Часто в медиасфере обсуждается жизнь Церкви, и далеко не с позитивной стороны. Нашим СМИ всегда очень интересна тема людей, которые ушли из Церкви, разочаровались в ней, негативно высказываются. Особо интересуются судьбой людей, ушедших из священного сана. Почему так?

– Вопрос непростой, и прежде чем на него ответить, расскажу небольшую историю. Как-то я пришел в военкомат после защиты кандидатской диссертации, чтобы получить военный билет. Было лето, жарко. Подполковник, поприветствовав меня, в своем кабинете начал заполнять бланк. Первые три графы (фамилия, имя, отчество) затруднений у него не вызвали, но когда дело дошло до графы «гражданская специальность», он спросил: «Мазаев, ты кто у нас по диплому?». Я говорю: – Философ. – Тут сквернословие минут на пять: пошутил, дескать. И далее: – Я тебе так пошучу, в Магадане будешь служить.

Я чувствую, что нужны серьезные аргументы, и показываю диплом – государственный документ, с государственной круглой печатью, подписанный ректором Садовничим. Подполковник – службист, должен его принять. И вот он скрепя сердце пишет это непонятное, странное слово – наверное, никогда он его не писал, тем более в официальных документах. И вот в графе «гражданская специальность» он пишет слово «философ». Но потом чешет голову: сердце этого службиста все же не на месте, не может он понять, что такой человек делает… И он задает второй вопрос: – Мазаев, а у тебя права есть? – Я говорю: – Да, товарищ подполковник, категории «Б».

Он хлопает себя по колену: «Что ж ты раньше молчал?». После слова «философ» ставит дефис и дописывает: «водитель категории «Б»». Так у меня и написано в военном билете.

К чему я рассказал эту историю? Человеку мучительно трудно допустить, что в мире существует другой человек, совершенно бесполезный для армии, которого ни в самолет не втиснешь, ни в танк, ни в окоп: философ – человек совершенно бесполезный.

Очень часто мы страдаем тем же самым комплексом: нам невыносима сама мысль, что есть бесполезные люди. Например, для чего нужны монахи, зачем они вообще? Очень часто приходится слышать этот вопрос. Лукавство состоит в том, что мы вынуждены оправдывать само свое существование. И это очень важная вещь: взгляд на человека как на средство сам по себе неправильный, греховный. Об этом говорят даже светские философы. Иммануил Кант сформулировал так называемый категорический императив, и одна из частных формулировок гласит: «Относись к человеку всегда как к цели, но не как к средству». Каждый может легко заметить в себе, что «мы все, – как сказал поэт, – глядим в Наполеоны;// Двуногих тварей миллионы // Для нас орудие одно»...

Мы рассматриваем мир, как Базаров, персонаж тургеневского романа «Отцы и дети», который говорит: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Если мир – мастерская, а не храм, то все, что не сам человек, для него лишь средство. Вопрос – а кто же тогда цель? Цель – только он. Такой инструменталистский, прагматический подход к людям ни что иное, как проявление собственно гордыни.

С этим подходом мы часто приходим в Церковь и распространяем его на Бога: нас не интересует Иисус Христос, Личность Бога нас не интересует – интересует Его власть, сила, Его способность даровать блага или отнимать их. Помните, как иудеи, которые многотысячной толпой ходили за Иисусом, в какой-то момент разошлись, разочарованные? Они ожидали, что Он будет земным царем, что Он использует Свою силу, которой повинуются ветер и волны, которая способна умножить хлебы и рыб и накормить хлебами 5 000 человек, силу, которая может превратить воду в вино и воскресить мертвого, и надеялись, что Он с этой силой станет земным царем, возглавит восстание против римлян, против компрадорского правительства иудейских старейшин. А Он отказался, в какой-то момент сказал: «Царство Мое не от мира сего». И все, кроме небольшой группы людей, разошлись. И Христос спросил: «А вы что? Не хотите ли и вы отойти?». Как сообщает Евангелие, за всех отвечал Петр. Он тоже был растерян, но он отвечал: «Господи, куда нам идти? Ты один имеешь глаголы вечной жизни». Это и называется исполнить четвертую заповедь из Декалога Моисея.

Мы в основном обращаем внимание на заповеди «не убий» и «не прелюбодействуй», но все заповеди важны. И четвертая из них: помни день субботний. Мы вообще обходим ее вниманием – субботу особо не чтим, это иудейский праздник. Но речь идет о том, что человек учится любви к Богу и посредством четвертой заповеди: как юноша, который влюблен в девушку, способен отбросить все, бросить все дела, отключить телефон: «Я иду к той, кого люблю, и пусть весь мир подождет»? Он может сделать этот жест. А выясняется, что зачастую человек, любящий Бога, не может ради Него отвергнуться всего, что составляет его жизнь, заботы, предмет попечений на один день в неделю, чтобы сходить в храм. Человек не может сделать такой жест, – стало быть, Бога он не любит.

