Алексей Ермолов

выдающийся русский военачальник и государственный деятель

Краткая биография

Алексе́й Петро́вич Ермо́лов (24 мая (4 июня) 1777, Москва - 11 (23) апреля 1861, Москва) - выдающийся русский военачальник и государственный деятель, участник многих крупных войн, которые Российская империя вела с 1790-х по 1820-е. Генерал от инфантерии (1818) и генерал от артиллерии (1837). Главнокомандующий на первом этапе Кавказской войны (до 1827 года). Автор мемуаров.

Происхождение и ранние годы

Ермолов родился в Москве в 1777 году. Родом из небогатых дворян Орловской губернии. Его отец, Пётр Алексеевич Ермолов (1747-1832), был помещиком, владельцем небольшого имения в 150 душ крестьян в Мценском уезде Орловской губернии. В царствование Екатерины II (1762-1796) он занимал должность правителя канцелярии генерал-прокурора графа А. Н. Самойлова, а с вступлением на престол Павла I вышел в отставку и поселился в своей деревне Лукьянчикове. Ермоловы происходят от ордынского мурзы Арслана-Ермола.

Мать - Мария Денисовна Каховская, урождённая Давыдова, находилась во втором браке за его отцом, в первом же браке была за генералом Михаилом Васильевичем Каховским, от которого имела сына и двух дочерей. По отзывам современника, была «барыня умная, но капризная и никого не щадила злословием». По матери Алексей Ермолов находился в родстве с Давыдовыми, Потёмкиными, Раевскими, Орловыми и Каховскими. Знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов доводился ему двоюродным братом.

Как тогда было принято, ещё во младенчестве, Ермолов был записан в военную службу: в 1778 году он был зачислен каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре - сержантом этого полка. Первоначально воспитывался в доме своих родственников, орловских помещиков Щербинина и Левина.

Образование получил в Московском университетском пансионе, куда принимались мальчики 9-14 лет дворянского происхождения. Пансион готовил к военной, статской, придворной и дипломатической службе. Был определён в Благородный пансион (1784) на попечение к профессору И. А. Гейму, у которого учился до 1791. Судьбой молодого Ермолова неоднократно интересовался директор Московского университета П. И. Фонвизин и за успехи в учёбе дарил ему книги.В детстве Ермолов зачитывался Плутархом, особенно жизнеописаниями Цезаря и Александра Македонского. Зачислен унтер-офицером в лейб-гвардии Преображенский полк 5 января 1787 года.

В армии

А. П. Ермолов. «Русские портреты XVIII и XIX столетий»

В 1792 году в чине капитана гвардии 15-летний Алексей переехал в Петербург и был зачислен в Нижегородский драгунский полк, стоявший на Кавказе. Он, однако, остался в Петербурге адъютантом при генерал-прокуроре графе Самойлове, у которого отец Ермолова был тогда правителем канцелярии. Вскоре Ермолов поступил в шляхетский артиллерийский корпус, выгоднее других тогдашних учебных заведений обставленный научными средствами. В 1793 году Ермолов выдержал экзамен с особым отличием и, в составе корпуса Дерфельдена, уже артиллеристом, выступил в поход против Польши.

Польская кампания

В 1794 году начал служить под начальством Александра Суворова. Получил боевое крещение во время Польской кампании (подавления Польского восстания под предводительством Костюшко). Отличился, командуя батареей, при штурме предместья Варшавы, за что был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.

Командировка в Италию и война первой коалиции

9 января 1795 года Ермолов вернулся в Санкт-Петербург, где был определён во 2-й бомбардирский батальон. Однако в том же году по протекции графа А. Н. Самойлова он был командирован с доверенным чиновником по финансовым делам Вюрстом в Италию. Последний направлялся туда с целью решения банковских вопросов в Генуэзской республике.

Для Ермолова та командировка с Вюрстом носила чисто формальный характер, так как сам он в коммерческих делах был абсолютно «бесполезен» и, соответственно, никаких обязанностей не нёс. При этом, граф А. А. Безбородко выдал Ермолову рекомендательное письмо на имя австрийского канцлера барона Ф. фон Тугута, с просьбой позволить данному русскому юноше в составе австрийских войск принять участие в боевых действиях против французов в Италии. После передачи письма адресату, Ермолов, в ожидании ответа, принялся путешествовать по городам Италии, посещая музеи и прочие значимые культурные объекты. Именно в то время Ермолов заложил основы своих коллекции гравюр и личной библиотеки.

По получении разрешения на зачисление в действующую австрийскую армию, Ермолов был прикомандирован к Главной квартире австрийского главнокомандующего генерала Девиса, который после участия в сражении с турецкими войсками при Рымнике в 1789 году питал к русским «величайшее уважение» . Там он в качестве волонтёра был причислен к кроатской иррегулярной лёгкой кавалерии, в частях которой принимал участие в боевых действиях против французской армии на севере Италии в Приморских Альпах.

Персидский поход

В 1796 году принимал участие в Персидском походе под начальством генерала Валериана Зубова, который считался его покровителем. За отличное усердие и заслуги при осаде крепости Дербент был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом. Получил чин подполковника. Между войнами жил в Москве и Орле.

Опала

В 1798 году, вскоре после ареста его старшего брата графа Александра Михайловича Каховского, Ермолов также был арестован, а затем уволен со службы и отправлен в ссылку в своё поместье по делу о создании Смоленского офицерского политического кружка и по подозрению в участии в заговоре против императора Павла. Члены кружка обменивались вольнодумными взглядами, предвещавшими декабристов, и в переписке отзывались о государе «крайне непочтительно». Юный Ермолов знал о деятельности и планах руководителей «организации» немного. Тем не менее его дважды брали под стражу и продержали целый месяц в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.

После военного суда Ермолов был сослан на житье в Кострому. Здесь ссылку с ним делил казак Матвей Платов, ставший с той поры его другом. Ермолов усердно занимался самообразованием, выучился у местного протоиерея латинскому языку и в подлиннике читал римских классиков, уделяя особое внимание «Запискам о Галльской войне». Костромской губернатор предлагал ему своё заступничество перед императором, но Ермолов оставался в ссылке до смерти Павла. Помилован указом Александра I от 15 марта 1801 года.

Войны с Наполеоном

Войны коалиций (1805-1807)

Освобождённый Ермолов, по собственному его признанию, «с трудом получил (в 1802 г.) роту конной артиллерии», расположенную в Вильне. Мирная служба его томила. «Мне 25 лет, - занес он тогда в свои записки, - недостает войны». Последняя запись не заставила себя долго ждать: начались война коалиций с наполеоновской Францией (1805, 1806-1807).

Битва при Прейсиш-Эйлау
(художник Жан-Антуан-Симеон Форт)

В 1805 году рота Ермолова была назначена в состав армии Кутузова, двинутой в помощь Австрии против Франции. Догоняя армию, Ермолов шёл все время «ускоренными маршами», но, несмотря на 2-месячный поход, представил по дороге свою роту Кутузову в таком образцовом порядке, что последний сказал, что будет иметь его в виду, и оставил роту в своём распоряжении как резерв артиллерии.

Под Амштеттеном Ермолов был в первый раз в бою с конной артиллерией. Он остановил неприятеля и дал эскадронам возможность собраться и удержаться на месте под сильным натиском противника, а занятием одной возвышенности и метким огнём не допустил неприятеля устроить батарею, которая могла нанести большой вред русским войскам. Однако награды за этот подвиг Ермолов не получил из-за противодействия Аракчеева. Во время смотра в Вильне тот высказал неудовольствие утомленностью лошадей роты Ермолова, на что услышал: «Жаль, Ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов». Будущий военный министр принял это замечание на свой счёт и, будучи уязвлён, какое-то время препятствовал карьере молодого офицера в артиллерии. Впоследствии стал его покровителем.

Под Аустерлицем, когда дивизия генерал-адъютанта Уварова была смята и обращена в бегство французской конницей, Ермолов не поддался общей панике и остановил свою батарею, «предполагая действием оной удержать преследующую нас конницу». Но первые же орудия, которые он мог «освободить от подавляющей их собственной кавалерии», сделав несколько выстрелов, были взяты, люди переколоты, и сам Ермолов, под которым была убита лошадь, захвачен в плен. Он был уже близко от французской линии, когда на выручку ему явился полк елисаветградских гусар и отбил его у французов. Наградами за эту кампанию Ермолову были орден святой Анны 2 степени и чин полковника.

В ходе русско-прусско-французской войны (1806-1807) Ермолов отличился в битве при Прейсиш-Эйлау в феврале 1807 года. Бомбардировкой из орудий своей конно-артиллерийской роты Ермолов остановил наступление французов, чем спас армию. Причём огонь был открыт им без всякого приказания, по собственной инициативе.

При атаке французов при Гейльсберге на замечание офицеров о том, что не пора ли уже открывать огонь, полковник Ермолов сказал: «Я буду стрелять тогда, когда различу белокурых от черноволосых».

В 1807 году 29-летний Алексей Ермолов вернулся в Россию с репутацией одного из первых артиллеристов русской армии. С 1809 года командовал резервными войсками в Киевской, Полтавской и Черниговской губерниях.

Ермолов любил рисоваться перед молодыми офицерами и разыгрывать «русскую» карту, что обеспечивало его популярность среди младшего офицерства. Рассказывают, что как-то в 1811 году Ермолов ездил на главную квартиру Барклая-де-Толли, где правителем канцелярии был Безродный. «Ну что, каково там?» - спрашивали его по возвращении. - «Плохо, - отвечал Алексей Петрович, - все немцы, чисто немцы. Я нашел там одного русского, да и тот Безродный». «Сердце Ермолова так же черно, как его сапог», - такой отзыв Александра I приводит в своих записках генерал Левенштерн (со слов полковника Криднера).

Отечественная война

Перед началом Отечественной войны назначен начальником Главного штаба 1-й Западной армии. Это было насмешкой судьбы, ибо с командующим армией Барклаем у Ермолова были отношения холодные, чисто служебные, с Багратионом же, командующим 2-й Западной армией, - дружеские, сердечные, а между тем отношения обоих командующих между собою были крайне натянуты, даже явно враждебны. «Человек с достоинством, но ложный и интриган», - так аттестовал своего начальника штаба Барклай. 34-летний Ермолов, таким образом, попал в щекотливое и затруднительное положение; как мог, он старался смягчить эти отношения, устранить раздражение, сгладить шероховатости.

Александр I при отъезде своём из армии поручил Ермолову с полной откровенностью осведомлять себя письмами о всех событиях в армии. Из лиц, бывших в армии, он ни о ком (кроме генерала Эртеля) не отозвался дурно, хотя записки его и полны резкими характеристиками многих. Однако письма эти, данные императором для прочтения Кутузову при отправлении его к армии, всё же изменили отношение последнего к Ермолову, сменив старое расположение подозрительностью, а став затем известными и Барклаю де Толли, породили ещё большую холодность этого «ледовитого немца» к Ермолову. Вследствие всего этого положение Ермолова в конце кампании 1812 года было таково, что он писал одному из своих друзей: «Служить не хочу и заставить меня нет власти».

Во время отхода за Смоленск генерал Ермолов, по уполномочию от Барклая, совершенно самостоятельно и блестяще руководил боем у села Заболотье (7 августа), занимался организацией обороны Смоленской крепости.

Контратака Алексея Ермолова на захваченную батарею Раевского в ходе Бородинского сражения. Хромолитография А. Сафонова (начало XX века)

В начале Бородинского сражения Ермолов находился при Кутузове, который после полудня, в критический для левого фланга русской армии момент, послал туда Ермолова с поручением «привести в надлежащее устройство» артиллерию 2-й армии. Проезжая неподалёку от батареи Раевского, он обнаружил, что она взята неприятелем, а русская пехота обращена в беспорядочное бегство. Ермолов тут же приказал бывшим при нём конноартиллерийским ротам занять фланговую, относительно утерянной батареи, позицию и открыть по неприятелю огонь, а сам, взяв 3-й батальон Уфимского пехотного полка, который ещё не участвовал в «деле», повёл его навстречу бегущей русской пехоте. Остановив последнюю и собрав её в «беспорядочную толпу, состоявшую из людей разных полков» , Ермолов приказал барабанщику бить «На штыки» и лично повёл «сборную команду» на господствующую высоту, на которой находилась занятая неприятелем батарея Раевского. За 20 минут курган был взят русскими, а его защитники большей частью перебиты.

Чтобы не подвергнуть пехоту артобстрелу неприятельских батарей и возможного внезапного удара стоявших в «полном устройстве» неприятельских полков дивизионного генерала Ш. Морана, Ермолов велел прекратить дальнейшее наступление. Однако, не имея возможности остановить «увлечённых успехом» солдат, Ермолов приказал драгунам генерал-майора К. А. Крейца зайти русской пехоте с фронта и «гнать её обратно» . В течение трёх часов Ермолов оставался на батарее, руководя её обороной, пока не получил ранение в шею.

Из рапорта Кутузова о подвиге Ермолова:

При устроении 1-й армии и приготовлении оной к бою содействовал с большою деятельностью и благоразумием, и когда неприятелю удалось взять центральную батарею и опрокинуть часть 7-го корпуса, который оную прикрывал <…> то сей генерал кинулся сам вперёд, ободрил своим примером солдат, и вмиг сия батарея опять была взята и неприятель, в оной находящийся, весь истреблён, при каком случае взят в плен французский генерал Бонами.

На совете в Филях генерал Ермолов высказался за новый бой под Москвой. После отступления в тарутинский лагерь по вине Ермолова была отложена атака на мюратовский авангард: Кутузов не смог разыскать начальника штаба, ибо в это время он где-то трапезничал. Вместе с тем именно Ермолов настоял на том, чтобы предупредить Наполеона в Малоярославце. Упорная защита этого города заставила свернуть французскую армию на старый, пройденный уже ею и разорённый путь, что привело её к катастрофе.

