прочтения письма Царь приказал пытать слугу, но самый верный товарищ Курбского не сказал ничего. Иван IV не хотел оставаться в долгу у беглеца и написал ему ответное очень длинное письмо. Эта переписка с длинными перерывами шла в 1564-1579 гг. Князь Курбский написал всего четыре письма, царь Иван - два; но его первое письмо составляет по объему больше по­ловины всей переписки (62 из 100 страниц по изданию Устрялова). Кроме того, Курбский написал в Литве обвини­тельную Историю князя великого московского, т. е. царя Ивана, где также выражал политические воззрения своей боярской братии. Но и в этой полемике, веден­ной обеими сторонами с большим жаром и талантом, мы не находим прямого и ясного ответа на вопрос об при­чинах взаимной неприязни. Письма князя Курбского наполнены преимущественно личными или сословными упреками и политическими жалобами; в Исто­рии он высказывает и несколько общих политических и исторических суждений.