Вот эта способность поступить неразумно ради того, кого ты любишь, отбросить все – и пусть целый мир подождет, и есть такой антипрагматический подход. Как, например, художник Нико Пиросмани продал все свое скромное имущество и купил своей возлюбленной Маргарите миллион алых роз. По сути, четвертая заповедь говорит об этом. О том же говорит апостол Павел: Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа. То есть он показывает, что может просто идти за Христом, не ожидая от Него ничего взамен. У Достоевского есть хорошая мысль: «Мало того, если бы кто мне доказал что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы остаться со Христом, нежели с истиной» (письмо к Н.Ф. Фонвизиной, №61, февраль 1854 г.). Вот слова настоящего христианина!

А мы все время ищем от Бога некоторых благ, пусть даже и духовных. Иногда приходится слышать, как люди жалуются: раньше после Исповеди сердце пело (представьте собачку, целый день сидевшую на цепи, а потом пришел хозяин и отпустил ее на свободу побегать, порезвиться, погулять…): «Такой восторг сердце чувствовало раньше. Раньше причащаешься – и благодать очевидно снисходит в сердце, умиляешься всему вокруг, радует каждое проявление жизни, а сейчас вроде и исповедуешься, вроде и причащаешься, а сердце остается пустым. Почему так? Может быть, я что-то неправильно делаю или что-то еще?».

Есть у нас такое искушение – идти не за Христом, а за тем, что Он дает, за благодатью. В человеке развивается вкус к благодати, он может, как наркоман, «подсесть» именно на какие-то высокие, духовные переживания. И здесь Христос уже становится для него не последней целью, не Альфой и Омегой, не Началом и Концом, а всего лишь средством: «Я иду за Тобой, чтобы Ты дал мне этот «наркотик» – высокие духовные переживания: благодать, вдохновение». Видимо, поэтому Господь попускает нам периоды духовного охлаждения – Он молчит и дает нам возможность быть настоящими христианами и делом доказывать, что в Церковь мы пришли за Ним, за Христом, а не за тем, что Он способен дать нам как Царь и Бог. Мы пришли в первую очередь за Иисусом, а не только за Царем.

Как говорил Антуан де Сент-Экзюпери, «шипы и кремни питают любовь, и молитва благодатна молчанием Господа». Бывают и в монашеской (да и, наверное, в семейной жизни) периоды охлаждения. Когда тебя постригают в монашество, первые месяцы – восторженное состояние, ты просто летаешь. А бывают периоды, когда молитва становится машинальной, все монашеские дела тоже не отзываются благодатью – ощущение как будто бы богооставленности. И вот отцы говорят, что ничего ужасного в этом нет: Господь дает тебе возможность проверить себя, зачем ты пришел в монашество – за Христом или за тем, что Он способен дать, за какими-то высокими духовными переживаниями? Видимо, и в браке существует то же самое: Господь дает человеку возможность проявить себя, познать себя и доказать, что он взял в свою жизнь человека ради него самого, а не ради того чувства глубокого морального удовлетворения, которое дает общение с ним. Нужно научиться мыслить человека и Бога как последнюю цель и идти за Христом, а не за тем, что Он способен нам дать, даже в виде самых больших даров – в виде благодати в ответ на молитвы.

В какой-то момент Христос намеренно смиряется и делается нам бесполезным, делается философом перед подполковником. И вот сможем ли мы пройти это искушение? Нет ничего радостнее, чем идти за Христом торжествующим, за Христом, Который воскрешает мертвых, но всякий ли может идти за Христом распятым и умершим, за Христом бесславным?

Люди, которые испытывают разочарование в Церкви, собственно, в само сердце Церкви так и не дошли. Уходят только те, кто не дошел до церковной Цитадели – до Самого Христа. Могу предположить, что эти люди искали что угодно, например, каких-нибудь духоносных старцев, или откровений, или смысла жизни – чего угодно, только не Самого Христа. А в Церкви все преходяще, кроме ее Основателя. Когда-то были чудотворцы и чудотворения, прошло время – появились старцы, сейчас это время проходит, а, может быть, уже прошло. Может быть, в Церкви пока еще есть рассудительные, интеллигентные, умные батюшки, скорее всего, будет время, когда и их не будет.

В Церкви все преходяще, поэтому если человек ищет в Церкви что-то иное, помимо Христа, рано или поздно он будет разочарован. Даже если бы он имел тысячу лет жизни и оставался в Церкви, он в ней непременно разочаруется: в Церкви все преходяще, кроме Самого Иисуса Христа.

Можешь ли ты не быть эгоистом? Можешь ли ты допустить существование в мире другой личности, кроме твоей собственной? Можешь ли ты смириться с Богом, Который тебе бесполезен в какой-то момент времени, Который не откликается на твои молитвы? Можешь вытерпеть молчащего Бога в духовной жизни, тогда ты христианин. Смотрите, как апостол Петр выражает ситуацию, когда Христос обнищал, потерял Своих сторонников. Он говорит: «Господи, куда нам идти?». Только тот человек не разочаруется в Церкви, который не ищет в ней ничего другого, кроме Христа, и может от души сказать: «Господи, куда нам идти? Кроме Тебя, иного Бога не знаем». Вот как-то так я бы ответил на этот вопрос.

Часто встречаются люди, которые разочаровались не в Церкви и ее людях, а именно в себе, они говорят: 20 лет хожу в церковь, а никакого эффекта нет.