Узнав от своего прежнего подчинённого Сеславина, что армия Наполеона идёт от Тарутина по боровской дороге, Ермолов на свой страх, именем главнокомандующего, изменил направление корпуса Дохтурова, двинув его спешно на Малоярославец. После сражения под Малоярославцем, в обороне которого Ермолов сыграл важнейшую роль, он, по поручению Кутузова, шёл все время в авангарде армии при отряде Милорадовича, отдавая ему приказания именем главнокомандующего. Наградой Ермолова за Отечественную войну стал только чин генерал-лейтенанта, данный ему за сражение при Валутиной горе (Заболотье). Представление же Барклая де Толли о награждении Ермолова за Бородино орденом св. Георгия 2 степени было проигнорировано Кутузовым.

Заграничный поход

В декабре 1812 года, перед заграничным походом, Ермолов был назначен начальником артиллерии всех действующих армий. По словам Ермолова, - «Вместе с звучным сим именем получил я, - пишет, - часть обширную, расстроенную и запутанную, тем более, что в каждой из армий были особенные начальники артиллерии и не было ничего общего» .

С апреля 1813 года командовал различными соединениями.

После поражения русско-прусской армии при Лютцене 20 апреля 1813 года, руководивший тем сражением генерал от кавалерии граф П. Х. Витгенштейн назвал причиной того поражения ― недостаток зарядов для артиллерии, обвинив в том Ермолова, вследствие чего, последний 2 мая был снят с занимаемой им должности. Позже Ермолов был временно переведён на должность начальника 2-й гвардейской пехотной дивизии, вместо тяжело заболевшего генерал-лейтенанта Н. И. Лаврова.

9 мая во время отступления союзных армий под Бауценом, Ермолову был поручен арьергард. Находясь в его хвосте, Ермолов довольно продолжительное время отбивал атаки французских войск под началом самого Наполеона I, дав тем самым успешно отступить союзникам за реку Лёбау без крупных потерь. Граф П. Х. Витгенштейн, отдавая ему справедливость, в донесении Александру I писал:

Я оставил на поле сражения на полтора часа Ермолова, но он, удерживаясь на нём со свойственным ему упрямством гораздо долее, сохранил тем Вашему Величеству около 50 орудий.

На следующий день Ермолов был атакован войсками генералов Латур-Мобура и Ренье у Кетица и отступил к Рейхенбаху.

В сражении под Кульмом, состоявшемся 29-30 августа, возглавлял 1-ю гвардейскую дивизию, а после ранения генерала А. И. Остерман-Толстого принял его сводный отряд. Находился в центре сражения. На протяжении целого дня против вдвое превосходящего по численности противника. Под конец сражения, в расположение отряда со своей кавалерией прибыл генерал-лейтенант князь Д. В. Голицын, который как старший в чине должен был принять командование войсками. К нему тут же в качестве подчинённого явился Ермолов, однако князь Д. В. Голицын, из благородных побуждений, заявил ему

Алексей Петрович, победа за Вами, довершайте её; если вам нужна будет кавалерия, я охотно и немедленно вышлю её по первому Вашему требованию.

Когда уже после сражения флигель-адъютант привёз раненому А. И. Остерман-Толстому орден Святого Георгия 2-го класса, последний сказал ему, что «этот орден должен бы принадлежать не мне, а Ермолову, который принимал важное участие в битве и окончил её с такой славой» . Тем не менее, Остерман-Толстому тот орден был вручён, а Ермолов прям на месте битвы был награждён орденом Св. Александра Невского, а от прусского короля за то сражение получил крест Красного орла 1-й степени. В дальнейшем Денис Давыдов писал:

Знаменитая Кульмская битва, которая в первый день этого великого по своим последствиям боя, принадлежала по преимуществу Ермолову, служит одним из украшений военного поприща сего генерала.

Победа в первый день Кульмского сражения, которая принадлежала исключительно русской гвардии и её начальнику генерал-лейтенанту Ермолову, обеспечила союзным войскам возможность отхода в Богемию. Ермолову было предоставлено составить реляцию о том сражении, в которой он указал, в частности, что победа в нём досталась русским благодаря «непоколебимому мужеству войск и распорядительности графа Остермана-Толстого» , при этом почти умолчав о своих командовании и заслугах. Граф Остерман-Толстой, ознакомившись с реляцией, несмотря на «невыносимые» боли от ранения, собственноручно написал Ермолову:

Довольно возблагодарить не могу Ваше превосходительство, находя лишь только, что Вы мало упомянули о генерале Ермолове, которому я всю истинную справедливость отдавать привычен.

Граф А. И. Остерман-Толстой А. П. Ермолову.

В сражении за Париж в марте 1814 года Ермолов командовал объединённой русской, прусской и баденской гвардиями. На завершающем этапе он по личному указанию Александра I во главе гренадерского корпуса атаковал высоту Бельвиль (восточные ворота Парижа) и вынудил неприятеля капитулировать. Ему же император поручил написать манифест о взятии Парижа. За отличие при его взятии Ермолов был награждён орденом Святого Георгия 2-й степени.

После подписания в мае 1814 года Парижского мира Александр I направил Ермолова в находившийся на границе с Австрией Краков в качестве командующего 80-тысячного обсервационной армией, дислоцированной в Герцогстве Варшавском. Войска на границе нужны были России, поскольку в преддверии запланированного конгресса в Вене ожидалось несогласие со стороны Австрии при определении новых границ.

В апреле 1815 года Ермолову в подчинение вместо резервных войск был передан 6-й корпус, временно составленный из двух пехотных, одной гусарской дивизий и нескольких казачьих полков. Тогда же он по приказу выдвинулся из Кракова и перешёл границу, направившись во Францию. 21 мая он уже был в Нюрнберге, а 3 июня - на границе с Францией.

Однако в ходе этого второго похода во Францию сражений русских войск с французскими не произошло, так как английскими и прусскими войсками после ряда сражений (Катр-Бра, Линьи, Вавр) армия Наполеона была окончательно разгромлена в битве при Ватерлоо 18 июня 1815 года. Ермолов с войсками всё же вступил во Францию, а Александр I отправился в Париж.

После прибытия на Рейн Ермолову, вместо 6-го корпуса, с которым он пришёл, был дан гренадерский корпус, часть которого последовала в Париж для содержания при государе караула, так как гвардии при армии не находилось. В Париже Алексей Петрович испросил увольнение в отпуск по болезни на шесть месяцев. С гренадерским корпусом Ермолов возвратился в Царство Польское. 20 июля 1815 года он находился в Варшаве, где состоялось торжественное объявление о восстановлении Царства Польского и обнародование конституции, и был свидетелем, как войска польской армии присягнули императору Александру I как царю польскому.

В ноябре 1815 года, Алексей Ермолов сдал корпус генерал-лейтенанту И. Ф. Паскевичу и, получив отпуск, выехал в Россию. В начале 1816 года он отправился в Орловскую губернию в село Лукьянчиково, в котором проживал его престарелый отец.

Служба на Кавказе

Назначение командующим Отдельным грузинским корпусом

Пока Ермолов находился в отпуске в Орловской губернии, в Санкт-Петербурге решалась его дальнейшая служба. Граф А. А. Аракчеев рекомендовал Александру I Ермолова на пост военного министра России. Из его заявления:

«Армия наша, изнурённая продолжительными войнами, нуждается в хорошем министре <…> Назначение Ермолова было бы для многих весьма неприятно, потому, что он начнёт с того, что перегрызётся со всеми; но его деятельность, ум, твёрдость характера, бескорыстие и бережливость вполне бы его оправдали» .

Ранее, уже по окончании наполеоновских войн, Ермолов в беседе с графом А. А. Аракчеев и князем П. М. Волконским как-то обмолвился, что он «был бы очень доволен, если бы ему поручили главное начальство на Кавказе» . Когда о том желании Ермолова узнал Александр I, то он был крайне удивлён, так как в то время в Петербурге не придавали особого значения Кавказу и назначали туда, как правило, «второстепенных генералов» , несоответствующих «заслугам и служебному положению Ермолова» . Тем не менее, Александр I, преследуя далеко идущие военно-политические цели на Кавказе, а также учитывая обстоятельства Большой игры, рескриптом от 6 апреля 1816 года назначил Ермолова командующим Отдельным Грузинским корпусом (с августа 1820 ― Отдельный Кавказский корпус ).

Вызвав Ермолова в Санкт-Петербург, Александр I официально объявил ему об этом назначении, а от себя прибавил:

«Я никак не думал, что ты можешь желать сего назначения, но таким свидетелям, как граф Алексей Андреевич и князь Пётр Михайлович [Аракчеев и Волконский] я должен поверить» .

Кроме этого, Ермолов также был назначен главноуправляющим гражданской частью на Кавказе и Астраханской губернии, и в то же время чрезвычайным и полномочным послом России в Персию.

В сентябре Ермолов прибыл на границу Кавказской губернии, в октябре приехал на Кавказскую линию в город Георгиевск, а оттуда сразу же выехал в Тифлис. 12 октября, приняв дела у бывшего на тот момент командующим ОГК генерала от инфантерии Н. Ф. Ртищева, он официально вступил в свою должность.

Посольство в Персию

По обозрении границы с Персией отправился в 1817 году чрезвычайным и полномочным послом ко двору персидского шаха Фетх-Али, где провёл много месяцев. При дворе шаха Ермолов зачастую вёл себя вызывающе. Так, русский посланник не преминул напомнить о сокрушении Персии монголами и даже заявил, что Чингисхан - его прямой предок. Тем не менее Ермолов сумел добиться высокого расположения к себе шаха. Вопрос с областями, отошедшими к России по Гюлистанскому трактату был решён.

При этом Ермоловым было продемонстрировано его бескорыстие. По завершении посольства он принял подарки только от шаха и визиря, а подарки от министров вернул. Кроме того, как отмечал сопровождавший Ермолова в Персию, бывший на тот момент штабс-капитаном, Н. Н. Муравьёв-Карский:

Он имел случай обогатиться одним посольским жалованием, но он отказал, довольствуясь жалованием, принадлежащим к его чину.

За успешное выполнение миссии Ермолов 8 февраля 1818 года был награждён чином генерала от инфантерии.

Кавказская война

Командуя русскими войсками на Кавказе, Ермолов запретил изнурять войска бессмысленной шагистикой, увеличил мясную и винную порцию, разрешил носить вместо киверов папахи, вместо ранцев холщовые мешки, вместо шинелей зимой полушубки, выстроил войскам прочные квартиры, на сбереженные им суммы от командировки в Персию выстроил в Тифлисе госпиталь и всячески старался скрасить тяжёлую жизнь войск.

Ермолов затеял строительство на Северном Кавказе многих крепостей, таких как Нальчик, Внезапная и Грозная. В 1819 году в состав ермоловского корпуса включили Черноморское казачье войско. Ермолов предоставил казакам землю по берегам Кубани и дал двухлетнюю отсрочку платы за неё. В декабре того же года совершил поход в аул Акуша. В результате недолгого сражения ополчение акушинцев было разбито, а население Акуши было приведено к присяге на верность российскому императору.

В 1823 году Ермолов руководилл боевыми действиями в Дагестане, а в 1825 году воевал с чеченцами. Имя Ермолова стало грозою горцев, и кавказские женщины ещё долго после того пугали им своих детей. Он вполне «сознательно сеял семена розни между горцами и натравливал одни племена на другие». В 1820 году составил текст молитвы для мусульман Кавказа с восхвалением императора Александра I и наилучшими пожеланиями в его адрес. Молитва не прижилась.

Во время поездки Ермолова в Персию к Фетх Али-шаху чеченцы взяли в заложники начальника штаба корпуса полковника Шевцова и стали требовать за него выкуп в 18 телег серебра. Вместо традиционного в таких случаях затяжного торга о размерах выкупа с целью его снижения Ермолов направил в Чечню несколько казачьих сотен, которые взяли в аманаты 18 наиболее уважаемых старейшин крупнейших аулов. Ермолов довёл до сведения горцев, что в случае, если за месяц Шевцов не получит свободу, аманаты будут повешены. Русского полковника освободили без выкупа.

На небольшие доступные ему средства Ермолов довольно много сделал для Кавказского края: модернизировал Военную грузинскую дорогу и иные пути сообщения, устроил лечебные заведения при минеральных водах, содействовал притоку русских поселенцев. В Закаспийский край он командировал H. H. Муравьева. Прозванный «проконсулом Кавказа», Ермолов правил им почти полновластно, с холодным расчётом, планомерно, настойчиво и энергично осуществляя свой план замирения края

Русско-персидская война 1826-1828 годов

Ермолов предупреждал императора Николая I, что Персия открыто готовится к войне. Николай I ввиду обострявшегося конфликта с Турцией был готов за нейтралитет Персии уступить ей южную часть Талышского ханства. Однако князь А. С. Меншиков, которого Николай I направил в Тегеран с поручением обеспечить мир любой ценой, не смог ничего добиться и покинул иранскую столицу.

В июле 1826 года иранская армия без объявления войны вторглась в пределы Закавказья на территорию Карабахского и Талышского ханств. Персы заняли Ленкорань и Карабах, после чего двинулись к Тифлису. Основная масса пограничных «земских караулов», состоявших из вооружённых конных и пеших крестьян-азербайджанцев, за редкими исключениями, сдала позиции вторгшимся иранским войскам без особого сопротивления или даже присоединилась к ним.

В конце августа 1826 года войска Отдельного Кавказского корпуса под командованием Алексея Ермолова полностью очистили Закавказье от иранских войск и военные действия были перенесены на территорию Ирана.

