Тимоти Снайдер родился 18 августа 1969 года в американском штате Огайо в семье ветеринара. После окончания школы он продолжил образование в престижных университетах страны. Получил степень бакалавра гуманитарных наук по специальностям История и Политология в Брауновском университете. Далее степень доктора философии и современной истории в 1997 г. в Оксфордском университете, где Тимоти Снайдер (Timothy Snyder) проходил обучение с 1991 по 1994 г.г. (благодаря престижной Маршальской стипендии – позволяющей одаренным американским студентам проходить обучение в престижных вузах Великобритании). К моменту получения степени Доктора философии, в послужном списке Снайдера уже была работа в научных центрах Франции и Австрии. Также заслужил академическую стипендию в Гарварде.

С 2001 года Снайдер является профессором Йельского университета, а также за последние двадцать лет был почетным преподавателем или имел практику в целом ряде вузов Европы, в частности в Польше, Бельгии, Нидерландах, Лондоне. Тимонати Снайдер может свободно говорить и писать на Английском , Французском , Немецком , Польском и Украинском языках, а также читать на Чешском, Словацком, Белорусском и Русском языках, что помогло ему в работе с оригинальными источниками и кооперации с исследователями Европейской истории. Тимоти Снайдер является членом редакционных коллегий и комитетов журналов, институтов исследований Холокоста, а также самого крупного Центра Исследования Холокоста (USHMM). На сегодняшний день профессор Тимоти Снайдер написал пять полноценных монографий, две книги в соавторстве и десятки научных работ.

Положительная критика Bloodlands

После выхода книги Тимоти Снайдера в 2010 году, получили в целом одобрительную критику, как профессиональной прессы, так и исследователей тематики Второй Мировой Войны и Холокоста. Bloodlands быстро возглавила списки ряда авторитетных издательств и печатных СМИ. По итогу того года, монография « Кровавые земли» была признана бестселлером двенадцати авторитетных списков в шести странах, среди которых такими мастодонтами СМИ как The New York Times, The Economist, и Financial Times. «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» также стали лауреатом девяти престижных книжных премией в Новом и Старом свете, в частности премию за понимание Европы на ежегодной Лейпцигской ярмарке и также, в 2013 году, награду им. Ханны Арендт в области политической мысли – Тимоти Снайдер не раз обращается к трудам писательницы, в частности по теме тоталитарных режимов. Состоянием на 2017 год « Кровавые земли» переведены уже на 30 языков.

Отрицательная критика книги Кровавые земли

На странице автора Тимоти Снайдера и книги « Кровавые земли» в Wiki помещены выдержки из немногочисленной критики – также еще больше ее можно найти по англоязычным запросам. В этом нет ничего удивительного, как и в случае с любым известным трудом о Второй Мировой Войне. Чем больше внимание к монографии и больше положительных отзывов, тем в изменяющейся пропорции больше критики – самые культовые авторы тематики подвергались ей десятилетиями, а Тимоти Снайдер в « большой» литературе о Второй Мировой Войне пока новичок. Справедливости ради, сами доводы критиков кажутся неубедительными – при ближайшем рассмотрении они указывают на моменты, которые, по их словам, автор упустил, но это не так в книге. Там также не так поверхностно поданы причинно-следственные связи между Сталинским и нацистским режимами. Критикующие словно читали другую книгу или делали это недостаточно внимательно и заведомо предвзято.

В общей сложности после окончания основного текста книги Кровавые земли, Тимоти Снайдер приводит 17 архивов , источниками которых он пользовался для написания и также внушительный список из, внимание, 730 источников . Хотя указание архивов – это обычная практика для книг и документальных фильмов о Второй Мировой Войны, их указание не дает понимания о глубине исследований, ведь одни архивы USHMM сегодня занимаются сотни терабайт оцифрованных данных и целые этажи оригинальных материалов: книг, писем, фотографий, кинопленок, документов. Наиболее частая критика, которая высказывается по отношению к книге «Кровавые земли», касается не столько сравнения режимов Сталина и Гитлера, сколько использование Снайдером не оригинальных, а вторичных источников.

Сноски в тексте книги «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» довольно частые и ссылаются как на оригиналы документов, вроде докладных записок, приказов и распоряжений, на показания подсудимых или свидетелей в послевоенных судах о военных преступлениях, так и на многочисленные работы других исследователей. Именно на них по большей части опирается автор Тимоти Снайдер в своей работе, что делает Bloodlands не оригинальным исследованием, при всех объективных плюсах книги. При объективном рассмотрении, больше всего вопросов вызывают почти безапелляционные цифры, приводимые Снайдером, опять же, из сторонних источников – что не производит впечатление, что автор самостоятельно работал с оригинальными.

География Кровавых земель

Интересной особенностью книги «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» , которая выделяет ее на фоне большинства монографий о Второй Мировой Войне, является методологический упор, который Тимоти Снайдер сделал не столько на хронологии в годах, сколько на судьбе конкретных территорий в Восточной Европе. Автор рассматривает территории современных государств в ретроспективе ХХ века, как область Европы, которая понесла наибольшее количество жертв среди мирного населения – Снайдер оперирует цифрой 14 миллионов человек. На протяжении прочтения 500 страниц книги «Кровавые земли» эта абстрактная цифра приобретает прикладное и человеческое значение. Автор Тимоти Снайдер неоднократно подчеркивает, что нельзя умножать некоего общего человека, среднестатистического еврея или представителя других национальностей на внушительные цифры. 6 миллионов евреев, жертв Холокоста – это не среднестатистический еврей, умноженный на 6 миллионов – а такое количество уникальных судеб и личностей. 3 миллиона жертв Голодомора – не среднестатистический крестьянин Украины, а 3 миллиона отдельных судеб. Методологию и подсчет профессора Тимоти Снайдера можно условно поделить следующим образом:

3.3 миллиона жертв Голодомора на территории тогдашней Украинской ССР. Тимоти Снайдер берет только эту часть СССР, которая является частью Кровавых земель, но упоминает голод в других республиках, в частности 1 миллион умерших в Казахстане.

300 000 жертв Большого террора Сталинских репрессий 1937-1938 и этнических чисток на территории Кровавых земель из 680 000 на территории всего Советского союза.