– Да, в моей небольшой пастырской практике мне уже очень часто приходилось сталкиваться с такими ситуациями. Человек разочаровывается не в Церкви, а в своих способностях что-то изменить в жизни. Он говорит: «Может быть, я проклятый какой-то? Не работают церковные таинства в моем случае. Я 20 лет хожу в храм, пощусь, молюсь, в общем-то, делаю, как учили, – но не могу сказать, что я стал лучше хотя бы на йоту, старые грехи как были, так и остались. Так что приходишь на Исповедь к духовнику, а он тебя встречает, как волк из мультика «Жил-был пес»: «Что, опять?» – «Да, опять двадцать пять: грехи те же – никуда не делись, страсти те же – никуда не делись. И не получается». И в этом случае человек думает, что либо он какой-то особенно грешный, недостойный, поэтому зачем себя зря мучить… Он впадает в уныние и затворяет для себя двери Церкви снаружи. Или он думает, что Бог есть, но не в византийских таинствах Он, не в той Церкви – Церковь как инструмент общения с Богом не работает, таинства не работают. В любом случае он уже близок к тому, чтобы прекратить свои отношения если не с Богом, то с Церковью.

Что здесь можно сказать? Очень важно в духовной жизни ясно и отчетливо знать ее цель и задачи. Такой человек поставил себе заведомо неисполнимую задачу – самому, ожесточением своей воли сделать себя лучше, побороть свои страсти или победить грехи.

Простое соображение: если бы человек мог избавиться от своих страстей сам, незачем было бы приходить Христу. Еще раз надо напомнить важный момент, о котором говорит Евангелие: оно говорит, что человек духовно болен, поврежден грехом, как раковой опухолью. Раковая опухоль лечится химиотерапией: человека просто убивают – убивают и живые, здоровые клетки в надежде на то, что раковые клетки умрут немножечко раньше, чем здоровые. Тогда, прекратив химиотерапию, можно будет «откормить» человека до здорового состояния. Господь делает то же самое: Он проводит человека через смерть и воскресение, убивает человека вместе с его злом и воскрешает, проводя его через Себя, как через некий фильтр, через причастие Плоти и Крови Своей.

Если бы человек мог победить зло сам, не надо было бы проводить такую болезненную операцию, подвергать его смерти и научать воскрешению. Евангелие было бы другим. А раз так, то задача всей жизни, которую ставит перед собой большинство из нас – сделаться лучше, неисполнима. Мы не можем победить зверя наших страстей своими собственными силами, но мы можем не дать этому зверю победить себя. Как братья Запашные в цирке? Ведь они не убивают своих тигров, они просто не дают им убить себя: дрессируют их, сажают на цепь. И цель нашей духовной жизни состоит в том, чтобы наши страсти посадить на цепь, не дать тиграм сожрать нас и усилиться. Наша задача состоит не в том, чтобы стать в Церкви лучше. Задача в том, чтобы не стать хуже.

Посмотрите на солдатские будни воюющего солдата: он не задумывается, далека ли победа, не ставит ее в качестве своей личной цели, а просто тянет солдатскую лямку. Появляется враг – он стреляет, нет врага – готовится, копает окоп, курит трубочку, заваривает себе чай. И он благодарит Бога, что день прошел, а он остался жив. Совсем недавно мы праздновали День Победы, и уже в телевизионных репортажах была заметна разница восприятия войны и Победы ветеранами и нами, не знавшими войны. Мы празднуем победу над страшным врагом, мы празднуем силу русского оружия, при случае вообще говорим глупость, что можем повторить, – это бахвальство человека, который, может быть, даже никогда всерьез не голодал. Что мы можем повторить? 872 дня блокады Ленинграда или 27 000 000 погибших?

Ветеран говорит: «А я радуюсь тому, что остался жив». И 9 мая 1945 года они радовались не тому, что победили, об этом никто особо не думал даже, радовались, что закончилась надоевшая война, что можно наконец жениться, создавать семьи, заботиться о своих детях. Можно трудиться, сеять хлеб, строить университет, учиться и так далее. Так вот, солдат не задумывается о победе, как стало понятно из диалогов журналистов с ветеранами. Солдат задумывается, как прожить день.

И мы, как воины Христовы, должны подражать им в своей духовной жизни. Нам не следует мыслить генеральскими категориями. Победа над нашими страстями – это не наша задача. Наша задача – преодолевать ежедневные искушения. В этом тоже есть определенный смысл. Не в том даже, чтобы побеждать искушения, а в том, чтобы им сопротивляться. Нет ничего особо страшного, если не удалось и битва закончилась проигрышем, – встал, пошел дальше. Не надо отчаиваться из-за того, что случаются грехопадения и даже с годами не получается становиться лучше: это ложная задача. Здесь где-то вмешался враг – мы сами поставили себе заведомо невыполнимую цель, которую никто больше перед нами не ставил, в том числе и Господь. Естественно, что достичь ее мы не смогли, и это становится для нас причиной разочарования в себе самих. Не глупо ли?

Человек может сказать, что раз Дух дышит где хочет, значит, можно не идти в церковь Божию. Я разочаровался в Церкви, люди там плохие, но ведь Бог везде: Бог у меня дома, Бог у меня в сердце?