Получив от Ермолова донесение о вторжении персов, Николай I, не доверяя Ермолову (он подозревал его в связях с декабристами) направил к нему в начале августа, за две недели до коронации, своего фаворита Паскевича. Новоприбывшему было передано командование войсками Кавказского округа, хотя формально он подчинялся Ермолову, что привело к конфликту, для разрешения которого был послан генерал-адъютант И. И. Дибич. Он принял сторону Паскевича, вёл себя по отношению к Ермолову развязно и даже оскорбительно, чуть ли не устраивая ему пристрастные допросы. В своих донесениях царю Дибич писал, что «пагубный дух вольномыслия и либерализма разлит между войсками» корпуса Ермолова. Не остался без внимания и факт благосклонного приёма Ермоловым сосланных на Кавказ и разжалованных в рядовые декабристов, которые были даже «званы на некоторые офицерские обеды» .

Отставка

3 марта 1827 года Ермолов подал в отставку «по домашним обстоятельствам». 27 марта он был освобождён от всех должностей. Уведомляя Ермолова об отставке, Николай I писал ему: «По обстоятельствам настоящих дел в Грузии, признав нужным дать войскам, там находящимся, особого Главного начальника, повелеваю Вам возвратиться в Россию и оставаться в своих деревнях впредь до моего повеления» . Вместе с Ермоловым были уволены в отставку и его сподвижники («ермоловцы»), признанные «вредными».

По мнению Паскевича, Ермолова отстранили от командования за самоуправные поступки, за то, что войска были распущены, в дурном состоянии, без дисциплины, и за то, что в корпусе воровство было необыкновенное; люди были неудовлетворены жалованием за несколько лет, во всём нуждались, материальная часть находилась вся в запущении. Вновь коронованный Николай I хотел на место Ермолова назначить Александра Рудзевича, но это намерение осталось не исполненным. Новый император был не лучшего мнения о Ермолове и прямо писал И. И. Дибичу: «Я Ермолову менее всех верю» .

Вместе с тем истинные причины смещения Ермолова были очевидны - подозрения царя в причастности Ермолова к заговору декабристов. «По наговорам, по подозрению в принятии участия в замыслах тайного общества сменили Ермолова» , - писал декабрист А. Е. Розен. Тайная агентура доносила, что «войско жалеет Ермолова» , «люди [солдаты] горюют» в связи с его отставкой. Преданность ему солдат и офицеров были столь велики, что Николай I всерьёз опасался возможных волнений в Кавказском корпусе. Отставка Ермолова вызвала большой резонанс в передовых общественных кругах.

В отставке

В 1827 году Николай I отправил Ермолова в отставку. Первое время экс-проконсул жил в усадьбе Лукьянчиково под Орлом, где по дороге в Эрзерум в 1829 году его навестил А. С. Пушкин, оставивший о том следующее свидетельство:

С первого взгляда я не нашёл в нём ни малейшего сходства с его портретами, писанными обыкновенно профилем. Лицо круглое, огненные, серые глаза, седые волосы дыбом. Голова тигра на Геркулесовом торсе. Улыбка неприятная, потому что не естественна. Когда же он задумывается и хмурится, то он становится прекрасен и разительно напоминает поэтический портрет, писанный Довом. Он был в зелёном черкесском чекмене. На стенах его кабинета висели шашки и кинжалы, памятники его владычества на Кавказе. Он, по-видимому, нетерпеливо сносит своё бездействие. О стихах Грибоедова говорит он, что от их чтения - скулы болят.

С 1831 года член Государственного совета. Был почётным членом Императорской академии наук (1818), членом Российской академии (1832) и почётным членом Московского университета (1853). Занимался разработкой карантинного устава. Позволял себе лёгкую фронду: «Нарочито ходит не в мундире, а в чёрном сюртуке и единственной наградой Георгия 4-го класса».

В 1848 году Ермолов собирался ехать за границу вместе с братьями Лихачёвыми, которых всегда любил. Но, по воспоминаниям М. Погодина, не получил разрешения.

С началом Крымской войны в конце 1853 года 76-летний Ермолов был избран начальником государственного ополчения в семи губерниях, но принял эту должность только по Москве. В мае 1855 года из-за старости покинул этот пост. Скончался 11 (23) апреля 1861 года в Москве.

В духовном завещании он сделал следующие распоряжения о своём погребении:

Завещаю похоронить меня как можно проще. Прошу сделать гроб простой, деревянный, по образцу солдатского, выкрашенный жёлтою краскою. Панихиду обо мне отслужить одному священнику. Не хотел бы я ни военных почестей, ни несения за мною орденов, но как это не зависит от меня, то предоставляю на этот счёт распорядиться, кому следует. Желаю, чтобы меня похоронили в Орле, возле моей матери и сестры; свезти меня туда на простых дрогах без балдахина, на паре лошадей; за мною поедут дети, да Николай мой, а через Москву, вероятно, не откажутся стащить меня старые товарищи артиллеристы.

Москва провожала генерала двое суток, а жители Орла по прибытии тела на Родину устроили ему грандиозную панихиду. Площадь перед Троицкой церковью, где шло отпевание Ермолова, и все прилегающие улицы были заполонены людьми. В Санкт-Петербурге, на Невском проспекте, во всех магазинах были выставлены его портреты.

Ермолов похоронен в Орле, рядом со своим отцом, в особом приделе Троицко-Кладбищенской церкви. На одной из стен могильного склепа вделана доска с простой надписью: «Алексей Петрович Ермолов, скончался 12 апреля 1861 года». Публикацию его архива осуществил в Париже эмигрант П. В. Долгоруков.

В службе:

• 5 января 1787 года - в службу вступил каптенармусом, в л.-гв. Преображенский полк;
• 28 сентября 1788 года - сержантом;
• 1 января 1791 года - капитаном, переведён в Нижегородский драгунский полк;
• 1791 год - назначен старшим адъютантом в штаб генерал-поручика Самойлова;
• 18 марта 1793 года - квартирмейстером, во 2-й бомбардирский батальон;
• 26 августа 1793 года - произведён в капитаны;
• 8 октября 1793 года - переведён в Артиллерийский кадетский корпус;
• 9 января 1795 года - во 2-й бомбардирский батальон;
• 11 января 1797 года - произведён в майоры;
• 20 января 1797 года - поступил в батальон генерал-лейтенанта Эйлера;
• 1 февраля 1798 года - в подполковники;
• 26 декабря 1798 года - отставлен от службы;
• 1 мая 1801 года - принят вновь в службу в 8-й артиллерийский полк;
• 9 июня 1801 года - переведён в конно-артиллерийский батальон;
• 4 мая 1806 года - произведён в полковники;
• 26 августа 1806 года - по разделении полков на бригады поступил в 7-ю бригаду командиром;
• 10 марта 1808 года - произведён в генерал-майоры;
• 1 октября 1809 года - по переименовании бригады поступил в 9-ю бригаду;
• 10 мая 1811 года - назначен командиром л.-гв. Артиллерийской бригады;
• 7 августа 1812 года - за отличие в сражении произведён в генерал-лейтенанты;
• 9 апреля 1816 года - назначен командиром Отдельного Грузинского корпуса;
• 20 февраля 1818 года - за благоразумное и успешное окончание возложенного на него посольства в Персии, произведён в генералы от инфантерии.

В походах находился:

• с 1 мая 1794 года - в Польше; 13 октября, участвовал в сражении при переправе чрез р. Буг; 23 - был при построении батарей днём против Варшавского предместья Праги, под сильною канонадою; 24 - на штурме укрепления Праги командовал особою батареей, за что награждён, 1 января 1795 года, орденом Св. Георгия 4 кл.;
• с 26 апреля 1796 года по 24 февраля 1797 года - был в Персии; 9 мая, при осаде Дербента командовал батареею; участвовал в усмирении горских народов, за что награждён орденом Св. Владимира 4 ст.;
• с 26 августа 1805 года по 26 января 1806 года - был в Австрии и участвовал в сражениях: в октябре, при Амштетене и при Кремсе; 20 ноября, при Аустерлице; за кампанию награждён орденом Св. Анны 2 кл.;
• с 25 октября 1806 года по 7 июня 1807 года - находился в Пруссии, в сражениях против французов: 14 декабря 1806 года, при Голимине, за что награждён золотою шпагою, с надписью «за храбрость»; 13 января 1807 года, при Морунгене; 24 - при Вольфсдорфе; 26 - при Ландсберге; 27 - при Прейсиш-Эйлау, за что награждён орденом Св. Владимира 3 ст.; 20 февраля, при Цехерне; 24 мая, при Альткирхене; 25 - при прогнании неприятеля за р. Пассаргу, за что получил, 26 августа 1807 года, орден Св. Георгия 3 кл.; 27 - при защите переправы чрез р. Пассаргу; 28 - прикрывал отступление армии чрез р. Алле в Гутштадт; 29 - при Гейльсберге; и 2 июня, при Фридланде, за что получил орден Св. Анны, с алмазами; в продолжение всей кампании командовал авангардной артиллерией;
• в 1812 году - командовал гвардейскою пехотною дивизиею, а затем, в звании начальника главного штаба 1-й Западной армии, находился в сражениях при Витебске и при Смоленске; 7 августа, при с. Заболотье, близ Смоленска, за что награждён чином генерал-лейтенанта; 24 и 26 августа, при Бородине, за что получил орден Св. Анны 1 кл.; 6 октября, при Тарутине; 12 - при Малоярославце, куда был командирован с корпусом генерала Дохтурова, за что получил орден Св. Владимира 2 кл.; 22 - при Вязьме, где командовал отрядом; 4, 5 и 6 ноября, при Красном, в авангарде генерала Милорадовича, за что получил шпагу, алмазами украшенную;
• в 1813 году - 20 апреля, в звании начальника артиллерии действующих армий, был в сражении при Люцене; 8 мая, при Бауцене, командовал отрядом и арьергардом, за что награждён алмазными знаками ордена Св. Александра Невского; 16 августа, находился в сражении при Пирне; 17 - при Кульме, в Богемии; 4 октября, при Лейпциге;
• в 1814 году - 18 марта, при взятии Парижа, за что награждён, 26 марта 1814 года, орденом Св. Георгия 2 кл.;
• в 1818-1826 годы - на Кавказской линии, в Дагестане и Кабарде, при покорении горских народов.

Высочайшим приказом от 25 ноября 1827 года уволен от службы, по домашним обстоятельствам, с мундиром. Назначен членом Государственного совета 6 декабря 1831 года; получил орден Св. Андрея Первозванного в 1832 году.

Личная жизнь

Портрет А. П. Ермолова кисти П. Захарова-Чеченца, примерно 1843 год.

Н. Ф. Дубровин, один из первых биографов Ермолова, считал его определяющей характеристикой «неограниченное честолюбие». Либерально настроенные современники возлагали на него большие надежды, хотя до конца его никто не понимал. «Сфинкс новейших времён», - так аттестовал властителя Кавказа служивший под его начальством А. С. Грибоедов.

Ермолов был холост, хотя в 1810 году едва не женился. Благодаря своей природной стати пользовался успехом у женщин:

«Ермолов имел своеобразную наружность, напоминающую нечто львиное: огромный рост, богатырское сложение, крупные черты лица под шапкою густых волос, сдвинутые брови с глубокой складкой между ними придавали его лицу суровое выражение, небольшие огненные серые глаза глядели строго и определённо.»

Военная энциклопедия

Вместе с тем, у ряда современников сложилось впечатление, что сам он «избегал» женского общества. Объяснение этому можно найти в его воспоминаниях:

«Вместе с Волынскою губерниею оставил я жизнь самую приятную. Скажу в коротких словах, что страстно любил W., девушку прелестную, которая имела ко мне равную привязанность. В первый раз в жизни приходила мне мысль о женитьбе, но недостаток состояния обеих сторон был главным препятствием, и я не в тех уже был летах, когда столько удобно верить, что пищу можно заменять нежностью. Впрочем, господствующею страстью была служба, и я не мог не знать, что только ею одною могу я достигнуть средств несколько приятного существования. Итак, надобно было превозмочь любовь. Не без труда, но я успел…»

Во время войны на Кавказе, как и другие офицеры, Ермолов держал при себе несколько наложниц «из азиатцев». C девушкой Тотай из кумыкского аула Кака-Шура он заключил «кебинный брак». Сам по себе факт заключения кебинного союза подвергается сомнению, так как подобная форма брака категорически запрещена в суннитском направлении ислама, к которому принадлежали народы Дагестана, в том числе кумыки. От разных связей Ермолов прижил сыновей Виктора (Бахтияра) (от кумычки Сюйды), Севера и Клавдия (оба от Тотай) и Петра (от Султанум; умер в юности), получивших от Александра II права законных детей, а также дочь Софию (Сапият, ум. 1870), оставшуюся в мусульманстве и вышедшую замуж за горца Махай-Оглы из аула Гели.

Награды

• Орден Святого Георгия 4-й степени (01.01.1795)
• Орден Святого Владимира 4-й степени с бантом (1796)
• Орден Святой Анны 2-й степени (24.02.1806)
• Золотая шпага «За храбрость» (13.04.1807)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (26.04.1807)
• Орден Святого Георгия 3-й степени (26.08.1807)
• Орден Святой Анны 1-й степени (26.08.1812)
• Орден Святого Владимира 2-й степени (15.02.1813)
• Золотая шпага «За храбрость» с алмазами (11.09.1813)
• Орден Святого Александра Невского (11.11.1813)
• Алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского (31.12.1813)
• Орден Святого Георгия 2-й степени (26.03.1814)
• Орден Святого Владимира 1-й степени (01.01.1821)
• Орден Святого апостола Андрея Первозванного (17.09.1835)
• Орден Белого орла (1835)

Иностранные:

• Прусский орден «Pour le Mérite» (03.1807)
• Прусский Орден Красного орла 1-й степени (1813)
• Австрийский военный орден Марии Терезии 3-й степени (1813)
• Баденский Орден Военных заслуг Карла Фридриха (1814)
• Прусский Кульмский крест (1816)
• Персидский орден Льва и Солнца 1-й степени с алмазами (27.08.1817)
• Корона к прусскому ордену «Pour le Mérite» (22.07.1858)

Личная библиотека

В 1855 году А. П. Ермолов продал своё универсальное книжное собрание Московскому университету, всего около 7800 томов книг по истории, философии, искусству, военному искусству; преимущественно книги на французском, итальянском, английском, немецком языках. На многих экземплярах сохранились дарственные надписи и автографы известных исторических деятелей (В. А. Жуковского, Д. В. Давыдова, А. С. Норова, Якова Виллие и др.). В коллекции представлено также более 160 атласов и карт.