200 000 граждан Польши , в том числе польской интеллигенции и военнопленных, уничтоженных немцами и советами после оккупации Польши между 1939 и 1941 г.г.

4.2 миллиона гражданских жертв , умерших от искусственно созданного немцами голода на территории оккупированных Советских Республик. Среди них 3.1 миллион советских военнопленных и 1 миллион жителей блокадного Ленинграда.

5.4 миллиона евреев , жертв Холокоста. Рассматриваются жертвы лагерей смерти на территории оккупированной Польши, а также более миллиона советских евреев, убитых карательными отрядами на Восток от линии Молотова-Риббентропа.

700 000 гражданских , убитых немцами в ходе актов возмездия в борьбе с партизанами в Беларуси и Украины, и во время восстаний в Варшаве в 1943-1944 годах.

Что касается непосредственно географии «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» , Тимоти Снайдер приводит две общие карты и, по мере развития текста, другие схемы территориальных перемен этих земель. В его методологи были включены территории следующих современных государств:

Польша

Украина

Литва

Латвия

Эстония

Беларусь

Молдова

Западная часть России

Некоторые интересные пассажи из книги

Оккупационные немецкие войска переименовали старинную Рыночную площадь в Кракове в Адольф-Гитлер-Плац

В феврале 1940 года НКВД вывезло в Казахстан 140 000 поляков с оккупированной красной армией территории Польши. 5000 из них умерло в пути в вагонах для скота

В июне 1940 г. 78 000 поляков, 84% из них составляли евреи из бывшей Восточной Польши, были высланы в Казахстан, в особенности за отказ получить советский паспорт.

Эвтаназию для душевнобольных немцы впервые опробовали на территории оккупированной Полши — в Ноября 1939 г. польских душевнобольных травили газом — умерло 7000 человек.

4410 польских офицеров, казненных советами в Катынском лесу, были лишь одной из акций в тоже самое время. Еще 6314 несчастных были умерщвлены возле Твери 3739 возле Харькова.

В германии в 1943 году был отпечатан туристический путеводитель по так называемому Генерал-Губернаторству в Польше. а немецкие путешественники даже посещали гетто в Варшаве.

Большую часть из почти 400 000 евреев, которых вмещало Варшавское гетто на пике своей наполненности, были свезены туда с пригородов и других оккупированных территорий — именно среди приезжих, а не коренных евреев Варшавы, была самая высокая смертность.

Осенью 1941 года тело Ленина было вывезено из Мавзолея в преддверии стремительного наступления Вермахта к столице.

28 августа 1941 года Стали подписал указ о депортации 438 700 советских немцев в Казахстан — акция было проведена в начале Сентября.

Полезная статья? Расскажи о ней!

Тимоти Снайдер

О тирании. 20 уроков XX века

© Timothy Snyder, 2017

© Николай Охотин, перевод на русский язык, 2018

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2018 © ООО “Издательство АСТ”, 2018

Издательство CORPUS ®

* * *

«В политике у обманутых нет оправданий».

Лешек Колаковский

История и тирания

История не повторяется, но она учит. Когда отцы-основатели обсуждали конституцию Америки, они черпали уроки из той истории, которую они знали. Опасаясь краха задуманной ими демократической республики, они изучали превращение древних демократий и республик в олигархии и империи. Как им было известно, Аристотель предупреждал о том, что неравенство влечет нестабильность, в то время как Платон верил, что демагоги при помощи свободы слова становятся тиранами. Строя демократическую республику на основе закона и создавая систему сдержек и противовесов, отцы-основатели стремились избегнуть того зла, которое они вслед за античными философами называли тиранией. В их сознании это означало узурпацию власти единолично или группой людей либо действия правительства в обход закона для достижения собственных целей. Значительная часть последующих политических дебатов в Соединенных Штатах касалась проблемы тирании внутри американского общества: например, в отношении рабов и женщин.

Когда кажется, что политический строй в опасности, на Западе издавна принято обращаться к истории. Если сегодня мы обеспокоены тем, что американскому эксперименту угрожает тирания, мы можем последовать примеру отцов-основателей и взглянуть на историю других демократий и республик. У нас есть преимущество. По счастью, мы можем найти более подходящие и свежие примеры, чем древние Греция и Рим. Но увы, они демонстрируют, что история современной демократии точно так же является историей упадка и разрушения. С тех пор как американские колонии объявили о своей независимости от Британской монархии, которую основатели полагали “тиранической”, в европейской истории было три демократические вершины: после Первой мировой, в 1918-м; после Второй мировой, в 1945-м; и после краха коммунизма, в 1989 году. Многие демократии, возникшие на этих рубежах, угасли при обстоятельствах, которые во многих важных аспектах напоминают наши собственные.

История может знакомить с фактами – и предостерегать. В конце девятнадцатого века, так же как и в конце двадцатого, рост мировой торговли порождал надежды на прогресс. В начале двадцатого века, так же как и в начале двадцать первого, эти ожидания столкнулись с новым явлением в массовой политике, когда лидер или партия начинали претендовать на прямое выражение воли народа. Европейские демократии 1920-1930-х годов скатились в правый авторитаризм и фашизм. Коммунистический Советский Союз, возникший в 1922 году, в 1940-е годы начал распространять свою модель на Европу. История Европы двадцатого века демонстрирует нам, что общества с легкостью дезинтегрируются, демократии рушатся, этика отступает и обычные люди обнаруживают себя на краю расстрельных ям с автоматами в руках. Сегодня было бы полезно понять, почему так происходит.

И фашизм, и коммунизм стали реакцией на глобализацию, на вызванное ею неравенство, настоящее и мнимое, на очевидную беспомощность демократий перед лицом этого неравенства. Фашизм отказывался от разума во имя воли и приносил объективную истину в жертву яркому мифу, который транслировали лидеры, якобы ставшие гласом народа. На сложные вызовы глобализации фашистский режим приклеивал узнаваемый ярлык “заговора против нации”. Фашисты правили пару десятилетий, полностью отбросив интеллектуальное наследие, ценность которого с тех пор заметно выросла. Коммунисты правили дольше, почти семьдесят лет в Советском Союзе и более сорока в значительной части Восточной Европы. Их модель предусматривала власть дисциплинированной партийной элиты с идейной монополией, которая, согласно якобы нерушимым законам истории, должна была вести общество к определенному будущему.