– Это простой вопрос. Дома нельзя причаститься, а так – конечно. Кроме того, Церковь – это еще двухтысячелетний организм, это культура духовной жизни – молитвы, соборной молитвы, благочестивой жизни (по крайней мере, попыток благочестивой жизни).

Можно, конечно, обойтись без всего этого и сказать, что посредники не нужны. Тогда давайте будем последовательны и не будем отдавать детей в школы. Зачем? Ум-то у ребенка есть. И весь мир, результаты исследований которого запечатлены в учебниках. Есть живой, пытливый ум и с другой стороны – мир. Зачем школа? Зачем учителя? Зачем посредники между оком и миром? Зачем консерватории, музыкальные школы? Можно купить фортепиано: есть пальцы, есть уши – слушай, пробуй, учись, изобретай велосипед, проходя весь тот опыт, который создавали люди веками до тебя. Конечно, можно это делать, но будешь обречен в ближайшие 30 лет наигрывать на этом фортепиано какой-нибудь «Собачий вальс» одним пальцем. Так и в духовной жизни. Можно, конечно, проигнорировать Церковь и отвергнуть весь опыт духовной жизни, который накопился в ней за тысячелетие. В этом случае ты обречен остаться самоучкой.

К сожалению, пора уже заканчивать. Давайте подытожим.

– Чтобы не разочароваться в Церкви, во-первых, не нужно искать в Церкви ничего, кроме Христа, и от Самого Христа не ожидать ничего, кроме общения с Ним. Как говорит Сам Господь: «Ищите прежде Царствия Божия и правды его, и все остальное приложится вам». Все приложится – наде-яться на это можно, но ожидать не стоит, чтобы не разочаровываться. Нужно помнить, что все мы поражены в той или иной степени раковой опухолью эгоизма, и нам непереносимо, если мы видим что-то в мире, что нельзя использовать. И точно такими же глазами мы смотрим и на ближнего своего, и на Бога – это уже неправильно. На Бога надо смотреть как на Бога, а не как на силу, способную животворить или наказывать. И в Церкви не нужно ожидать ничего, кроме встречи со Христом.

Второй момент – нужно правильно, ясно и отчетливо поставить духовную цель на жизненную перспективу. Наша задача состоит не в том, чтобы победить свои страсти, это невозможно, это сделает Христос, подвергнув нас смерти и воскресению. Наша задача – не дать страстям одержать над нами победу и окончательно отвратить нас от Христа.

И третья важная вещь – это способность всматриваться, вслушиваться, способность творить добро, заканчивая то дело, которое начал Господь и предложил его завершить тебе. Так совершается добро.

На этом наша встреча заканчивается. Благословите наших телезрителей.

– Господь наш Иисус Христос да благословит и помилует всех нас.

Записала:
Ксения Сосновская

Как точно подметили участники презентации, современная жизнь все реже требует от мужчин физического труда, в войнах в основном участвуют лишь профессиональные военные, и далеко не все молодые люди хотят служить в армии. Ученые отмечают, что в европейской цивилизации наблюдается сильнейший кризис мужественности.

Мужчины перестают быть мужчинами, они страдают различными психологическими комплексами, а решение важных задач перекладывают на женские плечи. В то время как сами женщины, возможно, нуждаются в сильном плече, в мужчинах, рядом с которыми они могли бы чувствовать себя спокойно и защищенно.

Именно эти соображения и побудили автора написать книгу «Мужская философия. Быть настоящим мужчиной». Автор - иеромонах Симеон (Мазаев) - человек большого жизненного опыта. Он окончил философский факультет МГУ, защитил кандидатскую диссертацию «Тема мужества в философии: онтологический аспект». После этого преподавал в Академии экономической безопасности МВД России.

Презентацию книги предварили выступление мужского хора Данилова монастыря и общая молитва.

Что же ищут женщины в мужчинах? Ответ на этот непростой вопрос ищут от века к веку. Если у мирского человека есть шанс на ошибку, то есть в случае если не получилось наладить нормальную семейную жизнь с одной женщиной, попробовать сделать это с другой, то у ученика духовной школы - будущего священника - такого шанса нет. Он выбирает себе супругу один раз и на всю жизнь. Сделать такой выбор правильно - очень непростая наука, которой нигде не учат, и мы сегодня пытаемся осмыслить, как мы должны это сделать, чтобы семья стала понастоящему христианской. К сожалению, статистика разводов в семьях священников не отстает от мирян, - сказал автор книги иеромонах Симеон (Мазаев).

Фото: Официальный сайт Даниловского монастыря

По его мысли, очень важную роль в укреплении семейного союза играет мужественность, то есть те качества, за которые женщина готова многое прощать, а самое главное - видеть цель в совместной жизни.

По словам присутствовавшего на презентации председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиерея Димитрия Смирнова, на своем пастырском поприще ему часто приходится сталкиваться с семейными парами, испытывающими проблемы.

Часто бывает так, что женщина приходит ко мне и говорит, что муж пожил с ней какое-то время, а потом переехал к маме, - рассказал протоиерей Смирнов. - Обычно в таких случаях я говорю, что пусть тогда и женится на маме. Это шутка, конечно, но сама ситуация, когда место жены занимает родитель, глубоко ненормальна.