В 1907 году личный архив Ермолова был передан в Главный архив Министерства иностранных дел в Москве.

В настоящий момент личная библиотека Ермолова хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ им. М. В. Ломоносова. Сохранена владельческая расстановка книг по 29 разделам, большинство книг сохранили свои уникальные переплёты, созданные по заказу Ермолова.

Память

Объекты

В Орле

• Правый придел орловской Свято-Троицкой церкви - фамильная усыпальница Ермоловых. Сооружён 15 октября 1867 году на средства, выделенные императором Александром II в память великих заслуг генерала от артиллерии Алексея Петровича Ермолова. Рядом с ним покоятся его отец Пётр Алексеевич (1748-1832), сын генерал-майор Клавдий Алексеевич (1823-1895) и невестка Варвара Николаевна (1825-1897).
• В Орле, где похоронен Ермолов, в 1911 году по решению городской Думы именем А. П. Ермолова была названа улица, ведущая от городского парка к его могиле, а также было объявлено о сборе средств на установку памятника генералу. Деньги на памятник собрали и немалые, однако сначала помешала Первая мировая война, а затем Октябрьская революция окончательно похоронил эти планы. С 1924 года улица Ермолова носит название Пионерской, а улицей Ермолова назвали другую улицу, где находится дом отца Алексея Петровича.
• Вторую попытку установить памятник предприняли почти через 100 лет. Одной из центральных площадей города (напротив кинотеатра «Октябрь») в 2003 году присвоено название «площадь Ермолова». На площади Ермолова разбит живописный сквер, где 4 июня 2002 года был заложен камень с памятной надписью, что на этом месте будет открыт памятник Ермолову. В июне 2012 года камень демонтировали, и началось возведение постамента для памятника. В июле памятник привезли к месту установки Памятник был открыт 27 июля 2012 года. Высота скульптуры составляет пять с половиной метров, постамента - четыре метра.
Памятник в Пятигорске
• В Грозном в 1888 году у землянки, в которой жил Ермолов при закладке крепости Грозная, на высоком четырёхгранном каменном постаменте был сооружён бронзовый бюст генералу Ермолову, подаренный главнокомандующим Кавказского военного округа генерал-лейтенантом А. М. Дондуковым-Корсаковым (бюст был изготовлен скульптором А. Л. Обером). Землянку окружала решётка, вход в ограду был оформлен в виде каменной плиты, увенчанной крепостными зубцами. На железной двери помещалась надпись: «Здесь жил Алексей Петрович Ермолов». В 1921 году бюст был снесён.
• В 1951 году в Грозном был установлен новый бюст Ермолову (скульптор И. Г. Твердохлебов). При Советской власти, по возвращении чеченцев в Грозный после их депортации в 1944 году, бюст неоднократно взрывали (фольклорно ― 12 раз). Однако после каждого раза его восстанавливали по новой. Вновь был снесён в 1991 году во времена правления Джохара Дудаева.
• станица Ермоловская Терской области - с 1990 года село Алхан-Кал Чеченской республики.
• Ермоловск - прежнее название посёлка Леселидзе, Абхазия. Основан в XIX веке как селение Ермоловск, названное в честь министра земледелия А. С. Ермолова, который в 1894 году побывал в этом селении. Встречающееся в литературе указание на связь ойконима с именем известного генерала Ермолова, главнокомандующего в Кавказской войне, ошибочно.
• В 2008 году в городе Минеральные Воды Ставропольского края по решению Городской Думы в сквере «Надежда», переименованном в сквер Ермолова, установлен памятник «Главнокомандующему на Кавказе, Генералу А. П. Ермолову».
• В Ставрополе на бульваре Генерала Ермолова (вдоль проспекта Карла Маркса) установлен памятник - бюст на постаменте.
• В сентябре 2010 года памятник Ермолову открыт в Пятигорске (сквер на ул. Лермонтова). Памятник представляет собой скульптуру генерала на коне.
• Памятник русскому военачальнику и государственному деятелю был установлен 4 октября, на 130-летие Минеральных Вод, в сквере «Надежда» неподалёку от Покровского собора города. Скульптуру высотой 2,85 метра установили на трёхметровый гранитный пьедестал. В торжественном митинге, прошедшем в честь открытия памятника, участвовали руководители края и депутаты Государственной Думы, казаки Терского войска и представители национальных диаспор. По словам одного из главных инициаторов создания монумента, атамана Минераловодского отдела Ставропольского казачьего округа Терского казачьего войска Олега Губенко, памятник стоимостью около 4 млн руб. можно назвать поистине всенародным. В деле создания монумента приняли участие более 300 предприятий, организаций и простых людей из разных регионов. 21 октября 2011 года, неизвестными вандалами осквернён памятник генералу А. П. Ермолову в городе Минеральные Воды. Весь памятник измазан жёлтой краской, этой же краской нанесены оскорбительные надписи на здании местной администрации и соседнем заборе из профнастила.

Другие

• В 1962 году именем генерала названа улица в Москве (улица Генерала Ермолова).
• улицы Ермолова в Дербенте, Можайске, Пятигорске, Кисловодске, Черкесске, Ессентуках, Георгиевске, Михайловске (Ставропольского края).
• улица Ермоловская - прежнее название ул. Чернышевского, Грозный; ул. 1 Мая, Владикавказ; ул. Малюгиной, Ростов-на-Дону; ул. Читадзе, Тбилиси;
• в Москве конная статуя работы Александра Бурганова установлен 6 сентября 2012 на ул. Профсоюзная в районе Коньково
• именем генерала названа кадетская школа в Ставрополе

В нумизматике

• В 2012 году Центральным банком Российской Федерации была выпущена монета (2 рубля, сталь с никелевым гальваническим покрытием) из серии «Полководцы и герои Отечественной войны 1812 года» с изображением на реверсе портрета генерала от инфантерии А. П. Ермолова.

В художественной литературе

• Беспалова, Татьяна Генерал Ермолов. Роман. - М.: Дрофа, 2014. - 416 с. - (Всемирная история в романах).

В музыке

Российская фолк-металл группа GjeldRune посвятила Ермолову песню. "GjeldRune – Ермолов"

Русский военный и государственный деятель, генерал от инфантерии (1818) и от артиллерии (1837). Герой Отечественной войны 1812 года, участник Кавказской войны 1817-1864 годов.

А. П. Ермолов родился 24 мая (4 июня) 1777 года в , в семье отставного майора артиллерии Петра Алексеевича Ермолова (1747-1832), мценского уездного предводителя дворянства. Учился в Московском университетском благородном пансионе.

В 1787 году А. П. Ермолов был записан унтер-офицером в Лейб-гвардии Преображенский полк. В 1791 году он был произведен в поручики и с чином капитана выпущен в Нижегородский драгунский полк. С конца 1792 года А. П. Ермолов - старший адъютант генерал-прокурора графа А. М. Самойлова. С марта 1793 года он был квартирмейстером 2-го бомбардирского батальона. С октября 1793 года - репетитор (младший преподаватель) в Артиллерийском инженерном шляхетском корпусе.

А. П. Ермолов служил под командованием в Польской кампании 1794-1795 годов. Командовал батареей при штурме Праги, за отличия был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Участвовал в Персидском походе 1796 года, за командование батареей при осаде крепости в мае 1796 года был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом.

В первые годы царствования А. П. Ермолов был членом тайного Смоленского офицерского политического кружка. В ноябре 1798 года он был арестован по обвинению в антиправительственной деятельности, содержался в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Вскоре А. П. Ермолов был освобожден, а следствие по его делу прекращено. Однако через две недели Ермолов был вновь арестован и сослан «на вечное житье» в . С воцарением в 1801 году он был помилован и возвращен из ссылки.

С июня 1801 года А. П. Ермолов командовал конно-артиллерийской ротой. Он участвовал в Русско-австро-французской войне 1805 года и Русско-прусско-французской войне 1806-1807 годов. В сражении при (1807) полковник Ермолов командовал конной артиллерией, своими действиями обеспечил перелом в битве в пользу русской армии. Был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени и обратили на себя внимание военачальников.

С августа 1807 года А. П. Ермолов командовал 7-й артиллерийской бригадой в составе дивизии генерала Д. С. Дохтурова. За отличия в сражении при Гутштадте (1807) был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени. В сражениях при Гейльсберге и Фридланде А. П. Ермолов командовал батареями левого фланга, проявил храбрость и выдающиеся способности артиллерийского начальника.

В 1807 году А.П.Ермолов подал в отставку из-за разногласий с , но по просьбе остался в армии. В марте 1808 года он был произведен в генерал-майоры и стал одновременно инспектором конно-артиллерийских рот. С октября 1809 года А. П. Ермолов командовал артиллерийской бригадой в дивизии генерала А. А. Суворова, а затем резервными войсками на галицийской границе. С мая 1811 года был командиром Гвардейской артиллерийской бригады, а позже одновременно командовал Гвардейской пехотной бригадой (Лейб-гвардии Измайловский и Литовский полки). С марта 1812 года А. П. Ермолов - командир Гвардейской пехотной дивизии.

Во время Отечественной войны 1812 года А. П. Ермолов по настоянию был назначен начальником штаба 1-й Западной армии. Участвовал в разработке планов русских армий, в том числе сражения при . В сражении при Валутиной Горе командовал правой колонной. За руководство войсками в этом бою был произведен в генерал-лейтенанты.

Во время Бородинского сражения 26 августа (7 сентября) 1812 А. П. Ермолов фактически выполнял обязанности начальника штаба . Он лично возглавил контратаку 3-го батальона Уфимского пехотного полка на занятую французами батарею Раевского, был контужен картечью. После Бородинского сражения был начальником штаба объединенных армий.

На совете в Филях 1 (13) сентября 1812 года А. П. Ермолов выступал против оставления и предлагал дать французам сражение. Позднее он участвовал в боях при , .

С конца ноября 1812 года А. П. Ермолов исполнял обязанности начальника штаба 1-й Западной армии. В декабре 1812 года стал командующим артиллерией действующей армии.

А. П. Ермолов принял участие в Заграничном походе русской армии 1813-1814 годов. В апреле 1813 года он был командиром 2-й гвардейской пехотной дивизии. В сражении при Кульме возглавлял 1-ю гвардейскую дивизию, а после ранения генерала А. И. Остермана-Толстого принял его корпус. Прямо на месте битвы возложил на А. П. Ермолова знаки ордена Святого . От прусского короля за Кульм он получил крест Красного орла 1-й степени.

С конца мая 1814 года А. П. Ермолов командовал Обсервационной армией на австрийской границе. С мая по ноябрь 1815 года был командиром Гвардейского корпуса. По окончании кампании 1815 года А. П. Ермолов был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени.

С 1816 года А. П. Ермолов командовал Отдельным Грузинским (с 1820 года - Кавказским) корпусом, занимал должности управляющего гражданской частью в Грузии, Астраханской и Кавказской губерниях и одновременно чрезвычайного и полномочного посла в Персии. В 1817 году посещал с миссией Персию, способствовал восстановлению дипломатических отношений с Тегераном. Возглавляя военную и гражданскую власть на Кавказе, проводил жесткую колониальную политику, руководил завоеванием Северного Кавказа.

Есть основания полагать, что А. П. Ермолов знал о существовании заговора декабристов, и не только не принимал никаких мер против его участников в Отдельном кавказском корпусе, но даже предупреждал некоторых о грозящей им опасности. Результаты проведенного расследования стали причиной недоверия императора к своему наместнику на Кавказе.

Во время Русско-персидской войны 1826-1828 годов А. П. Ермолов вступил в конфликт с генералом и в марте 1827 года подал в отставку «по домашним обстоятельствам». Отставка Ермолова вызвала большой резонанс и сильное недовольство в обществе.

С декабря 1831 года А. П. Ермолов был членом Государственного совета. В 1837 году был переименован в генералы от артиллерии. В марте 1839 года он был уволен в отпуск «до излечения болезни».

В 1855 году, в начальный период Крымской войны, А. П. Ермолов был избран начальником государственного ополчения в 7 губерниях, но принял эту должность только по Московской губернии. В мае 1855 года из-за разногласий с командованием покинул этот пост.

А. П. Ермолов: биографический очерк

Алексей Петрович Ермолов бесспорно принадлежит к числу выдающихся военных и государственных деятелей России. По отзыву декабриста М. Ф. Орлова, имя Ермолова «должно служить украшением нашей истории». «Подвиги Ваши - достояние Отечества, и Ваша слава принадлежит России», - писал Ермолову А. С. Пушкин. Ермолов был воспет в стихах Пушкина, Лермонтова, Жуковского, декабристов Кондратия Рылеева, Федора Глинки, Вильгельма Кюхельбекера.