Возникает соблазн считать, что наше демократическое наследие автоматически защищает нас от таких угроз. Не стоит ему поддаваться. Наша собственная традиция призывает нас обратиться к истории, чтобы понять глубинные причины тирании и выработать правильную реакцию на нее. Мы не мудрее европейцев, которые видели, как демократия уступает фашизму, нацизму и коммунизму в двадцатом веке. Наше единственное преимущество в том, что мы можем учиться на их опыте. И сейчас для этого самое время.

Эта книга содержит двадцать уроков двадцатого века, адаптированных к сегодняшним обстоятельствам.

1. Не подчиняйтесь заранее

В ТАКИЕ ВРЕМЕНА В ТАКИЕ ВРЕМЕНА МНОГИЕ СТАРАЮТСЯ ПРЕДУГАДАТЬ, ЧЕГО МОЖЕТ ЗАХОТЕТЬ ЕЩЕ БОЛЕЕ РЕПРЕССИВНОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО, И СДАЮТ ПОЗИЦИИ, НЕ ДОЖИДАЯСЬ, ПОКА ИХ ОБ ЭТОМ ПОПРОСЯТ.

ГРАЖДАНИН, КОТОРЫЙ ТАКИМ ОБРАЗОМ ПРИСПОСАБЛИВАЕТСЯ К ВЛАСТИ, ДАЕТ ЕЙ ПОНЯТЬ, ЧЕГО ОНА МОЖЕТ ДОБИТЬСЯ.

Заблаговременное повиновение – это политическая трагедия. Возможно, правители не сразу понимают, что граждане вполне готовы отступиться от каких-то ценностей или принципов. Возможно, новый режим поначалу не имеет прямых рычагов воздействия на граждан тем или иным способом. За немецкими выборами 1932 года, которые дали Гитлеру возможность сформировать правительство, или чешскими выборами 1946 года, когда победу одержали коммунисты, последовал важный этап заблаговременного повиновения. В обоих случаях достаточное количество населения добровольно предложило свои услуги новым лидерам, что позволило как нацистам, так и коммунистам задуматься о скорой смене режима. Первые неосмотрительные жесты конформизма очень быстро становятся необратимыми.

В начале 1938 года Адольф Гитлер, уже твердо стоявший у власти в Германии, стал угрожать аннексией соседней Австрии. После того как сдался австрийский канцлер, заблаговременное подчинение австрийцев решило судьбу австрийских евреев. Местные национал-социалисты арестовывали евреев и заставляли их отчищать улицы от символики независимой Австрии. Но важнее, что австрийцы, которые не были нацистами, смотрели на это с интересом и любопытством. Нацисты, у которых были списки собственности, принадлежащей евреям, брали все, что можно было взять. Но важнее, что австрийцы, которые не были нацистами, присоединялись к грабежам. Как вспоминала Ханна Арендт, “когда немецкие войска вторглись в страну, то вчерашние соседи начали устраивать беспорядки в еврейских домах и австрийские евреи стали заканчивать жизнь самоубийством”.

Заблаговременное подчинение австрийцев в марте 1938 года показало высшему руководству нацистов, что́ становится возможным. В августе того же года Адольф Эйхман создает в Вене Центральное бюро еврейской эмиграции. В ноябре 1938 года, следуя мартовскому примеру австрийцев, немецкие нацисты организуют свой погром – ставший известным как Хрустальная ночь.

В 1941 году, когда Германия вторглась в Советский Союз, СС по собственной инициативе принялась разрабатывать методы массовых убийств – таких приказов ей не поступало. Сотрудники СС угадали желания своих начальников и продемонстрировали свои возможности. Это превосходило самые смелые мечты Гитлера.

Поначалу заблаговременное подчинение означало инстинктивную, без раздумий, адаптацию к новой ситуации. Но только ли немцы способны к таким проявлениям? Американский психолог Стэнли Милгрэм, размышляя о зверствах нацистов, хотел показать, что объяснение поведения немцев кроется в особом авторитарном складе личности. Он разработал эксперимент, чтобы проверить свое предположение, но не получил разрешение провести его в Германии. Тогда он провел его в Йельском университете в 1961 году – примерно в то же время, что в Иерусалиме судили Адольфа Эйхмана за участие в Холокосте.

Милгрэм сообщил испытуемым (это были студенты Йеля и жители Нью-Хейвена), что в рамках эксперимента по обучению они должны будут применять электрошок к другим людям. На самом деле по договоренности с Милгрэмом люди с прикрепленными проводами по другую сторону стекла только имитировали шок. Когда испытуемые подвергали других участников эксперимента воздействию электрошока (считая, что все это происходит по-настоящему), им открывалось ужасное зрелище. Незнакомые люди, не сделавшие им ничего плохого, явно испытывали сильные страдания – стучали в стекло, жаловались на боли в сердце. Несмотря на это, большинство испытуемых следовали указаниям Милгрэма и продолжали, как им казалось, применять электрошок с постоянно растущей силой, до тех пор пока их жертвы, как они думали, не умирали. Даже те, кто не доводил дело до (видимого) убийства своих собратьев, уходили, не интересуясь здоровьем других участников эксперимента.

First published in the United States by Basic Books,

a member of the Perseus Books Group

издательством Basic Books, членом Perseus Books Group

Перевод с английского Лукии Зурнаджи

Издание осуществлено при содействии Посольства США в Украине

Перевод осуществлен по изданию:

Bloodlands: Europe Between Hitler and Stalin. New York:

Basic Books, 2010

В дизайне обложки использована фотография из журнала «Life»

Снайдер Т.

С 53 Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным / Тимоти Снайдер; [пер. с англ Л. Зурнаджи] – К.: Дуліби, 2015. – 584 с.

ISBN 978-966-8910-97-5

С 1933-го по 1945 год в Восточной Европе было уничтожено 14 миллионов человек. Книга профессора Йельского университета (США), блестящего историка и искусного рассказчика Тимоти Снайдера, «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» посвящена трагическим страницам в истории Восточной Европы. Украинский Голодомор, сталинские массовые экзекуции, Холокост, расстрелы немцами гражданского населения в ходе антипартизанских операций, преднамеренное морение голодом советских военнопленных, послевоенные этнические чистки… Две тоталитарные системы совершали одинаковые преступления в одно и то же время, в одних и тех же местах, содействуя друг другу и подстрекая друг друга.