Сделать это, конечно, нельзя, - утверждает автор, иеромонах Симеон (Мазаев). - Но, прочитав книгу, можно развить в себе вкус к философии, к размышлениям над жизнью, над миром. Понять, что, прежде чем что-либо начинать делать, надо думать, анализировать, взвешивать, а не действовать наугад.

- Батюшка, у Вас за плечами философский факультет и аспирантура МГУ. Ваш путь к вере как-то связан с выбором образования?

Главное, что оно - образование - еще не окончено... В 95-м году я поступил в университет, приехал учиться из своего родного Пятигорска, что в Ставропольском крае на Северном Кавказе, чистым атеистом. И в основном за счет философии, общения с людьми верующими, воцерковленными, в процессе споров, познания каких-то интересных вещей, о которых не рассказывали на уроках философии в школе, произошло мое обращение.

- Однако существует мнение, что философия находится в полном антагонизме с верой...

На самом деле мировой философский опыт показывает, что философия - очень разнородное явление. Например, тексты Платона и, скажем, Сартра - совершенно разные вещи: и по жанру, и по стилистике, и по предмету.

Философия - это такое слово, которое принято как бы по остаточному принципу: ни в какую конкретную науку многие тексты вписать нельзя, и возникает какое-то общее пространство, которое начинает наполняться текстами. Вот это все называют общим словом «философия».

- А можете вспомнить некий поворотный момент, с которого начался путь от студента-атеиста до христианина и священника?

Знаете, когда человек переходит от неверия к вере - это тайна двоих: Бога и человека. Задним числом, конечно, можно увидеть какие-то направляющие, какие-то особые знаки. Время моего поступления, 95-й год - всплеск интереса к церковной жизни, церковным темам, к вопросам религии. К нам в университет приходили замечательные люди, которые по-настоящему верили в то, что говорили - в отличие от светских преподавателей, которые читали свой предмет несколько отстраненно, а иные даже растерянно, потому что они всю жизнь преподавали диалектический и исторический материализм, научный атеизм. В любом деле заправляет настоящий искренний человек. Даже если он заблуждается в каких-то частностях, за ним идут люди, ему верят. Эти люди были необычные, а юности, видимо, свойственен интерес ко всему яркому, живому, нефальшивому.

- Вам не кажется, что сегодня молодых людей меньше «цепляют» религиозные вопросы? Что им препятствует?

Я не думаю, что есть какие-то принципиальные препятствия. Просто каждая ягода, каждый плод созревает в свое время. Для каждого настает время поговорить о жизни, о существовании в мире по-настоящему серьезно. Некоторые просто элементарно не дошли до этого, у них много других интересов и тем.

- Вы преподаете, много общаетесь с молодежью. Как Вы выстраиваете разговор о вере с подростками в период бунта, отрицания?

Важно напомнить, что религия - это, действительно, бунт.

Человек религиозной культуры - это человек противоположный другому типу, типу мещанина, о котором Пушкин сказал: «всегда доволен сам собой, своим обедом и женой».

Вот Вы ездите, батюшка, на велосипеде?

- Случается.

Вы представляете себе механику этого аппарата? Вы можете сидеть в седле и держаться прямо до тех пор, пока велосипед находится в движении. А он находится в движении, пока Вы крутите педали. Интересно, что вера и религиозная культура - это такой велосипед. Многие обсуждают проблему выгорания, охлаждения веры. Просто нужно вспомнить о том, что вера - это велосипед. И человек религиозной культуры - это человек пути и цели. Человек культуры путеводной звезды. Вот классический вопрос семинариста из серии «ночью разбуди - ответит»: зачем Моисей водил свой народ 40 лет по пустыне? Кругами же они ходили. Семинарист скажет: чтобы вымерли все, рожденные в рабстве. А один мой знакомый говорит, что Моисей хотел создать новый тип человека. Антимещанина. Человека пути и цели. Человека, для которого путь, странствие - это что-то привычное.

Что это за путь? В первую очередь - путь разума в поисках истины, говорит наш Алексей Ильич Осипов. Это философия. Сейчас на нас с Вами подрясники. А люди более остроумные, чем сведущие, скажут, что это платья какие-то, что-то женоподобное. Но человек сведущий знает, откуда произошел подрясник. Языческие философы носили такие одежды. Это дорожная одежда философа. Философский плащ. Даже если философ прожил в одном городе, никуда не выезжая из него всю жизнь, как Иммануил Кант. По плащу было понятно, что это за тип человека - тип странника. Человек, который никогда не останавливается, не стремится к комфорту. Разум в поисках истины у него постоянно странствует, даже если телом он присутствует в одном городе. Вне пути и цели ничего не существует, по словам Антуана де Сент-Экзюпери.

- Часто на практике христианам через несколько лет после обращения кажется, будто их путь прекратился и они все основные ответы на свои вопросы нашли. Начинается стагнация, выгорание. Разговоры о дне сурка.

Апостол-евангелист Иоанн Богослов говорит, что если подробно рассказывать о том, что сказал и сделал Иисус, целому миру не уместить написанных книг. Надо об этом вспомнить. Ситуация разума, когда ему кажется, что он получил все основные ответы на вопросы, означает только одно: этот разум замкнулся в своих стереотипах. А Бог не такой, каким его воображает себе человек.