А. П. Ермолов происходил из старинной, но небогатой дворянской семьи. Его отец, Петр Алексеевич Ермолов (1747-1832), был владельцем небольшого имения из 150 душ крестьян в Мценском уезде Орловской губернии. В царствование Екатерины II он занимал должность правителя канцелярии генерал-прокурора графа А. Н. Самойлова, а с вступлением на престол Павла I вышел в отставку и поселился в своей деревне Лукьянчикове. Мать А. П. Ермолова, урожденная Давыдова, находилась во втором браке за его отцом. По матери А. П. Ермолов находился в родстве с Давыдовыми, Потемкиными, Раевскими и Орловыми. Знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов доводился ему двоюродным братом.

А. П. Ермолов родился 24 мая 1777 г. в Москве. Поначалу он получил домашнее образование. Первым его учителем был дворовый крестьянин. Далее Ермолов проходил обучение у богатых и знатных родственников, приглашавших домашних учителей. Свое образование Ермолов завершил в Благородном пансионе при Московском университете.

Как тогда было принято, еще в младенчестве Ермолов был записан в военную службу: в 1778 г. уже числился каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре - сержантом этого полка. Начал А. П. Ермолов военную службу в 15-летнем возрасте: в 1792 г. он был привезен в Петербург, произведен в капитаны и зачислен в Нежинский драгунский полк старшим адъютантом к генерал-поручику А. Н. Самойлову.

С 1794 г. начинается боевая служба Ермолова. В тот год он отличился - при штурме предместья Варшавы Праги и был замечен командующим русскими войсками против повстанческой армии Тадеуша Костюшко А. В. Суворовым. По личному распоряжению Суворова Ермолов был награжден орденом Георгия 4-й степени. В 1795 г. Ермолов был возвращен в Петербург и определен во 2-й бомбардирский батальон, но в том же году по протекции влиятельного графа А. Н. Самойлова был направлен в Италию, где находился при главнокомандующем австрийскими войсками генерале Девисе, действовавшими против французских войск, находившихся в Италии. Однако вскоре Ермолов был вызван в Петербург и назначен в Каспийский корпус графа В. П. Зубова, направленный против вторгнувшейся в Закавказье армии Ага Мохаммед-хана Каджара (с 1796 г. шаха Ирана). После смерти Екатерины II корпус Зубова был выведен Павлом I из Закавказья.

На первых порах военная карьера А. П. Ермолова складывалась удачно. В 1797 г. он уже в чине майора, а 1 февраля 1798 г. ему присваивают чин подполковника и назначают командиром конноартиллерийской роты, расквартированной в небольшом городке Несвиже Минской губернии. Но вскоре ему было суждено выдержать суровые испытания.

Распространение просветительских идей в России в конце XVIII в. захватило и молодого Ермолова. Он стал членом политического кружка, руководимого его братом (по линии матери) А. М. Каховским, который оказывал большое влияние на своего младшего брата. В кружке занимались чтением запрещенных книг, «восхвалением» Французской республики, сочинением и переписыванием сатирических стихов, в которых высмеивался Павел I. Кружок просуществовал недолго и был раскрыт тайной полицией Павла. А. М. Каховского арестовали, при обыске в его бумагах было обнаружено письмо А. П. Ермолова к нему, который резко «аттестовал» своих начальников. Письмо явилось поводом для ареста и допроса Ермолова, который был доставлен в Петербург и посажен в каземат Алексеевского равелина. Через два месяца он был выпущен из каземата и направлен в виде царской «милости» в ссылку в Кострому. Здесь он познакомился с М. И. Платовым, также находившимся в ссылке, впоследствии знаменитым атаманом Войска Донского, героем войны 1812 г. В костромской ссылке Ермолов интенсивно занимался самообразованием: много читал, самостоятельно изучил латинский язык, сделал ряд переводов с сочинений римских классиков. О годах этой ссылки он рассказывает в «Заметках» о своей молодости, публикуемых в настоящем издании.

Арест, каземат и ссылка сильно подействовали на Ермолова. По его признанию, Павел I «в ранней молодости мне дал жестокий урок». После этого скрытность, осторожность, умение лавировать стали характерными чертами Ермолова. Он признавался, что его «бурной, кипучей натуре» впоследствии было бы «несдобровать», если бы не этот «жестокий урок». Позже он будет демонстративно подчеркивать свою лояльность к режиму, незаинтересованность политическими делами.

При воцарении Александра I в числе многих опальных и сосланных при Павле I был возвращен из ссылки и А. П. Ермолов. 9 июня 1801 г. он вновь был принят на службу и отправлен в Вильну, где находился до 1804 г. Несмотря на прощение и «милость» нового царя, высшее военное начальство долго препятствовало дальнейшему продвижению Ермолова по службе. Здесь несомненно сказалось и нерасположение всесильного А. А. Аракчеева, невзлюбившего «дерзкого» подполковника артиллерии, а также великого князя Константина Павловича, который так отзывался о Ермолове: «Очень остер и весьма часто до дерзости». Скрытность и осторожность Ермолова вполне уживались с его острыми, язвительными афоризмами и репликами, которые потом передавались из уст в уста и способствовали популярности его, особенно среди офицерской молодежи, видевшей в нем человека независимых взглядов, презирающего лесть и угодничество.

XIX век начался наполеоновскими войнами, в которые были втянуты почти все европейские государства, в том числе и Россия. В 1805 г. против Наполеона оформилась новая, третья, коалиция, которую составили Россия, Англия, Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство. Однако фактически против Наполеона были направлены лишь русские и австрийские войска. Во главе русской армии был поставлен М. И. Кутузов. В составе ее находилась и конная артиллерийская рота под командованием подполковника А. П. Ермолова. В ходе этой войны Ермолов со своей ротой участвовал в сражениях с французами при Амштеттене и Кремсе. Храбрый и распорядительный артиллерийский подполковник был замечен Кутузовым.

Находившиеся при соединенной русско-австрийской армии императоры Александр I и Франц I настаивали на генеральном сражении против превосходивших французских сил. Вопреки советам дальновидного Кутузова 20 ноября (2 декабря) 1805 г. было дано сражение на неудачно избранной для русско-австрийских войск позиции при г. Аустерлице близ Вены, закончившееся победой Наполеона. В этом сражении стремительной атакой французов была захвачена артиллерийская рота Ермолова вместе с ее командиром, но подоспевшие русские гренадеры контратакой освободили его из плена.

После Аустерлица Австрия капитулировала и заключила с Наполеоном унизительный мир. Коалиция против Наполеона фактически распалась. Начались и русско-французские переговоры о мире. Но заключенный в Париже 8(20) июня 1806 г. мир Александр I отказался ратифицировать. Летом того же года Наполеон захватил Голландию и западные германские княжества. Королем Голландии он поставил своего брата Луи, а из 16 западногерманских княжеств создал Рейнский союз под своим «протекторатом». Наполеон готовился к вторжению в Пруссию. Англия и Швеция обещали ей поддержку. К ним примкнула и Россия. Так, в сентябре 1806 г. создалась четвертая коалиция против Франции (Пруссия, Англия, Швеция и Россия).

Упреждая подход русских войск, Наполеон в середине октября в двух сражениях (при Иене и Ауэрштедте) нанес сокрушительное поражение прусской армии. Прусский король Фридрих Вильгельм III бежал к границам России. Почти вся Пруссия была занята французскими войсками. В последующие семь месяцев русской армии одной пришлось вести упорную борьбу против превосходивших сил Наполеона. В этой войне уже в чине полковника и командира 7-й артиллерийской бригады принимал участие А. П. Ермолов, о чем подробно он рассказывает в своих «Записках». Ермолов находился на самых опасных участках сражений при Прейсиш-Эйлау 26-27 января (7-8 февраля) и под Фридландом 2 (14) июня 1807 г. Артиллерия Ермолова оказала существенную поддержку русским войскам в этих сражениях. В эту кампанию русской армией командовал не отличавшийся военными талантами Л. Л. Беннигсен (М. И. Кутузов после Аустерлица попал в опалу и был назначен киевским генерал-губернатором).

Хотя в ходе кровопролитных сражений Наполеону удалось оттеснить русские войска к Неману (границе России), он понес столь значительные потери, что сам предложил Александру I заключить мир. Мир и секретный оборонительный и наступательный союз России с Францией были заключены в Тильзите 25 июня (7 июля) 1807 г. Так завершилось участие России в четвертой коалиции европейских держав против Наполеона.

В войне 1806-1807 гг. Ермолов получил уже широкую известность как талантливый и храбрый штаб-офицер. Благоволивший к нему П. И. Багратион дважды представлял его к присвоению звания генерал-майора, но всякий раз на пути стоял Аракчеев. В конце 1807 г. всесильный временщик неожиданно сменил гнев на милость, и в начале 1808 г. Ермолову присваивают звание генерал-майора, а затем он получает назначение на должность начальника резервного отряда, расквартированного в Волынской и Подольской губерниях. Ермолов переезжает в Киев и всецело отдается своим служебным делам. Здесь он познакомился с благовоспитанной и высокообразованной девушкой из местной дворянской среды. Горячая взаимная любовь, однако, не завершилась браком. В своих «Записках» он объясняет, что главным препятствием к браку послужило его незавидное материальное положение, не дозволявшее ему безбедно содержать семью. Так навсегда и остался он холостяком.

Уже тогда Ермолов пользовался большой популярностью. По свидетельствам общавшихся с ним современников, его острый ум, непринужденность в обращении и внушительная внешность производили на собеседника большое впечатление. Любопытно свидетельство сестры А. С. Грибоедова М. С. Дурново, встречавшейся в 1811 г. с Ермоловым в Киеве: «Прием генерала был весьма ласков и вежлив. Обращение Ермолова имеет какую-то обворожительную простоту и вместе с тем обаятельность. Я заметила в нем черту, заставляющую меня предполагать в Ермолове необыкновенный ум... Черты лица и физиономия Ермолова показывают душу великую и непреклонную».

В конце 1811 г. Ермолова вызывают в Петербург и назначают командиром гвардейской бригады, которую составляли Измайловский и Литовский полки, а в марте 1812 г. он назначен командиром гвардейской пехотной дивизии. Военная карьера Ермолова вновь стала складываться успешно.

Грянула «гроза двенадцатого года». В ночь на 12 (24) июня 1812 г. многоязычная 600-тысячная «Великая армия» Наполеона вторглась в пределы России. 1 июля 1812 г. Ермолов назначен начальником штаба 1-й Западной армии, которой командовал военный министр М. Б. Барклай де Толли. С этого времени Ермолов непосредственный участник всех более или менее крупных сражений и боев Отечественной войны 1812 г., как во время наступления французской армии, так и в период ее изгнания из пределов России. Особенно он отличился в сражениях при Витебске, Смоленске, Бородине, Малоярославце, Красном, Березине. После Смоленского сражения 7 августа ему присваивают звание генерал-лейтенанта. Слава Ермолова как талантливого военачальника росла. С прибытием 17 августа к соединенной армии М. Й. Кутузова Ермолов становится начальником его штаба - в этой должности он находился вплоть до изгнания французов из пределов России, при этом помимо «штабной» работы во время контрнаступления русской армии он командует ее авангардом.

25 декабря 1812 г. был издан царский манифест, возвещавший об окончании Отечественной войны. Но это не означало прекращения военных действий против Наполеона, которые теперь были перенесены за пределы России. Вступление русской армии в Западную Европу послужило сигналом к восстанию народов ряда стран против наполеоновского ига. Один за другим отпадали от Наполеона его бывшие союзники и присоединялись к России. Начались знаменитые заграничные походы русской армии 1813-1814 гг., завершившиеся крахом наполеоновской империи, отречением Наполеона от власти и его изгнанием.

Уже в самом начале заграничного похода А. П. Ермолов был поставлен во главе всей артиллерии русской армии. В кампанию 1813 г. он участвовал в сражениях при Дрездене, Люцене, Бауцене, Лейпциге, Кульме. После Кульмской победы над французскими войсками, в которой особенно отличился Ермолов, Александр I спросил его, какой награды он желает. Острый на язык Ермолов, зная приверженность царя к иностранцам на русской службе, ответил: «Произведите меня в немцы, государь!» Эта фраза потом с восторгом повторялась патриотически настроенной молодежью.

В декабре 1813 г. французские войска отступили за Рейн, и кампания 1814 г. началась уже в пределах Франции. 18 (30) марта под стенами Парижа произошла последняя битва между войсками коалиции и Наполеона. Ермолов здесь командовал русской и прусской гвардиями. На следующий день союзные войска вступили в Париж. В мае 1814 г. он назначается командующим 80-тысячной резервной армией, дислоцированной в Кракове.

В начале марта 1815 г. собравшиеся на Венский конгресс представители держав, победительниц Наполеона, получили известие, что он, покинув место своей ссылки, о. Эльбу, высадился на юге Франции и стремительно приближается к Парижу. Отошли на второй план споры и разногласия между участниками конгресса, спешно готовилась новая армия против Наполеона. Ермолов получил предписание о движении его корпуса к пределам Франции. 21 мая он уже был в Нюрнберге, а 3 июня - в пограничном с Францией г. Аюбе. Но принять непосредственное участие в военных действиях против войск Наполеона корпусу Ермолова не пришлось. 2(18) июня 1815 г. армия Наполеона была разгромлена англо-прусскими войсками в знаменитой битве при Ватерлоо. Наполеон вновь подписал отречение от престола, сдался англичанам и был отправлен в ссылку на о. Святой Елены. Союзные войска вновь вступили в Париж. В их составе находился со своим корпусом и Ермолов.

В ноябре 1815 г. Ермолов сдал корпус генералу И. Ф. Паскевичу и вернулся в Россию. Взяв отпуск, он отправился к отцу в Орел.

6 апреля 1816 г. последовал рескрипт Александра I о назначении Ермолова командиром отдельного Грузинского (с 1820 г. - Кавказского) корпуса и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Кавказский период жизни Ермолова очень интересный, внёсший за 10 лет своего руководства переломил жизнь в лучшую сторону, благодаря чему России утвердилась на Кавказе.