Книга Тимоти Снайдера мгновенно стала мировым бестселлером, пережила 29 изданий на 26 языках мира. На русском языке публикуется впервые.

ISBN 978-966-8910-97-5

© Тимоти Снайдер, текст, 2010

© Дуліби, 2014

© Лукия Зурнаджи, перевод, 2015

Вступление к украинскому русскоязычному изданию

«Кровавые земли» – это место, где разговаривали (и продолжают разговаривать) на русском языке, и уже по одной лишь этой причине я очень рад русскоязычному изданию. На просторах от Балтийского и до Черного моря, от Берлина и до Москвы люди, разговаривавшие на русском языке, были в числе жертв, очевидцев и исполнителей тех преступлений, которым посвящена эта книга. Для понимания исключительности периода с 1933 по 1945 год, начиная от первой программы массового уничтожения, которую я описываю (политического голодомора в Украине), и до последней (Холокост в Восточной Европе), архивные материалы на русском языке, а также исторические публикации на русском являются незаменимыми. Хочу, пользуясь случаем, поблагодарить российских ученых, которые своей работой с оригинальными источниками подготовили почву для некоторых из моих собственных интерпретаций.

Без русской литературы я бы никогда не пришел к теме массового уничтожения при Гитлере и Сталине и не надумал бы использовать территориальный метод исследования и объяснения, которыми здесь пользуюсь. Интеллектуальным компаньоном в течение пятнадцати лет, пока я вынашивал этот проект, был Василий Гроссман. Именно его личный опыт, представленный на страницах книг «Жизнь и судьба» и «Все течет», помог мне понять, что опыт нацистского и советского террора был прежде всего человеческой историей. То, что писатель и очевидец такого уровня таланта и мужества смог описать жизнь нескольких людей, которых коснулись как нацистская, так и советская системы, позволило мне задумать более масштабную историю жизни всех людей, которых коснулись оба режима. Судьба семьи, друзей и знакомых Гроссмана не была исключительной, но была им записана с исключительной тщательностью. Фактически, она была типичной: на «кровавых землях» обе системы затронули десятки миллионов человек, и около тринадцати миллионов были уничтожены намеренной политикой какой-то одной из них. В некоторых случаях, например, в случае с депортациями и убийствами, последовавшими за подписанием Пакта Молотова-Риббентропа в 1939 году, невозможно рассказать историю жертв одной системы без упоминания о другой системе.

Даже заглавие книги русское. На Западе никто не заметил аллюзии, а вот несколько проницательных украинских читателей догадались (книга была издана на украинском и на всех других языках «кровавых земель», прежде чем появилась на русском). Многие русскоязычные читатели, без сомнения, уже уловили связь с творчеством Анны Ахматовой. Пережитое ею фигурирует в книге, а в нескольких моментах отрывки из ее «Реквиема» задают направление моим впечатлениям. Строки из стихотворения «Не бывать тебе в живых», написанного в 1921 году после ареста ее мужа Николая Гумилева, послужили источником для названия моей книги: «Любит, любит кровушку / Русская земля». Когда я начинаю думать о том, в какой момент русские слова и мысли приблизили меня к моим собственным интересам и заданиям, мое чувство долга только усиливается. К Ахматовой меня привел Исайя Берлин – один из моих преподавателей в Оксфордском университете, который всегда призывал меня серьезно относиться к русской интеллектуальной истории. Я многим обязан Исайе Берлину, который, конечно же, среди всего прочего, и сам был русским мыслителем. Таким образом, мой долг миру русской мысли огромен.

Основной метод книги состоит в том, чтобы начать с людей, со всех тех, кто проживал на европейских землях, которых коснулись и нацистская, и сталинская власть. Это значит, что данная книга – не национальная история. Она повествует о многих нациях, но также и о многих людях, которые, возможно, не считали себя представителями какой бы то ни было нации. Она затрагивает основные вопросы национальных историй, но не является ни совокупностью национальных историй, ни попыткой найти компромисс между ними, ни разрешить споры между ними. Она рассказывает о государственной власти, но не является историей ни одного из государств. Четыре государства (Польша, Литва, Латвия и Эстония) рушатся по мере того, как разворачивается история. Меняются границы Советского Союза и нацистской Германии. Политика «кровавых земель» меняется в зависимости от разных форм контакта между Советским Союзом и нацистской Германией: сначала – предвкушение, затем – союзничество и наконец – вражда.

Хотя история территории, населяющих ее народов и массового политического уничтожения – это не национальная история, она все же привносит новые перспективы и знания в национальные истории. Ни одна национальная история, какой бы обширной она ни была, не может дать всех ответов или даже задать всех вопросов. Многие главные темы современной истории России, такие как политическое массовое уничтожение, выходят за пределы политических границ государства и эмоциональных границ нации. Когда русские погибали в ходе кампаний по политическому массовому уничтожению, вместе с ними погибали и другие. Российская история является неполной без опыта пережитого украинцами, поляками, беларусами, евреями и людьми других национальностей, проживавшими вместе с русскими в самом опасном месте на земле.

Через несколько дней после того, как я завершил эту книгу, весной 2010 года, польский самолет, на борту которого находилось много представителей политической элиты Польши, разбился под Смоленском и все его пассажиры погибли. Они спешили почтить память тысяч польских граждан, расстрелянных советским НКВД в Катыни в 1940 году, – возможно, память о самом печально известном советском преступлении периода советско-германского альянса. Российские лидеры выразили сочувствие по поводу их трагической гибели. О Катынском преступлении, столь долго замалчивавшемся в российской общественной памяти, стали широко говорить. Пять лет спустя многое поменялось. Тон и содержание официального российского почтения памяти изменились радикальным образом. Президент Российской Федерации теперь официально реабилитировал Пакт Молотова-Риббентропа, который Советский Союз заключил с нацистской Германией и который, среди всего прочего, непосредственно привел к Катынской бойне. Реабилитация Пакта Молотова-Риббентропа означает реабилитацию всего совершенного Сталиным вплоть до момента подписания им соглашения с Гитлером. Это ставит под вопрос европейский консенсус по поводу того, что Вторая мировая война была катастрофой. Поскольку одним из предметов этой книги как раз и являются советско-германские взаимоотношения, это может помочь в деле современной оценки значения Пакта Молотова-Риббентропа.