Известная сценка, описание которой кочует по разным православным книжкам: начало ХХ века, священник садится в поезд в Москва - Санкт-Петербург. В купе он застает студента, они начинают общаться. Студент, естественно, атеист. Предупреждает сразу: «Батюшка, я в Бога не верю». Священник в ответ в том же тоне: «Я тоже не верю». И пока студент подбирает свою челюсть, батюшка поясняет: «Я тоже не верю в такого Бога, в какого не верите вы. Я не верю в седобородого мужика, который сидит на облаке, как на мешке с мукой, и следит в бинокль, как люди внизу копошатся». Наивные представления о Боге в содержание веры не входят. Но вполне церковные верующие люди тоже воспринимают себе Бога как мужика с седой бородой.

А у меня другая ситуация, я постоянно «разочаровываюсь» во Христе, потому что Он отказывается соответствовать моим богословским представлениям о Нем.

- «Жесткое заявление», - подумает читатель...

И очень жесткое разочарование. Раз в две недели оно наступает. Ты пытаешься построить со Христом отношения, исходя из того представления о Нем, которое у тебя сложилось. А у меня, как у преподавателя МДА, оно не «простецкое». И все равно оно, мое представление, оказывается стереотипным. Не такой Он на самом деле. Да, какие-то Его черты мы знаем. Но, Он всегда ускользает от конкретного, конечного определения, от какого-то конкретного образа. Поэтому, если человек уже успокоился в своем поиске, это говорит только об одном: у него не хватило достаточно ума, чтобы заметить, что этим все далеко не исчерпывается.

- Иногда люди просто боятся, что, если они продолжат «путь разума», то забредут в ересь…

Волков бояться - в лес не ходить. Проблема в том, что, если человек остановил этот поиск, прекратил нажимать на педали, снял с себя философский плащ странника на пути к истине, то очень скоро все закончится. Посмотрите, что сегодня представляет собой православный дискурс. О чем говорят между собой священники и монахи? О погоде, о строительстве храма, о ценах на бензин. Это еще не в самом худшем случае. А в худшем случае начинаются сплетни. Свято место пусто не бывает. Если наш ум не занят Христом, богословием, если мы сняли с себя философский плащ - мы остались в маечке сплетника. О священноначалии, о своих собратьях и сослужителях, о всяких гадостях.

По моим наблюдениям, сплетни сегодня - самый главный грех монаха и священника. Не то, о чем говорят, а сам факт пустопорожних разговоров с какой-то перчинкой.

Вера остывает, и люди разочаровываются и уходят из Церкви отчасти потому, что они забывают: для того, чтобы велосипед двигался, нужно крутить педали. Эти педали и есть философия. Богословие, размышление над собой, над своей жизнью, судьбой, суждение о судьбах Церкви, о Христе, об истине данных нам откровений.

- Как священник и философ, какую бы Вы нашим читателям порекомендовали пищу для ума?

Я бы порекомендовал не книги. От книг толку мало, если с них начинать. Я бы порекомендовал людям выходить на проповедь. Человек проповедует, общается, терпит поражения в спорах, терпит поношения, испытывает стыдобу, но это его жизнь. Истины, которые он проповедует, вживляются в его жизнь, становятся ее содержанием. А поражение в споре - отличный повод, чтобы заглянуть в нужную книжку и найти ответ на вопрос.

Все христиане призваны к проповеди, а не только апостолы, епископы, священники - профессиональное ядро Церкви. Мирянин тоже призван. Есть такой закон нашего разумения: самый лучший способ что-то понять - попытаться объяснить другому. Может быть, тебя кто-то не поймет, может, будет стыдно. Но Господь и говорит: кто постыдится меня перед людьми, того я постыжусь пред Отцом Моим Небесным. А у нас принято почему-то полагать, что это не наше дело, все боятся показаться смешными. Такая пассивность заканчивается тем, что, если человек не несет имя Христово на своих устах, то он очень скоро и из ума его потеряет, и из сердца.

Апостол Павел говорит: «Горе мне, если не благовествую». В каком смысле? Просто если он перестанет ходить и проповедовать, то ум его будет занят не Христом, а ценами на бензин и строительством очередного храма. А стало быть, и сердце будет занято совсем другими вещами. И Христос уйдет на периферию жизни. Зачем потом удивляться, что сам охладел ко Христу, если Он не является центром твоей жизни.

- Бывает же и другая крайность: «православный активизм» со странными выходками, хамство и хулиганство под видом «защиты святынь»....

Это вопрос воспитания, вопрос метода.

Воспитанный человек знает, в какой момент уместно заговорить о самом главном. Может любую тему повернуть на Христа. Вопрос здесь в том, чтобы делать это тактично. Нельзя вломиться к человеку на три часа в дом, чтобы проповедовать ему слово Божие.

- И все-таки, иногда бестактные, неумные или откровенно греховные выходки верующих становятся поводом для скандалов в СМИ.