Но 1826 год сделался переломом и в жизни Кавказа и в жизни Ермолова. Обстоятельства вдруг неожиданно переменились, и «над неуязвимым до того Ермоловым начала собираться грозная туча». В июне персияне внезапно вторглись в русские пределы, мусульманские провинции восстали. Опасность, угрожавшая Грузии, естественно заставила обратить все силы туда и оставить дела на Северном Кавказе до более благоприятного времени. Между тем и в горах уже становилось неспокойно; там зрел мюридизм, являлись признаки новой неведомой силы, и предвестники грядущей бури становились все ярче и неудержимее. Быть может, никогда так не был нужен Кавказу Ермолов, как в это время, но судьба распорядилась иначе; Ермолов должен был оставить его. Несколько отдельных неудачных действий, сопровождавших первые моменты персидского вторжения, - действий, не зависевших непосредственно от самого Ермолова, но которые он все-таки мог бы предвидеть и предупредить, послужили поводом к назначению на Кавказ Паскевича. Более подробно о деятельности Ермолова на Кавказе, я изложил в 3 пункте.

После отставки Ермолов до начала мая 1827 г. находился в Тифлисе, приводя в порядок свои дела, затем в простой кибитке выехал на жительство к своему престарелому отцу в его орловское имение Лукьянчиково. Здесь он занялся хозяйством, много времени проводил за чтением книг, изредка наезжал в Орел. Однажды он посетил Орловское дворянское собрание, что явилось событием для этого провинциального города. Ермолов принял за правило не принимать у себя только городских чиновников, «а всякому другому доступ свободен».

В августе 1827 г. Ермолова посетил его ближайший родственник и большой друг Денис Давыдов. В 1829 г. А. С. Пушкин по пути на Кавказ специально сделал крюк в 200 верст, чтобы заехать в село Лукьянчиково к Ермолову, который принял его «с обыкновенною любезностию». Позже, также по пути на Кавказ, у Ермолова бывал М. Ю. Лермонтов.

По распоряжению Николая I Ермолов был введен в состав Государственного совета. Ермолов переехал в Петербург. В Государственном совете он сблизился с Н. С. Мордвиновым, которого ценил как «человека высоких сведений и замечательного ума». Ермолов также пользовался у Мордвинова большим авторитетом: престарелый адмирал искренне любил Ермолова. Служба Ермолова в Государственном совете продолжалась недолго. Он тяготился словопрениями, стал безучастно относиться к своим обязанностям, под разными предлогами уклоняться от заседаний. В 1839 г. Ермолов подал прошение об увольнении («до излечения болезни») от дел Государственного совета. Это вызвало неудовольствие Николая I, однако увольнение было дано, и Ермолов вернулся в Москву.

После смерти отца Ермолов продал село Лукьянчиково своему бывшему адъютанту и душеприказчику Н. П. Воейкову и приобрел небольшое подмосковное имение Осоргино, где и проводил каждое лето, а зимой жил в собственном деревянном доме по Гагаринскому переулку недалеко от Пречистенского бульвара.

В 1848 г. Ермолову было дано разрешение на поездку за границу для лечения, но из-за революционных событий, разразившихся в тот год в западноевропейских странах, поездка не состоялась.

Возникший в октябре 1853 г. военный конфликт между Россией и Турцией, на стороне которой затем выступили Англия и Франция, положил начало тяжелой и изнурительной Крымской войне. В помощь регулярной армии в России стали формироваться ополчения. 15 февраля 1855 г. московское дворянство единогласно избрало Ермолова начальником Московского ополчения. Через несколько дней Ермолов получил уведомление об избрании его начальником Петербургского ополчения, а вслед за этим - начальником ополчений Новгородской, Калужской, Орловской и Рязанской губерний, что свидетельствовало о большой популярности Ермолова. Он согласился возглавить Московское ополчение. Было сформировано два его батальона, которые Ермолов даже представлял наследному датскому принцу, приезжавшему в Москву. Но вскоре Ермолов отказался от этой должности, мотивируя отказ своим преклонным возрастом.

До самой смерти Ермолов живо интересовался происходившими в мире событиями, приводил в порядок свои мемуарные записки, вел обширную переписку с друзьями, много времени уделял чтению и любимому занятию переплетению книг, любил посещения старых солдат-ветеранов. Установились дружеские отношения Ермолова с историком М. П. Погодиным, который впоследствии издал сборник биографических материалов о Ермолове. С Ермоловым в Москве познакомился и писатель Л. Н. Толстой, приступивший в 1859 г. к написанию романа «Декабристы» и эпопеи о войне 1812 г. В 50-х годах Ермолов встречался с вернувшимися из сибирской ссылки декабристами М. А. Фонвизиным и С. Г. Волконским. В 1860 г. в Москву был привезен сдавшийся русскому командованию Шамиль. Первый его визит был к Ермолову, к которому он относился с большим уважением.

Скончался Ермолов 11 апреля 1861 г. в Москве. Он завещал похоронить его в Орле рядом с могилой отца, «как можно проще», но жители Орла устроили грандиозную панихиду: массы людей в день его похорон заполнили церковь, где шло отпевание, площадь перед церковью и прилегающие улицы. Память о Ермолове глубоко почтили и в других городах России. Так, из Петербурга писали, что после кончины Ермолова «на Невском проспекте во всех магазинах выставлены его портреты, и он как будто воскрес в памяти России в минуту смерти».

Общественно-политические взгляды А. П. Ермолова

Александр I, чтобы вознаградить Ермолова за несостоявшееся его назначение командующим русской экспедиционной армией, назначил ему «аренду» с годовым доходом 40 тыс. рублей. Ермолов убедил царя отменить подписанный им рескрипт и употребить указанную сумму для помощи бедным служащим.

Ермолов отвергал всякие титулы и отличия. «Боже, избави, если меня вздумают обезобразить графским титулом», - заявил он в ответ на ходившие упорные слухи о возможном возведении его в графское достоинство. Высокие нравственные качества, ум и порядочность - вот что он ценил в человеке. «Пред лицом справедливости не имеет у меня преимуществ знатный и богатый пред низкого состояния бедным человеком», - писал он в одном из писем своему другу.

В марте 1821 г. против османского ига восстали греки. Вся передовая Россия (и особенно декабристы) выступила с требованием защитить восставших греков. Советовал Александру I оказать поддержку грекам и Ермолов, но царь не внял его советам, считая греков «мятежниками», восставшими против своего «законного» государя.

Исследователи-декабристоведы неоднократно обращались к выяснению вопроса о взаимоотношениях Ермолова с декабристами. Выявленные ими данные свидетельствуют о том, что Ермолов был близок со многими из них, прекрасно осведомлен об их взглядах и настроениях, сочувствовал этим взглядам, хотя и не принимал их революционных методов борьбы. Первыми его адъютантами были декабристы П.X. Граббе и М. А. Фонвизин. Позже Ермолов был в близких отношениях со многими декабристами, в том числе с К. Ф. Рылеевым, С. Г. Волконским, М. Ф. Орловым. На Кавказе под его начальством служили в разное время декабристы А. А. Авенариус, П. Г. Каховский, Е. Е. Лачинов, А. И. Якубович, В. К. Кюхельбекер, П. М. Устимович, П. А. Муханов, Г. И. Копылов и другие, которые составляли его «окружение».

Ближайшим другом Ермолова был А. С. Грибоедов, тесно связанный с декабристами и, возможно, как считала академик М. В. Нечкина, член их тайных организаций. Ермолов сразу отметил обаяние личности Грибоедова: его острый ум, глубокие познания, открытое, благородное поведение, что не могло не вызвать к Грибоедову симпатии прославленного генерала, который скоро принял его в свой «ближний кружок». Когда начались аресты декабристов и на Кавказ прибыл фельдъегерь с приказом доставить в Петербург Грибоедова, Ермолов дал возможность своему другу уничтожить «опасные» для него документы.

Ермолов давно уже знал о существовании тайных декабристских обществ. В конце 1820 г., когда стали поступать первые доносы на них Александру I, Ермолов первым делом предупредил своего адъютанта полковника П.X. Граббе: «Оставь вздор, государь знает о вашем обществе». Такое же предупреждение он сделал и М. А. Фонвизину. При проезде своем из Лайбаха на Кавказ в начале 1821 г. он обратился к Фонвизину со следующими словами: «Поди сюда, величайший карбонари! Я ничего не хочу знать, что у вас делается, но скажу тебе, что он (т. е. Александр I. - В. Ф.) вас так боится, как я бы желал, чтобы он меня боялся». Рылеев говорил своим собратьям по тайному обществу: «Генерал Ермолов знает о существовании нашего общества», «Ермолов наш».

Близость А. П. Ермолова (как и некоторых других генералов - Н. Н. Раевского, П. Д. Киселева) к «вольнодумцам» не была тайной для правительства. В 1826 г. при разборе бумаг покойного Александра I была обнаружена записка, датируемая 1824 г., в которой говорилось: «Есть слухи, что пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит, или по крайней мере разливается, между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют при том миссионеров для распространения своей партии - Ермолов, Раевский, Киселев, Мих. Орлов...» Николай I, будучи тогда великим князем, говорил о Ермолове: «Этот человек на Кавказе имеет необыкновенное влияние на войско, и я решительно опасаюсь, чтобы он не вздумал когда-нибудь отложиться».

Человек сильной воли и независимых взглядов, не признававший никаких авторитетов, преданный патриот, горячо любивший Россию и все русское, находившийся в оппозиции к аракчеевскому режиму, Ермолов импонировал декабристам. С некоторыми из них он был связан узами личной дружбы и несомненно знал о существовании тайных декабристских обществ. Не случайно декабристы в своих планах рассчитывали на Ермолова как на авторитетного члена будущего Временного революционного правительства. Но оппозиционность Ермолов не поднималась до. признания несправедливости существовавших феодально-абсолютистских порядков, необходимости их устранения. Он верно служил монарху на военном и государственном поприще во время коалиционных войн России против Наполеона в 1805-1814 гг. и будучи «проконсулом Кавказа» в 1816-1827 гг., где должен был проводить колониальную политику самодержавия.

А. П. Ермолов на Кавказе. Военные действия на Кавказе, административная и экономическая деятельность

Ермолов придерживался твердого убеждения, что весь Кавказ должен стать и неизбежно станет неотделимой частью Российской империи, что существование в этих краях независимых и полунезависимых государств и обществ любого вида и вероисповедания, будь то христианство, мусульманство или язычество, в горах или на равнине, просто несовместимо с честью и достоинством Российского императора, с безопасностью и благополучием его подданных.

Своей первой и самой важной задачей Ермолов поставил успех миссии в Тегеране, состоявшей в том, чтобы уклониться от исполнения обещания Александра I, данного им Фет Али-шаху, вернуть часть территорий, отошедших к России вследствие Гюлистанского договора. Ведя себя в высшей мере заносчиво и сочетая «грубую лесть шаху с прямым запугиванием его министров», Ермолов своего добился. «Мой грозный вид, писал Ермолов, хорошо выражал мои чувства, а когда речь шла о войне, со стороны казалось, что я готов перегрызть им горло. К их несчастью, я заметил, что это им очень не нравилось, и когда мне нужны были более убедительные аргументы, я полагался на свою звериную рожу, огромную и устрашающую фигуру и громкую глотку; ибо они понимали, если кто так свирепо орет, у него на то есть хорошие и веские резоны». Однако надменность и высокомерие Ермолова в об-ращении с Каджарами, прежде всего с Аббас-мирзой (наследником престола), немало поспособствовали новой русско-персидской войне 1826-1828 гг.

Вернувшись из Тегерана, Ермолов сразу приступил к завоеванию гор. В ноябре 1817 г. и в мае 1818 г. он направляет императору Александру I детальный план военной кампании." Прежде всего, предлагалось заняться чеченцами - «народом дерзким и опасным». В план Ермолова входило строительство новой оборонительной линии вдоль нижнего течения Сунжи, а между ней и Тереком он предлагал поселить казаков. «Таким путем, - объяснял он царю, - мы приблизимся к Дагестану и улучшим наши пути в богатую область Кубах и далее в Грузию».

Когда новую Линию возвели, Ермолов сообщил Александру I: Таким путем «мы вытесним чеченцев в горы», рассчитывал генерал, «а без пашни и пастбищ, где зимует их скот в период жестоких в горах холодов», им не останется ничего другого, как только смириться с правлением России.

Ермолов намеревался осуществить этот план к 1819 г., для чего предлагал вступить в Дагестан, продлить новую оборонительную линию по Сулаку, разместить войска во владениях шамхала и овладеть «богатыми солью озерами, которые снабжают этим продуктом горские народы, включая чеченцев». Это дало бы русским еще одно средство подчинения горцев. Покончив с Дагестаном, Ермолов собирался в 1820 г. двинуться на Кабарду и Правый фланг.

Это было первым выражением доктрины, которую русские авторы впоследствии ошибочно назовут «системой Ермолова».

Будучи всего на год моложе Ермолова, Вельяминов, как писал Дж. Бадли, не добился и десятой доли его (Ермолова) известности и славы; но карьера его была не менее блистательной, а заслуги были в чем-то и большими. Причину того отыскать нетрудно. Он был человеком больших и усердно развиваемых способностей, много преуспевший в изучении военной истории; уроки прошлого он умел прикладывать к задачам настоящего, притом всегда учитывал особенности текущего момента и прибегал к тактике и стратегии, всего более им отвечающим; быстрый в принятии решений и скорый в нанесении удара, он обладал железной волей и несокрушимой решительностью; хороший организатор; совершенно бесстрашный в баталии и не менее щедро одаренный нравственным мужеством, он обладал всеми мыслимыми качествами, которые внушают уважение солдатам, и многими свойствами, что побуждают людей смело идти за этим человеком, и совсем ничем, за что его можно было бы полюбить. Спокойный, выдержанный, молчаливый, скрытный, он был неумолимо безжалостным в отношении своих солдат и беспощаден к врагу; его боялись, превозносили и ненавидели как те, так и другие.