© AP Photo, Mark Schiefelbein

Известный американский историк-русофоб Тимоти Снайдер в интервью «Эль Паис» делится своими мыслями на предмет того, что Интернет отлично манипулирует людьми. Один из самых простых способов такого манипулирования - это попытка разделить мир на «чужих» и «своих». Информационное пространство можно целиком заполнить ложью и с помощью «фэйков» отвлечь людей от реального положения дел. И в Интернете это отлично получается.

El País (Испания): «интернет отлично манипулирует людьми» - Тимоти Снайдер

Мало чье мнение о Центральной и Восточной Европе имеет больший вес, чем мнение эксперта Тимоти Снайдера (Timothy Snyder). В своей новой книге профессор Йельского университета предлагает разоблачительный портрет президентов США и России. Снайдер утверждает, что Дональд Трамп и Владимир Путин озабочены исключительно личным обогащением и благосостоянием ближайшего круга. И оба нашли средство добиться искомого — манипулируя эмоциями посредством Интернета

Тимоти Снайдер родился в Огайо (США). Этот 49-летний Дон Кихот борется за правду в политике и журналистике, манипулируемой самыми могущественными правительствами посредством Интернета. Он читает лекции и занимается исследованиями в Вене, является экспертом в области истории Европы, как и его друг Тони Джадт (Tony Judt).

Автор книги «О тирании» (2016), манифеста, в котором он призывает быть начеку против фэйковых новостей, приведших Дональда Трампа на президентское кресло, выпускает в Испании «Путь к несвободе, где собирает всех современных демонов, бичуемых им с наибольшим упорством, вышеупомянутого Трампа и российского президента Владимира Путина.

Этого последнего историк выставляет настоящим сатрапом, который хитростью вторгся на Украину, чтобы завладеть ею, представив все так, что задуманный им захват якобы осуществили сами украинцы. Новая книга Снайдера полна деталей и бесспорных фактов.

Американский интеллектуал очень стесняется позировать для фотографии. На интервью он приходит из школы, куда провожал восьмилетнего сына. Первая строка его последней книги о том, как родился сын. С этого мы и начинаем разговор.

«Эль Паис»: Вы больше не упоминаете о сыне в книге, но создается ощущение, что Вы пишете для нынешних мальчишек и девчонок, предостерегая их от будущих разочарований…

Тимоти Снайдер: Я начал со сцены рождения сына под впечатлением шока: здесь начиналась новая жизнь, а другие люди, которых я знал, умирали. Это был 2010 год, очень много вещей тогда кардинально изменились: случился финансовый кризис, Интернет превратился в соцсети. История — это последовательность событий, которые уже произошли. Следует понимать ее именно так. Чтобы объяснить историю, ты должен понимать, что с тобой происходить в момент, когда ты это делаешь.

— Ваша другая книга, «Кровавые земли», рассказывает о массовых убийствах ХХ века. В этом веке вторжение на Украину является продолжением тех ужасов… Мэри Макмиллан (Mary¬McMillan), историк, говорит, что вы предупреждаете, потому что знаете историю…

— Это правда, мои книги разговаривают между собой. В «Кровавых землях» показано, что в ХХ веке массовые убийства были еще страшнее, что политика убийства была доминирующей, как никогда больше. И эти убийства происходили не потому что появились какие-то тайные машины. Просто одни люди убивали других. В книгах «О тирании» и «Пути к несвободе» я пытаюсь предупредить лишь о том, что обычные люди, как мы с вами, способны на подобное. И Украина в этом смысле — важная точка соединения между ХХ и XXI веками. Чтобы понять, что произошло в ХХ веке, нужно обратиться к Украине. Там Сталин совершил страшное преступление, и для Гитлера эта территория была очень важна. Украина находится в самом центре клубка причин, по которым была развязана Вторая мировая война. Благодаря Украине я очень многое понял, когда писал «О тирании», о правде и Интернете. И здесь, в «Пути к несвободе» я эти вещи подтверждаю документально. С Путиным в 2010-ом на Украине уже произошло то, что с Трампом в 2016-ом. Уже тогда Путин использовал Интернет для одурачивания. А поскольку мы не поняли этого сразу, то стали жертвами обмана вторично.

— Здесь Вы настаиваете на том, что у жертв есть имена.

— История работает по схемам, которые мы должны объяснить, чтобы понять, как возможны массовые убийства. Но говорим мы всегда о конкретных людях. А значит, о морали. История помогает нам диагностировать проблемы и напоминает, что каждая жертва — это конкретный человек. Фотографии, хроника заставляют нас сначала содрогнуться, но потом чувство притупляется, и мы видим массы. А убивают людей, которые жили и перестали жить.

— В своих книгах Вы говорите о явлениях, которые повторяются сегодня: уничтожение, репрессии, депортация…

— История современного мира — это история империализма. Империализм связан с этими явлениями. История моей страны, как и Вашей, полна документальных свидетельств этого. Мои книги о том, что бывает, когда империализм или колониализм возвращаются в Европу. Самое удивительное в Гитлере то, что он рассматривал европейские страны как возможные колонии. Украина была для него Африкой, он сам так говорит. И Сталин говорит: в отличие от Англии или Франции у меня нет морской державы, поэтому я должен относиться к собственной территории как к колониальной. Так что обе книги — «Кровавые земли» и «Черные земли» — рассказывают об империалистической истории Европы. Империалистический образ мысли и отношение к людям возвращаются в Европу и очень быстро приводят к массовым убийствам, потому что континент перенаселен, а русские и немцы по-прежнему имеют виды на определенные территории. Российско-украинская война 2014 года была из этой же серии: очень большая страна, с очень большой армией напала на очень маленькую страну в момент ее слабости.

— В предыдущих книгах Вы говорили о прошлом. О жестоком, страшном прошлом. Жестоким был Гитлер, Сталин, теперь — Путин. Количество потерь разное, но жестокость расправ похожа.