Да, сегодня темы, связанные с религией, в мейнстриме журналистики освещаются в основном в негативном ключе. Есть же закон журналистики - никого не интересуют поезда, приходящие вовремя. В принципе, современная журналистика, мне кажется, тяготеет к сплетне. А предметом сплетни крупных изданий не может быть батюшка, который усыновил десятерых детей. Здесь журналисту не о чем рассказывать. А вот скандал, связанный с церковной жизнью, вызывает резонанс, эхом по всем изданиям проходит.

- Но и в советское время ничего хорошего о Церкви не писали. Так что мы бы должны уже привыкнуть к этому... Все-таки насколько серьезно нужно относиться к скандальным публикациям, действительно ли они могут оттолкнуть кого-то от Церкви?

Они могут оттолкнуть от Церкви людей, которые и так движутся в обратном от нее направлении, потому что тех, кто идет по направлению к ней, эти скандалы могут только раззадорить. У меня есть друг в Московской духовной академии, о котором гадость какую-то написали совершенно на ровном месте. Я его хорошо знаю, и у меня даже нет нужды его оправдывать. Вот он очень веселился и говорил, что даже худая слава играет ему на руку. Теперь к нему под благословение с ужасом в глазах подходят люди, которые до того ходили мимо... Так что все зависит от человека: у серьезных людей скандалы могут вызвать желание разобраться, что же там на самом деле происходит. А отвратят они лишь тех, кто не способен к критическому мышлению.

- Давайте поговорим об информации про Церковь и веру - не скандальной, а миссионерской. Мы все слышали о «клиповом мышлении», о смещении интереса аудитории в сторону самых «легко перевариваемых» форматов, коротких видеороликов. Сегодня имеет ли смысл продолжать разговор с читателем в классических рамках связного текста?

Я думаю, нужно осваивать новые информационные технологии. Я-то сам человек книжный, мне даже смотреть или слушать какую-то лекцию по радио или смотреть ролик на «YouTube» неинтересно. Мне легче работать с печатным текстом. Но с удивлением для себя я убедился, что те мои личные выступления, которые студенты записывали по своей инициативе и выкладывали в Интернет, имеют большую аудиторию, чем все мои книги и статьи вместе взятые. Так что нужно учиться «укладываться» в новые форматы.

Посмотрите, молодым ребятам лет двадцати нечего, по большому счету, рассказать миру. Но среди них есть блогеры с миллионными просмотрами. Это в то же самое время, когда у наших академических преподавателей аудитория - максимум десять-пятнадцать тысяч. О чем это говорит? О том, что мы просто-напросто технологией не овладели.

Дело явно не в содержании речи, обращенной к миру. Думаю, что все-таки этот разрыв можно сократить, овладев технологиями. И у нас уже есть такие попытки, в основном среди молодых священников, которые ведут свои блоги. У нас в Красногорском благочинии есть священник, который регулярно выходит в «Перископ». А это вообще очень интересный формат общения. Он не имеет никаких преград, никак предварительно не цензурируется. Батюшке присылают вопросы: ругань откровенная, хамство и так далее. А он уже, видимо, опытный боец: улыбается, чем собирает еще большую симпатию аудитории. Кто-то умеет работать с этим форматом, имеет задор. У меня его, например, нет. Мне ближе академическая среда. Так сказать, на площадь я не пойду - просто у меня не получится, нервов не хватит. А есть батюшки стальные, умеющие превратить хамские выпады в их адрес в шутку. Обаять людей на площади.

- Но иногда в церковной среде их же и начинают «шпынять». Особенно если кто-то из миссионеров, ориентируясь на молодежь, использует сленг.

Дело в том, что современный мир, видимо, тяготеет к постоянному спектаклю, театру, эпатажу, клоунаде. А в содержании нашей веры есть вещи, которые никак не могут уложиться в формат китча или эпатажа. Это проблема любого миссионера. С одной стороны нужно показать, что ты не с другой планеты, потому что с «инопланетянином» диалога не будет. Нужно показать, что у тебя есть что-то общее с аудиторией, которой ты проповедуешь. А с другой стороны, если ты слишком «свой в доску», тогда чего ты нас учишь, что нового ты принес? Опыт миссионера, его воспитание, чувство собственного достоинства должно ему подсказать, где найти золотую середину.

- К слову об эпатаже и «середине»: какова на Ваш взгляд золотая середина в реакции верующих людей на антицерковные провокации?

Видите ли, был такой французский философ, один из идеологов студенческой революции в Париже 68-года, Ги Дебор. Он написал очень занятную книжицу под названием «Общество спектакля». Обратите внимание, в Евангелии Христос говорит со всеми: фарисеями, саддукеями, с первосвященниками, с римским прокуратором, даже с предателем Иудой. И только одному человеку он отказывает в диалоге. Это тетрарх Ирод. При том, что Ирод вроде бы не сделал ему ничего плохого.

Когда Христа привели на суд к Ироду, последний обрадовался, как говорит нам евангелист. Приветствовал Его и сказал, что давно хотел видеть. Он Его не обругал никак, не оскорбил, не побил, даже оправдал в конце концов. Но вот почему-то именно ему Христос вообще отказывает в диалоге.