Вельяминов был сослуживцем Ермолова во время наполеоновских войн, и они тесно дружили. Когда Ермолова послали на Кавказ, он добился назначения Вельяминова на должность начальника штаба Грузинского корпуса. Здесь, в Тифлисе, аналитический ум и организаторский талант Вельяминова, видимо, внесли решающий вклад в успехи старшего товарища. Осадная стратегия военных операций на Кавказе и реорганизация Кавказского корпуса обычно связываются с именем Ермолова, но разрабатывалось то и другое, а может, и предложено было именно Вельяминовым.

При Вельяминове Кавказский корпус получил организацию, просуществовавшую еще четверть века. Среди прочего полки и их штабы получили постоянное место дислокации, были включены в систему осадных параллелей и превращены в хозяйственно-производственные единицы, отчасти способные к самообеспечению.

Получив от царя одобрение своего плана, Ермолов тут же отправился в Чечню. 22 июня 1819 г. была заложена крепость Грозная. Попытка чеченцев сопротивляться была подавлена артиллерией. На следующий год Ермолов заложил крепость напротив Эндери, которую назвали Внезапная, ив 1821 г. возведением возле Тарки крепости Бурная сооружение оборонительной Линии было завершено.

«Появление Грозной и ставшие известными намерения Ермолова», как указывает Дж. Бадли, обеспокоили не только чеченцев; их соседи на юге и юго-западе тоже встревожились. Правители Аваристана, Казикумуха, Мехтули, Каракайтака, Табасарани и сообщества Акуши сформировали против русских союз.

Но скоро в соседнее с Каракайтаком ханство Мехтули пожаловал сам Ермолов с пятью батальонами пехоты, 300 казаками и 14 орудиями. Он штурмом взял два главных селения - Параул и Джентутай. В это же время Мищенко по приказу Ермолова захватил и разрушил Башли. Мехтулинский хан Гасан бежал, а ханство было ликвидировано. Часть его территории была отдана Тарковскому шамхалу, а другая перешла в собственность Российской империи. Однако союзники не были разбиты. Следующей весной они нанесли удар по двум направлениям. На юге они перерезали дороги, ведущие в Дербент, и стали угрожать Кураху и Кубаху.

Заменивший Пестеля Мадатов был «хорошим рубакой... требования дисциплины он толковал довольно широко». По своей инициативе он повел на Табасарань 2 батальона, 300 казаков и 8 орудий и вынудил ханство подчиниться.

На севере Аварский султан Ахмад-хан во главе 6000 бойцов в середине сентября атаковал русские войска, занятые на строительстве крепости Внезапная. Русские разбили аварское войско, самого хана низложили, на его место посадили его сына - джанку Сухая.

В октябре Мадатов вновь двинулся на Каракайтак и штурмом взял Башлыкент и Янгикент, резиденцию правителя - уцми. Правитель бежал, его власть была свергнута, а владение вошло в состав Российской империи. В то же самое время Черкей выразил покорность и его простили.

В середине ноября, завершив возведение Внезапной, Прмолов с девятью батальонами и «множеством пушек» двинулся на Акушу. 31 декабря под Леваши он разбил горцев и назначил в Акуше нового кадия, ставшего, по его словам, «нашим союзником в полном смысле этого слова, а 24 заложника из самых влиятельных семей, которых мы держим в Дербенте, - лучшая гарантия его покорности».

В июне 1820 г. Мадатов завоевал Казикумух. Сухай-хан бежал, и на его место русскими был посажен курахский хан Аслан, о чем уже упоминалось. «Начатое в прошлом году покорение Дагестана, - докладывал Ермолов императору, нынче завершено; и эта страна, гордая, воинственная и доселе никем не покоренная, пала к священным ногам Вашего Императорского величества».

Ермолов был уверен, что покорение других частей Кавказа путем экономической блокады или «осады» пройдет без особого труда. Однако, думая так, он вместе со всеми своими единомышленниками сильно ошибался. Ему было неведомо, - отмечал один русский историк, - что хотя кратер вулкана был заглушён, его внутреннее пламя было далеко не погашен.

Но в тот момент все, казалось, шло хорошо. Завершив в 1821 г. строительство крепости Бурная, Ермолов обратился к Кавказской линии. В 1822 г. он протянул Линию в центре к Кабарде, а в 1825 г. начал делать то же на Правом фланге.

Некоторые сведения о Ермолове содержат иностранные источники, зафиксировавшие слухи о нем: «Ермолов никому и ничему не подвластен (так высказался о нем начальник тайной полиции Николая II), кроме своего тщеславия». Бадли приводит заявление Ермолова: «Я желаю, чтобы ужас пред моим именем охранял наши границы надежнее цепи крепостей, чтобы мое слово было законом более непререкаемым, чем сама смерть».

Добиваясь этого, Ермолов был беспощаден. «В своей жестокости он не уступал даже горцам», - сообщал один русский автор, которого цитирует Бадли. Не только не уступал, а был намного более безжалостным, за что его упрекали оба императора - и Николай, и Александр. «Доброта в глазах азиатов - признак слабости, - возражал им Ермолов, - и я поступаю с жестокой суровостью из чисто гуманных соображений. Казнь одного уберегает сотни русских от гибели и тысячи мусульман - от измены».

Но казни не ограничивались единичными случаями, и казнил Ермолов не только виновных. Был, по крайней мере, один случай, когда с согласия Ермолова был взорван дом подозреваемого, где погибла вся его семья. Когда он решил вытеснить чеченцев на юг, он напал на одно село и убил там всех жителей - мужчин, женщин и детей. Известен другой случай, когда захваченных в плен женщин он продал в рабство и раздал своим подчиненным, чтобы на зимних квартирах «по крайней мере, офицеры, по примеру своего главнокомандующего, достаточно приятно проводили время в обществе жен-горянок».

В этом свете довольно цинично звучит утверждение русских, будто одной из их целей покорения Кавказа было прекращение там работорговли.

Дж. Бадли удивляется, почему русские авторы до сих пор не могут разглядеть прямой связи между хваленой «системой Ермолова» и войной мюридов. Дело заключалось в том, что, как заметил один австрийский дипломат, «все искусство правления в России состоит в применении насилия». Это было справедливо по отношению к самой России и тем более по отношению к Кавказу. Большинство русских военных (Бадли называет их «школой Суворова») были твердо убеждены, что «азиаты» понимают только силу, а те немногие, кто пытались высказывать иной взгляд, кто считал «невозможным добиться принуждением и грубой силой того, что можно сделать путем любви и доверия к человеку», вызывали презрение, их всячески осуждали и «поносили как малодушных слабаков».

Правление русских на Кавказе с самого начала строилось на следующей предпосылке: «всем, что там происходит, движут страх и корысть», и «вся политика этих народов (т. е. горцев) заключена в силе». Таким образом, в этом отношении Ермолов нисколько не выходил за рамки существовавших тогда общих представлений. А если и выходил, то суровостью своих мер, количеством затраченных сил, жестокостью и беспощадностью. В самом деле, если в очень редких случаях дореволюционные авторы и критикуют его, то только за упомянутые эксцессы и совершенно частные действия, признаваемые ошибочными.

Главный изъян опоры исключительно на силу, если перефразировать Авраама Линкольна, заключается в том, что можно терроризировать целый народ какое-то время или часть народа - все время, но нельзя терроризировать весь народ все время. Ермолов не преуспел ни в том, ни в другом, но имя его на века осталось в памяти горских народов. Благодаря широкому применению артиллерии, которой до того горцы не знали, он ненадолго покорил Дагестан. «Я не мог воспользоваться столь убедительным доказательством наших прав, - писал Ермолов Давыдову (в феврале 1819 г.) о применении артиллерии. - Было весьма любопытно наблюдать за первым впечатлением у людей от этого невинного приема, и я сразу понял, какое удобство он представляет, когда кого-то надо подчинить». Но в Чечне все происходило иначе. Там Ермолов увидел, что подчинить горцев свыше его сил и возможностей.

Все, на что он оказался там способен, это проводить опустошительные «карательные экспедиции», в ходе которых уничтожались сады, посевы и целые селения. В отличие от построенных из камня дагестанских аулов, напоминавших крепость и представлявших для захватчика крепкий орешек, села предгорной Чечни строились из дерева. Их было нетрудно разрушить, а значит, и восстанавливались они легко. Их проще было захватывать, потому что чеченцы обычно их не обороняли, они просто покидали свои дома и вместе со скарбом и скотом уходили в леса и в горы. Результатом русских экспедиций редко было что-то большее, чем простые солдатские трофеи. Но ожесточение чеченцев эти экспедиции усиливали многократно. Однако Ермолова это нисколько не беспокоило, его войска новой Линии по Сунже продолжили свои экспедиции.

Николай Васильевич Греков по тщеславию, суровости и жестокости превзошел своего предшественника. Он «смотрел на чеченцев с точки зрения, которую мало назвать презрительной, и в своей речи и официальных бумагах называл их не иначе, как негодяями, а их представителей на переговорах - либо разбойниками, либо мошенниками». Греков «отдал всего себя проведению политики Ермолова и выполнению его предписаний», то есть уничтожать аулы, вешать заложников, убивать женщин и детей.

«Каких бы грехов ни водилось за чеченцами, - писал Дж. Бадли, - никто из беспристрастных читателей русских описаний этого периода, а других мы не знаем, не высказывал сомнений в том, что чеченцы подвергались жестоким преследованиям». Вскоре сопротивление чеченцев приобрело характер религиозной войны, чему особенно способствовал приезд в 1824 г. из Дагестана в Майртуп Казн-Муллы (будущий первый имам Дагестана Гази Магомед), который объявил некоего Авко из Герменчука долгожданным избранником Аллаха для джихада (священной войны) против русских. Но руководить военными действиями чеченцев стал Бейбулат Таймазогул (Таймазов), очень влиятельный человек в Большой Чечне и прославленный военачальник, питавший личную ненависть к Грекову, и ставший для русских на долгие пять лет костью поперек горла.

Очень скоро восстание распространилось по всей Чечне, к восставшим примкнули ингуши, кабардинцы, аксайские кумыки, а также осетины и несколько сот дагестанцев. Греков, поначалу игнорировавший восстание, скоро был вынужден действовать. Он «прибегнул к своим обычным мерам, но они ничего не дали. Видных руководителей восстания схватили и подвергли публичной порке, некоторых забили до смерти. Но никакие, даже самые изощренные наказания, не оказывали на противника серьезного воздействия; скорее, наоборот, его лютость только более их ожесточала... пишет Бадли. - Греков шел походом то на одних, то на других, но чеченцы от него ускользали или терпели лишь незначительные поражения», и это было только прелюдией к тому, что стало постоянной картиной на протяжении следующих 15 лет.

В ночь на 20 июля 1825 г. горцы под водительством упомянутого Авко и Кази-Муллы штурмом взяли редут Амир-Хаджи Юрт и разрушили его. Из 181 защитника форта 98 были убиты, а 13 взяты в плен. В качестве богатого трофея чеченцы захватили пушку. В тот же день они осадили редут Гурзуль (аул Герзель) и держали осаду семь дней. 27 июля 1825 г. Греков и его непосредственный начальник Лисанович отбросили осаждавших. На следующий день русские генералы, задумав наказать чеченцев, пригласили в редут 300 мужчин из Аксая, намереваясь их арестовать. Лисанович стал их ругать по-чеченски и оскорблять, а под конец, угрожая наказать за измену, приказал им сдать свои кинжалы. Один из чеченцев по имени Хаджи Учар Якуб отказался сделать это. Греков вышел из себя и ударил его по лицу. В мгновение ока чеченец сразил кинжалом Грекова, еще двух офицеров и смертельно ранил Лисановича.

Умирая, тот скомандовал солдатам перебить всех 300 чеченцев.

Получив донесение, Ермолов тут же выехал во Владикавказ. Здесь он пробыл до конца года, занимаясь перестройкой Линии, снося одни редуты и возводя другие. А восстание тем временем все разрасталось, чеченцы нападали на русские редуты и станицы, некоторые из них были захвачены. Наконец, в январе 1826 г. Ермолов вышел в поход. В январе-феврале, а потом еще раз в апреле и мае он прошелся по восставшей Чечне вдоль и поперек, по словам Бадли, «наказывая взбунтовавшихся чеченцев, сжигая деревни, вырубая лес, истребляя повстанцев в перестрелках, которые ни разу не переросли в сражение, а порой пытался склонить их на свою сторону, проявляя не свойственную ему снисходительность».

Внимательный анализ хода этих событий убеждает, что действия Ермолова имели самый минимальный результат. Строго говоря, восстание потерпело неудачу по внутренним причинам, главным образом из-за его плохой организации. Это наглядно видно из того, что его вожди спокойно поживали в обществах, мирно уживавшихся с русскими, что в то время осталось незамеченным. Поскольку, как пишет Бадли, «все выглядело так, будто успех был полным», Ермолов вернулся в Тифлис. Но это было его последним триумфом. Скоро успешная карьера генерала внезапно прервалась.

С огромной энергией он взялся за строительство на Кавказе лечебных и оздоровительных учреждений, затем последовало создание знаменитых ныне курортов - Пятигорска и Кисловодска, Железноводска и Ессентуков, по сути выстроенных руками солдат.

Образованием благодаря Ермолову при полковых штаб-квартирах рот женатых солдат закладывалась семейная, оседлая жизнь закавказских и линейных полков. "У меня верит солдат, что он мне товарищ" - писал полководец.