— Способность человека быть жестоким не изменяется со временем. Как и не изменяется способность людей верить, что жестокость служит высшему благу. Некоторые имеют удивительное свойство получать удовольствие от жестокости и не восставать против нее, и к таким относится президент США, очень жестокий человек, который восторгается злом как таковым. Он получает удовольствие, обманывая своих последователей, просто от самого процесса. Причинение боли — это цель. Мы можем заглянуть в прошлое, чтобы научиться чему-то. А можем выбрать другой путь — лгать о прошлом. Это делает Путин. И он знает, что лжет.

— Лжет об истории своей страны.

— Да, о преступлениях советского режима. О том, о чем поначалу он считал должным говорить, теперь нельзя даже упоминать, это приравнивается к преступлению. Российская внешняя политика следует этому указанию. С другой стороны, так же как Гитлер и Сталин, которые попирали границы и государства, Путин захватил Украину. Используя этнические критерии, как и его предшественники.

— Трамп возрождает превосходство белой расы, строит стены. Путин цитирует философа-фашиста. Вторгается на Украину. Вместе они пользуются «вбросами». Это же коалиция, как когда-то в европейских войнах.

— Именно. И очень важно помнить, что в свое время фашизм получил международное развитие. Одни научились у других. Обычно мы помним только о Германии и считаем нацистов единственными врагами. Но на СССР в 1941 году напали не только немцы, но и итальянские, испанские, румынские добровольцы… Сегодня происходит нечто подобное. Это происходит в Венгрии, Польше, США, России, Италии, Швеции… И можно говорить не просто о сходстве, но и о связях. А связи возможны, в первую очередь, через Интернет. Интернет превратился в гораздо более мощный инструмент правых сил, чем левых, по крайней мере на данный момент. Но кое-что очень отличается, особенно если посмотреть на Путина и Трампа. А именно то, что этот тип политических правых связан исключительно с богатством. Что бы мы ни думали о Муссолини и Гитлере, их особенно не беспокоило личное благосостояние. В то время как Путин параноидально печется о капиталах — своих и своих соратников и близких. Трамп тоже помешан на приумножении богатств людей, которые носят его фамилию. Как управляется Россия? Кучкой людей, которые контролируют большинство ресурсов и телевидение, и поэтому могут очень эффективно создавать альтернативную реальность. Как выбрали Трампа? Эти русские дали немного денег, чтобы повлиять на информационные потоки в США. И это, к сожалению, они делают с большим успехом.

— То есть, они объединяются, чтобы манипулировать.

— Роберт Мерсер (Robert Mercer), Стив Бэннон (Steve Bannon) и компания Cambridge Analytica используют богатство человека, чтобы заходить в Интернет и пытаться повлиять на человеческие эмоции и заставить кого-то голосовать или нет, в зависимости от интересов. Это своего рода брак между колоссальным капиталом и желанием сохранить его путем манипуляций эмоциями в Интернете с помощью «фэйков» и другими вещами. Один из самых простых способов манипулировать людьми, держать их вдалеке от информации — это разделить мир на «чужих» и «своих». И в Интернете это отлично получается: нажмите на эту ссылку, и вы почувствуете себя отлично. Это, конечно, возвращает нас к фашизму, который как раз и основывается на идее противопоставления — «они» и «мы».

— В книге «О тирании» Вы говорите о сложном моменте, который переживает журналистика. Почему кто-то хочет покончить с ней?

— Мы обычно думаем, что если мы что-то говорим по радио, телевидению или в газетах, то есть свобода слова, а значит и демократия. Но это не так. И Путин, и Трамп прекрасно понимают, что информационное пространство можно целиком заполнить ложью. Так, чтобы казалось, что идет разговор, потому что разные люди говорят разные вещи. Но разговор — это не журналистика, хороший журналист ищет факты. Разумеется, гораздо проще заполнить пространство враньем. Путин и Трамп боятся журналистов и ненавидят их, потому что понимают то, что нам всем тоже следует понять: чтобы быть свободными, мы должны оперировать фактами. Если мы не говорим о фактах, не верим в них, мы лишь жертвы очередного обмана.

— Почему Вас так беспокоит журналистика?

Контекст

Война будущего начнется в интернете

Süddeutsche Zeitung 02.05.2018

Современные интернет-миллионеры - наследники Рокфеллера?

Atlantico 29.07.2018

Россия может отключить интернет странам НАТО

The Guardian 15.12.2017

Как оправдывается Facebook

Nihon Keizai 20.10.2017 — Я из провинции, у нас всегда было несколько конкурирующих между собой местных газет. Теперь этого нет. Когда умирают местные газеты, умирает демократия. В этом смысле полезно обратить внимание на то, что происходит в России. Там местные новости умирают раньше, чем в других странах. Когда умирают местные новости, начинают говорить о СМИ, и это значит, что ситуация вышла из-под контроля, потому что никто не доверяет СМИ. Почему я, живя в Небраске, должен верить репортеру из Лос-Анжелеса или Нью-Йорка, который никогда не бывал в Небраске? Я не верю. Россия нам демонстрирует, что происходит в таких случаях — люди не верят тому, что рассказывают им СМИ, а власти делают так, чтобы они не верили и всем остальным. Это то, чего пытается добиться Трамп — тотального недоверия. Он говорит: не верьте СМИ, возненавидьте журналистов, верьте своим чувствам. А потом открывает тебе, что это за чувства: страх, ненависть, высокомерие. Отчасти я придаю такое значение журналистике, особенно на местах, потому что вижу, что происходит, когда она исчезает. Когда журналисты, особенно местные, исчезают, власти получают возможность управлять с позиций недоверия. Благодаря журналистам мы знаем о глобальной войне, о глобальном неравенстве. Чтобы победить глобальное неравенство, нет ничего более действенного, чем новости из первых рук.

— В последней книге Вы говорите, что, когда порядок вещей нарушается, утраченные достоинства возвращаются…

— В «Пути к несвободе» мне показалось необходимым написать об этике. Показать, что мы унаследовали такие институты, как журналистика или европейское сотрудничество, которые помогают нам быть более достойными людьми. И когда этим институтам брошен вызов, мораль на мгновение выходит из тени, прежде чем сгинуть. Институты, о которых я говорю, должны сохраняться, но нужно создавать и новые.

— Европе сейчас угрожают две вещи — Брексит и каталонский вопрос. Что Вы об этом думаете?