Почему? Обратите внимание на маленький момент, на который указывает Ги Дебор: перед тем, как дать Христу что-то сказать, Ирод попросил показать какое-нибудь чудо. Одна маленькая реплика - и он как бы поставил Христа на сцену. Он сделал Его актером, клоуном предложил Ему быть. Ги Дебор пишет, что общество спектакля исключает возможность диалога именно в силу того, что в таком обществе есть зритель и есть актер. Все, что актер сделает или скажет, будет заведомо оцениваться с точки зрения его актерского мастерства. Бывали случаи, когда актер умирал на сцене и не мог попросить о помощи. Он падал - зрители аплодировали. Он пытался сказать: «Я не шучу, мне действительно плохо». А зрители никак не могли отличить слова настоящего человека от реплик его персонажа. Думали, импровизирует гениальный актер.

Все, что бы Христос ни сделал или ни сказал перед зрителями, было бы встречено аплодисментами или свистом. Потому единственный метод, когда нас вовлекают в провокацию, молчать, ничего не говорить, ведь современный акционизм - это, по сути, не искусство, а провокация. Марат Гельман, например, на своих площадках не выставляет экспонатов. Он выкладывает приманки в виде каких-то кощунственных изображений. А экспонаты в виде «православных активистов» приходят к нему сами, и получается шоу. В этом смысле любая реплика - «посадить на кол», «впаять двушечку» или «накормить блинами» - означает, что мы вовлекаемся в провокационный танец на солее.

Там, где есть диалог, существует разная критика церкви. Одна допускает, что мы можем хотя бы объясниться в своих действиях. А другая отрицает возможность диалога, пытается затащить нас в сатанинское общество спектакля.

- И тогда отвечать бессмысленно...

Кстати говоря, Ги Дебор, когда понял, что общество спектакля даже сам бунт против себя может превратить в спектакль, спился и покончил с собой. Но это не выход для христианина. У нас другой образец для подражания. Так вот этот Образец для подражания - молчал. То есть нужна некоторая тактичность, чтобы понимать, кто нас критикует и провоцирует.

В одном случае можно и должно «дать ответ о своей вере с кротостью и упованием», по слову апостола. А в другом случае нужно молчать, чтобы не оказаться в позиции клоуна.

Вот, например, с Невзоровым говорить о вере невозможно, потому что спрашивать Невзорова о его реальных мировоззрениях все равно, что спрашивать Жириновского о его политической позиции. Ее просто нет. Здесь у Невзорова амплуа просветителя а-ля Жан Жак Руссо или Вольтер. Где-то он достаточно остроумен. Где-то даже можно похихикать над тем, что он говорит. Но всерьез с актером в диалог вступить нельзя. Ты станешь просто частью его игры. Нужно различать моменты, где человек актерствует и вовлекает нас в общество спектакля, а где говорит всерьез, тогда диалог о вере возможен.

- Вы часто в статьях и лекциях приглашаете к диалогу тех, кто к нему готов. Давайте поговорим о Вашем творчестве. Готовится к печати Ваша книга «Мужская философия» - о чем она? С чем связан выбор темы?

Цель написания у меня была предельно конкретной, и аудитория предельно конкретной. Это мои студенты-семинаристы.

Есть проблема, которую не решает духовная школа. По нашим церковным законам, человек, который хочет стать священником, может жениться лишь однажды. А вот выстраивать отношения с противоположным полом моих мальчишек в Московской духовной академии не учат. Они даже когда с девушками разговаривают, цитируют святых отцов. «Святые отцы рекоша» -как можно в живом разговоре такое сказать и намереваться произвести впечатление? Это все смешно, но когда они женятся более-менее случайным образом и не знают, «пути мужчины к сердцу женщины», это заканчивается катастрофой, потому что матушки уходят от них. Сейчас я наблюдаю в нашем регионе процент разводов среди духовенства - он ужасающий.

- Немыслимые вещи. Раньше это не обсуждалось даже.

Совершенно верно.

Самое главное, не мужья бросают жен, жены бросают мужей. Матушка говорит: нет, я не могу больше жить с попом, и уходит.

Я знаю лично людей, которые переживают трагедию. И вот представьте себе этого человека: второй раз он жениться не может. Он должен снять с себя сан, отказаться от своей мечты, отказаться от служения, того пути, которым он шел, свернуть с него. Это катастрофа. Либо человек вынужден жить монахом, когда он опять-таки не стремился к этому, у него нет призвания.

Традиция духовной школы иммунитета против этой беды не дает. Поэтому я решил поставить такой вопрос. И мы на лекциях с ребятами это обсуждаем. В конце концов, это превратилось в книгу. Причем хочу сразу сказать, я не учу их выстраивать отношения с противоположным полом. Я монах и не хочу выставить себя на посмешище, пытаясь студентов научить, как девушек кадрить. Я просто хотел завести с ними разговор о мужестве. О том, что в нашем поле есть такого, что может быть бесконечно привлекательным для женщины. Для того, чтобы мои ребята обратили на это внимание и попытались в себе это взрастить и воспитать.

- Вы как Сократ...

Забавно, что вы вспомнили диалог Сократа и Лахеса о мужестве. Он ведь заканчивается репликой Сократа: «Ну, так значит, мы и не выяснили, что такое мужество»...

Беседовали священник Димитрий Фетисов, Елена Фетисова