А. П. Ермолов остался исторической эпохой для Кавказа, с его именем связан целый ряд культурных нововведений в Грузии, под его непосредственным наблюдением был перестроен центр Тифлиса, он оживил торговлю введением льготного тарифа для транзитных европейских товаров, осуществлял значительное дорожное строительство, так же стоит сказать, что

Ермолову принадлежит большая заслуга, в обосновании в Закавказье немецких поселений, это было сделано для того, чтобы своим примером как вести хозяйство более лучшем способом. Также были открыты новые фабрики, которых там раньше не было. В Грузии появилась первая газета. Так же постройка Ермоловым нескольких крепостей, об которые в будующем, враг разбивался.

Все эти мероприятия, помогли Русской армии улучшить своё материальное положение, что безусловно помогло России удержаться на этой территории. Мероприятия, проведенные Ермоловым на Кавказе, доказывают, что он был действительно "человек государственный в широком значении этого слова". По словам А. С. Пушкина, "Кавказский край, знойная граница Азии - любопытен во всех отношениях. Ермолов наполнил его своим именем и благотворным гением...".

31 июля 1826 г. в поход на Кавказ двинулся персидский мирза Аббас. Вопреки многократным предостережениям о возможности войны с Персией, нападение застало Ермолова врасплох, и действия его оказались на удивление нерешительными. Вопреки предупреждениям о возможности войны с персами (оставив в стороне его вклад в развязывание этой войны) Ермолов, по-видимому, так уверовал в то, что держит их в страхе, что, нападение персов было для него полной неожиданностью. Николай I, уже давно недолюбливавший Ермолова, послал графа (а потом князя) Паскевича принять командование Кавказским фронтом. Как и следовало ожидать, за этим назначением последовали шесть месяцев интриг и взаимных обвинений. В конце концов под предлогом выяснения того, что происходит между двумя военачальниками, царь послал на Кавказ графа Дибича с заданием сместить Ермолова.

9 апреля 1827 г. Ермолов покинул Тифлис, а его место занял Паскевич, но гигантская фигура Ермолова продолжала бросать тень на Кавказ, и все его преемники были вынуждены состязаться с ней. Одно из его наследий в сфере отношений с горцами, которое во всех русских источниках обойдено молчанием, стало особенно пагубным для его преемников: исключительная жестокость Ермолова дала противоположные ожидавшимся результаты и привила горцам иммунитет к террору. Испытав на себе все, они перестали бояться русских.

Облик ермоловских войск

Специфические условия войны на Кавказе, когда войска имели весьма ограниченный состав, а подход подкреплений и подвоз снаряжения был затруднен, вынудило русское командование приспосабливаться к новым непривычным условиям борьбы, внося необходимые перемены.

Например, боевые действия на Кавказе вынудили изменить походный порядок движения войск. Если изначально сильным являлся авангард отряда, которому приходилось нередко первым попадать под удар противника, держась до подхода основных сил, то на Кавказе наоборот - усиленным являлся арьергард, замыкавший движение.

Горцы нередко пропускали вперед передовой отряд и основные силы и нападали на арьергард, которому не принять бой было невозможно, а любая задержка по времени грозила тем, что он отстанет от основных сил и будет уничтожен. Одной из особенностей войн на Кавказе стало достаточно широкое использование служебных собак. Собаки несли караульную службу при охране укреплений – как правило, в ночное время они выпускались за вал укреплений до утра. Широко использовались собаки и во время походов в боковых цепях колон. Для содержания собак специально выделялись определенные деньги от казны.

В отношении вооружения войск Ермолов отдавал предпочтение гладкоствольному оружию, позволявшему за счет сравнительно высокой скорострельности, компенсировать недостаточную точность большой плотностью (залповая стрельба) и интенсивностью огня.

Нарезное оружие получает распространение у застрельщиков, составлявших охранные цепи колонн и действовавших обычно в паре. Причем застрельщику рекомендовалось не производить выстрела до того момента пока его напарник не успеет вновь зарядить штуцер. В ближнем бою, если позволяла местность, русская пехота проводила штыковые атаки в сомкнутом строю, опрокидывая численно превосходящего врага. Успеху штыковых атак способствовало и распространенное у горцев суеверия о том что быть заколотым штыком - значит уподобиться свинье, что считалось позорной смертью.

Ведение боевых действий в специфических условиях Кавказа наложило отпечаток на обмундирование войск Кавказского корпуса. Начиная с ермоловских времен происходят значительные изменения во внешнем облике казачьих частей и регулярных войск. Это было вызвано необходимостью приспособиться к условиям несения службы и ведения войны, а так же слабым снабжением войск, когда быстро изнашиваемое обмундирование было невозможно заменить новым.

Кубанское линейное казачье войско по сути заимствовало экипировку и вооружение черкесов. В пехоте на смену высоким киверам приходят папахи и фуражки. Сапоги, как правило, берегли, заменяя нередко их горскими кожаными лаптями. Для ношения патронов нашиваются газыри. На смену ранцам приходят вещевые мешки.

Ермолов Алексей Петрович (гравюра)

Алексей Петрович родился 24 мая 1777 года в Орловской губернии. По дворянским обычаям тех лет, его еще в десятилетнем возрасте записали на военную службу в Преображенский полк. В 1791 г. в чине поручика он был переведен в Нижегородский драгунский полк, а позднее, изучив артиллерийское дело, капитаном преподавал в Артиллерийском и Инженерном кадетском корпусах. С 1794 г. Алексей Петрович - в действующей армии. За участие в Польской кампании он был награжден орденом Георгия, за взятие Дербента во время Персидского похода получил орден Владимира с бантом.

И вот в 1798 году у молодого подполковника наступил период жизни, непосредственно связанный с Костромой. Дело в том, что в это время Тайной экспедицией - органом политического сыска империи - был раскрыт политический кружок, руководителем которого являлся сводный брат А.П. Ермолова, отставной подполковник А.М. Каховский (в прошлом любимый адъютант фельдмаршала А.В. Суворова). Все члены кружка были арестованы, арестовали и Алексея Петровича; он был заключен в один из казематов Петропавловской крепости. На его деле император Павел I наложил резолюцию: «Исключить из службы и отослать на вечное житье в Кострому, где губернатору за поведением его иметь наистрожайшее наблюдение».

Вот как сам писал об этом в своих записках: «Прислан был фельдъегерь принять арестанта из 9-го нумера... Из убийственной тюрьмы я с радостью готов был в Сибирь... В дороге фельдъегерь сообщил мне, что должен сдать меня Костромскому губернатору... Мне было объявлено назначение вечного пребывания в губернии по известному собственно государю императору преступлению».

К сожалению, о его жизни в Костроме до нас дошли самые отрывочные сведения. В то время в городе жил двоюродный дядя Алексея Петровича, отставной поручик Николай Васильевич Ермолов, служивший в судебной палате. Он и оказывал опальному подполковнику помощь и различные услуги. По свидетельству современников, квартира ссыльному была отведена в доме одной небогатой женщины.

Есть основания полагать, что дом его хозяйки находился где-то в районе современной улицы Горной. Во-первых, в ежемесячных донесениях губернатора в Петербург указывалось, что поднадзорный каждое воскресенье бывал на церковных службах (в то время это рассматривалось как одно из проявлений политической лояльности) или в Успенском соборе, или в церкви Иоанна Богослова на Кадкиной горе (в настоящее время это здание планетария). Во-вторых, современники упоминают, что А.П. Ермолов сам зимой возил воду с Волги в кадушке на санках в дом хозяйки.

Находясь в ссылке в Костроме, Алексей Петрович не проводил время праздно, он занимался изучением латинского языка и брал уроки латыни у протоиерея Успенского собора Е.А. Груздева. К концу пребывания в изгнании он свободно читал латинских авторов в подлинниках. Кроме того, он выучился играть на кларнете.

Однако молодой офицер очень переживал, что ему приходится томиться в вынужденном бездействии, в то время как артиллерийский батальон, которым он командовал, воевал в Италии в составе войск А.В. Суворова, одерживавших блистательные победы над французской армией. В одном из писем к своему другу И.Г. Ограновичу А.П. Ермолов с горечью писал в те дни: «...как желал бы я разделить труды Ваши, участвовать в славе Вашей, но нет возможности, и все пути мне преграждены».

Прошли два года ссылки в Костроме, сумасбродный император 1 марта 1801 года был убит заговорщиками. А 15 марта был обнародован именной указ нового царя Александра I «О прощении» ряда лиц по делам Тайной экспедиции, и в одном из списков под № 15 был записан «артиллерии подполковник Ермолов, сосланный в Кострому по делу кружка Каховского».

В июне 1801 г. А.П. Ермолов был принят в 8-й артиллерийский полк командиром конной артиллерии и с тех пор постоянно находился в действующей армии. Он участвовал в сражениях под Аустерлицем, Гудтштадтом, Фридландом и всюду проявил себя талантливым и храбрым командиром. Имя его стало очень популярным в русской армии. Перед войной 1812 года А.П. Ермолов командовал гвардейской бригадой в составе Измайловского и Литовского полков, а с началом войны его назначили начальником Главного штаба армии.

Генерала А.П. Ермолова по праву считают одним из главных героев Бородинского сражения. В самый решающий момент боя противнику удалось прорвать центр обороны наших войск у батарей Курганной и Раевского; был смертельно ранен командующий 2-й армией П.И. Багратион, и в эту критическую минуту М.И. Кутузов направил для выправления положения А.П. Ермолова, который лично повел в контратаку Уфимский пехотный полк и егерскую бригаду. Атака была проведена дружно и неожиданно для врага, противник был выбит с высот; здесь была наголову разбита вся дивизия генерала Морана. Многие историки как отечественные, так и французские, считают этот эпизод решающим в Бородинской битве.

После изгнания врага с русской земли А.П. Ермолов был назначен начальником всей артиллерии русской армии, а войну закончил в Париже командующим «обсервационной» армией. После войны он долгие годы являлся командиром Отдельного Кавказского корпуса и одновременно управляющим гражданской частью Грузии, Кавказской и Астраханской губерний.

В последующие годы также можно проследить некоторые связи прославленного генерала с костромским краем. Так, одно время адъютантом у А.П. Ермолова служил костромич В.А. Новиков. В формулярном списке Чухломского уездного предводителя дворянства В.А. Новикова есть следующая запись: «Назначен адъютантом к генералу от инфантерии и командующему Отдельным Кавказским корпусом А.П. Ермолову 6 октября 1825».

В 90-х годах прошлого столетия Костромской губернской ученой архивной комиссией были найдены в архиве усадьбы Долматово три письма Алексея Петровича, написанные им в 40-х годах своей родственнице А.Т. Бутримовой, жившей в этой усадьбе невдалеке от Костромы. Тогда эти письма были опубликованы в одном из сборников «Костромская старина».

Будучи настроенным антикрепостнически, находившийся в неприязненных отношениях со всесильным тогда графом А.А. Аракчеевым, вступивший в конфликт по службе с будущим императором Николаем, А.П. Ермолов пользовался большим авторитетом среди будущих декабристов, и многие из них даже прочили его в состав будущего правительства. Когда выяснилось, что служивший тогда в Тифлисе секретарем Ермолова писатель А.С. Грибоедов замешан в деле декабристов, на Кавказ был послан из Петербурга специальный фельдъегерь для ареста Грибоедова и взятия его бумаг. Когда фельдъегерь явился к командующему войсками Ермолову, то последний, узнав о цели приезда фельдъегеря, послал своих адъютантов Н.В. Симановского, И.Д. Талызина и В.А. Новикова предупредить Грибоедова об аресте и помочь уничтожить все могущие компрометировать как Грибоедова, так и самого Ермолова бумаги, что и было сделано. Мы никогда не узнаем, действительно ли состоял Грибоедов в тайном обществе, равно и о том, какого образа мыслей придерживался тогда сам А.П. Ермолов. И хотя следственная комиссия не нашла никаких улик против А.С. Грибоедова, равно как и против самого А.П. Ермолова, но после событий 14 декабря отношение императора Николая I к Ермолову и к его ближайшим сотрудникам - начальнику штаба А.А. Вельяминову, генералу В.Г. Мадатову, В.О. Бебутову, А.Г. Чавчавадзе и другим - изменилось, и вскоре все они были удалены со своих постов. Тронуть самого Ермолова, ввиду его огромного авторитета среди армии, Николай не решился. Поводом к отставке Ермолова послужила начавшаяся в 1826 году война с Персией, бывшая поначалу для русских войск неудачной. Николай упрекал Ермолова в медлительности и оплошностях и послал на Кавказ своего любимца И.Ф. Паскевича на должность командующего войсками. Сразу по приезде Паскевича между ним и Ермоловым возникли разногласия как по ведению войны, так и по вопросам управления краем. Для разрешения возникшего между этими генералами конфликта Николай послал на Кавказ другого своего любимца, генерала И.И. Дибича, с полномочиями сместить любого из ссорящихся генералов. Действуя тактично, Дибич стал склонять Ермолова подать самому прошение об отставке. Ермолов согласился на это, и 28 марта 1827 года прославленный военачальник получил указ об отставке.

Потянулись долгие годы жизни опального генерала в отставке. Ермолов жил то в своем небольшом имении в Орловской губернии, то в самом Орле, подолгу живал в Москве. В 1855 году 78-летний генерал был избран почти единогласно начальником ополчения семи губерний: Петербургской, Московской, Смоленской, Калужской, Псковской, Новгородской и Рязанской. На этом посту он пробыл 4 месяца. В мае 1855 года Ермолов серьезно заболел и не мог продолжать свою деятельность. Умер Алексей Петрович в Москве 11 апреля 1861 года, а похоронен был в городе Орле, в ограде Троицкой церкви.