— Во-первых, есть одно общее правило: нельзя заставить людей быть вместе, когда они этого не хотят. Это мне понятно. Во-вторых, Вторая мировая война показала нам, что так называемое национальное государство — это, в большой степени, фикция. А если оно и существовало, то давно кануло в лету: Польша, Чехословакия, Эстония, Литва… Существует история империй и Европы… И функция Европы — помогать государствам. А люди часто ошибаются (я говорю сейчас о Великобритании), потому что не понимают, что Европа помогает им быть государством. Это большая ошибка. Почти никто в Великобритании этого не признает. А риск в том, что, когда вещи начинают разрушаться, они так и продолжают разрушаться. Дело не только в том, что Великобритания выйдет из ЕС, но и сама Великобритания перестанет быть такой, какой люди ожидают ее видеть. Она совсем иначе будет разговаривать с глазу на глаз с Россией, с США, с Китаем, чем когда она является частью Европы и уютной европейской глобализации.

— А Каталония?

— Я не знаком с ситуацией в достаточной степени, чтобы иметь четкую позицию. Думаю, что очень важно в случае современных сепаратистских движений — будь то в Каталонии или в Шотландии — убедиться в том, что дискуссия не находится под контролем внешних факторов. Если русских интересует Каталония, как их интересует Шотландия, как их интересует все, что может ослабить Испанию и Европу в целом, это не значит, что у каталонцев нет права решать свою судьбу самим. Но при принятии такого решения люди должны понимать, что им некуда идти, кроме как в «большое плаванье». Или ты идешь в мир, где есть Россия, Америка и Китай, или ты идешь в Европу. Невозможно быть одному, это иллюзия. Я не хочу говорить о Каталонии, потому что я там не жил, я не уверен, что понимаю ее историю, но моя общая идея в том, что если ты откуда-то уходишь, ты должен знать, куда идешь, потом что в противном случае, кто-то другой решит это за тебя.

— Вы вспоминаете об Элиоте и Оруэлле, когда говорите о тенях ХХ века. Наш век тоже век теней…

— Потому и необходимы факты. Управлять из мрака значит говорить людям то, что они хотят услышать, удерживать их в поле эмоций. В то время как поиск истины дает широту и глубину, потому что результат поиска поражает. И эта способность поражаться делает нас, как граждан, лучше. 

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

By Timothy Snyder Tim Duggan Books. 128 pp.

Тимоти Снайдер писал книгу против Дональда Трампа, но вышло против всего американского общества, консерваторов и либералов.

В середине «лихих 90-х» мне довелось жить и работать в Москве. В 1996 году, в самый разгар «шоковой терапии», в России проходили перевыборы Ельцина на второй срок. Это были единственные выборы в истории РФ, которые проходили в два тура. Рейтинг президента был около 3%, однако в кругах «креативного класса» царил энтузиазм. Там на разные лады повторяли фразу ельцинского охранника Коржакова: «Власть не отдадим». Вооружившись черным пиаром и презрев профессиональную этику, российские журналисты мобилизовались на пропагандистскую войну.

Я был вхож в НТВ (тогда еще Гусинского), в ОРТ (тогда Березовского) и в другие сообщества, где создавалось российское общественное мнение. Я пытался объяснять коллегам, что они рубят сук, на котором сидят. Говорил, что их пропаганда ведет к выхолащиванию гражданских ценностей, к потере независимости и свободы прессы. Говорил, что власть неизбежно оценит их измену своей профессии и задавит свободу слова. В ответ они уверяли меня, что я ничего не понимаю, да и сам я порой чувствовал себя персонажем анекдота из жанра «приехал иностранец в Россию».

На самом деле, именно тогда закладывались основы нынешнего одиозного «киселевского телевидения».Тогда, под дружную и массированную пропаганду либеральных СМИ, шло выкорчевывание зачатков того самого среднего класса, который единственный мог стать основой истинной демократизации России. Поэтому, когда те же самые люди, которые в 1996 мобилизовались за Ельцина, в 2011 году вышли на Болотную, в России уже не было общества, способного обеспечить им массовую поддержку. Власть же оценила значение СМИ и просто забрала их себе.

Либералы в Америке, точно также мобилизовавшиеся за Хиллари Клинтон, пока еще не поняли, что живут, “под собою не чуя страны”. Зато консервативные идеологи уже осознали, что после избрания Дональда Трампа, «их» электорат отвернулся от них. Неоконсерватор Роберт Каган, еще недавно провозглашавший торжество глобализма, теперь разразился в «Вашингтон Пост» статьей «Как фашизм пришел в Америку».

Ему вторит бывший спичрайтер Буша и автор «оси зла» Дэйвид Фрум, широкими мазками описыващий в «Атлантик» картину конца либеральной Америки. Голосовать все сложней, самоцензура процветает, Конгресс покорен, политическая власть используется для собственного обогащения, правда становится все более и более туманной. Идет постепенное замещение свободы «не диктатом и насилием, а медленным, деморализующим процессом коррупции и обмана», – пишет он. А группа из более чем 200 исследователей Холокоста и еврейской истории опубликовала “открытое письмо”, в котором сетует на хрупкость демократии и осуждает «агитаторов, которые на загривке Трампа пропагандируют свои ядовитые взгляды»: «Мы призываем всех честных американцев безоговорочно осудить язык ненависти, дискриминации и угроз».

Тимоти Снайдер тоже исследователь Холокоста, хотя и спорный. Много нападок вызвал его тезис о том, что невозможно понять Холокост, выдергивая его из общего контекста истории насилия в Восточной Европе 1910-1940х гг. (исторический истеблишмент увидел в этом покушение на концепцию исключительности Холокоста). Его новая книга «О тирании. 20 уроков из 20-го века» не предлагает никакой альтернативы пессимизму и унынию, господствующему сейчас в американских интеллектуальных элитах. В ней Снайдер пробует приложить свою историческую интуицию к происходящему в Америке сегодня, и критик «Вашингтон Пост» называет эту тонкую, карманного формата книжку, «наиболее заметным произведением нового сопротивления».

«Нынешние американцы не мудрее европейцев, которые в двадцатом веке наблюдали, как демократия уступает место фашизму, нацизму и коммунизму, – пишет Снайдер. – Нашим преимуществом является то, что мы можем извлечь уроки из их опыта ».

Снайдера выгодно отличает отсутствие пресловутого чувства национального превосходства, а то и богоизбранности, присущее большинству американских политических писателей и публицистов.

Автор пытается извлечь уроки из «будничной политики». Задолго до вторжения Гитлера в Австрию, рядовые австрийцы готовы были принять участие в аншлюсе, и местные нацисты загодя составляли списки евреев, чтобы завладеть их имуществом. «Готовность к повиновению – есть политическая трагедия», пишет Снайдер. Однако, именно готовность к повиновению воспитывает в американцах семья, школа и «корпоративная культура». На что же может рассчитывать общество, чья основа – бюрократические корпорации, самое тоталитарное учреждение Западной цивилизации?

Снайдер надеется на большую ответственность профессиональных элит – врачей, юристов, бизнесменов. Ведь даже самые демократические институты не способны защитить себя сами. «Трудно подорвать правовое государство без адвокатов или провести показательные процессы без судей, – пишет он. – Авторитаризму нужны послушные госслужащие, и начальники концлагерей ищут бизнесменов, заинтересованных в дешевой рабочей силе». Это как раз про корпоративные политико-бюрократические элиты венчурного капитализма, которые без стеснения практикуют аутсорсинг и даунграйдинг, а людей рассматривают, как ресурс или топливо. Так и произносится официально – «человеческий ресурс».

«Тоталитаризм не появляется из ниоткуда и не становится всемогущим внезапно, – сказал Снайдер в своем радиоитервью. – Такого не бывает. Тоталитаризм начинается тогда, когда стирается грань между вашей публичной и личной жизнью.

Если мы не можем обмениваться информацией с нашими друзьями, семьей или любимыми без опасения, что она будет обнародована, то значит у нас нет личной жизни. И если у нас нет частной жизни, то в действительности мы не свободные люди». Речь шла об утечке и последующей публикации переписки Хиллари Клинтон и функционеров Демпартии, однако это же касается и раскрытой Эдвардом Снуоденом чудовищной системы тотальной слежки, санкционированной президентами Бушем и Обамой.

«Мы должны понимать историю, потому что фашизм начинался с отрешения от реальности,- напоминает Снайдер. – Фашизм утверждал, что факты не имеют отношения к делу. Все, что имеет значение – это впечатления, эмоции и мифы ».

Однако, культивацией чувств и эмоций вот уже полвека занимается самый эффективный в мире американский маркетиг, и вместе с ним всевозможные левые и правые, либеральные и консервативные, расовые, гендерные, национальные и конфессиональные политики. Американские студенты в элитных либеральных вузах, добивающиеся увольнения профессоров и всяческого ограничения свободы слова, мало чем отличаются от религиозных консерваторов, борющихся против «оскорбления чувств верующих».

– Спускаясь из мира фактов в мир эмоций, первым делом создается альтернативная реальность, которая не соответствует действительности, – говорил Снайдер на встрече с читателями. – Независимо от того, являетесь ли вы российскими СМИ или Брейтбарт (право-радикально интернет издание, поддерживавшее Трампа. – МД). Дальше нам заявляют, что все мы одним миром мазаны. Это такой особый сорт цинизма, который утверждает, что доверять нельзя никому, потому что все преследуют корыстные интересы, у каждого своя доля в игре. И затем, когда эта вера распространяется в обществе, мы вдруг находим себя в мире, который созрел для тоталитаризма.

Снайдер предостерегает от опасности использования патриотических лозунгов и бессмысленного повторения политических конструктов. «Когда мы повторяем слова и фразы, транслируемые СМИ, то допускаем сужение словарного запаса и мыслкй, что только на руку «сильному лидеру»».

«Придумай свой собственный способ говорить! », – советует он читателю. И уж совсем революционным для навязчиво влюбленной в электронные гаджеты Америки звучит призыв Снайдера: «Выбросите ваши экраны и окружите себя книгами…Персонажи Орвелла и Бредбери не имели такой возможности, но мы с вами пока на это способны».

В книжке есть советы, новые для американцев, но хорошо известные европейцам и россиянам. Они все уже прошли в ХХ веке, в очередной раз проходят это и сейчас. «Остерегайтесь символов лояльности – будь то наклейка или повязка, или даже кепка, какими бы они ни казались безвредными… Когда все следуют одинаковой логике и общество покрывается символами лояльности, тогда сопротивление становится невозможным». «Язык Гитлера отвергал легитимность оппозиции. Под словами «народ», «люди» подразумевались не все, а только лишь некоторые. Споры, столкновение мнений всегда изображались, как война. Любая попытка свободных людей понять мир по-своему считалась диффамацией и клеветой на лидера».

Подобно советским людям, верившим в общественный прогресс, американцы, особенно молодежь, тоже воспитаны в вере. Они верят, что свободный рынок толкает историю в правильном направлении. Победа Трампа шокировала многих, не только рационально мыслящих, но и тех, кто верит в эмоции и полагается на всемогущество рефлексии «оскорбленных чувств». Снайдер предполагает, что от привычного «всё будет хорошо», американское общество может качнуться в другую сторону, решив для себя, что теперь будет все «очень плохо».

«После «холодной войны» нас увлекала «политика неизбежности», представление о том, что история уже закончилась победой либеральной демократии. Мы потеряли бдительность и теперь переходим к «политике вечности», для которой наше прошлое представляется огромным туманным двором, заполненным малопонятными памятниками национальной жертвенности. Неизбежность была как кома, вечность – это как гипноз… Путь наименьшего сопротивления ведет от неизбежности к вечности». «Опасность, с которой мы сейчас столкнулись, это переход от наивной и аморальной демократической республики к запутанной и циничной фашистской олигархии», – заключает Снайдер.

История складывается из того, что каждый из нас делает на своем месте. У нынешних двадцатилетних есть шанс стать поколением, которое изменит историю. Однако, среди прочих советов, которые дает Снайдер, есть один зловеще краткий: «Позаботьтесь о том, чтобы у вас и вашей семьи были заграничные паспорта».

Впервые 24 марта 2017 в издании Ортодоксия.ру #Территория Жизни

Михаэль Дорфман © 2017
Michael Dorfman © 2017