ГЛАВА IV. ВИДЫ НАУЧНОГО ОБЪЯСНЕНИЯ

Объяснение представляет собой одну из важнейших функций научной теории и науки в целом. Понятие объяснения используется и в повсед-невном языке, в котором объяснить какое-либо явление означает сделать его ясным, понятным для нас. В своем стремлении понять окружающий мир люди созда­вали мифологические, религиозные, натурфилософские системы, объясняю­щие события повседневной жизни и явления природы. В течение последних столетий функция объяснения окружающего мира постепенно перешла к науке. В настоящее время именно наука делает для нас понятным встречаю­щиеся явления, поэтому научное объяснение служит образцом для всех сфер человеческой деятельности, в которых возникает потребность объяснения.

Рассматривая многочисленные вопросы, связанные с проблемой объ­яснения, методология научного познания до недавнего времени опиралась исключительно на естествознание, более - на сравнительно небольшое число физико-математических дисциплин. Даже биология, несмотря на свои гигантские успехи в XX столетии, оказала незначительное влияние на методологическое сознание нашего времени (хотя мировоззренческое зна­чение теории эволюции было чрезвычайно большим). Что же касается об­щественных наук - истории, социологии, психологии и т.п., то их вклад в общую методологию научного познания следует признать совершенно ни­чтожным. В значительной мере это было обусловлено распространенным представлением о том, что наукой в собственном смысле слова, наукой по преимуществу является математическая физика и близкие к ней дисципли­ны, а общественные науки далеко отстали в своем развитии, и им еще предстоит пройти тот путь, который прошли механика, термодинамика, оп­тика, электродинамика и т.п. Поэтому современные методологические представления 1 о структуре научного знания, о видах научных теорий, их строении и функциях до сих пор, в сущности, отображают довольно не­большую, хотя, конечно, чрезвычайно важную область науки. Однако в по­следние десятилетия происходит быстрая эрозия идеалов научности, гос­подствовавших в первой половине XX в. Постепенно становится все более очевидным, что общественные науки не просто "отстали" в своем развитии от естествознания, но обладают по сравнению с ними некоторыми специ­фическими, неустранимыми особенностями. Эти особенности обусловлены, в частности, спецификой изучаемого ими материала: предметом исследова­ния общественных наук являются те или иные стороны человеческой куль­туры, связанные с сознательной деятельностью людей. Отличия же в материале изучения неизбежно должны сказаться на методах исследования и формах знания. Следовательно, методология общественных наук не может ограничиться простым переносом методологических схем, полученных в области естествознания, в сферу наук о культуре. Она должна выявить и опи­сать методологические особенности гуманитарного знания.

Эти общие соображения справедливы и для проблемы объяснения, что мы попытаемся показать ниже, рассматривая наиболее известные ныне ви­ды научного объяснения и их взаимоотношения.

IV. 1. ДЕДУКТИВНО-НОМОЛОГИЧЕСКОЕ

ОБЪЯСНЕНИЕ

Наиболее широкой известностью и почти всеобщим признанием поль­зуется дедуктивно-номологическая модель научного объяснения, четкую формулировку которой в современной методологии познания обычно свя­зывают с именами К. Поппера и К. Гемпеля 2 . "Дать причинное объяснение некоторого события, - пишет Поппер, - значит дедуцировать описы­вающее его высказывание, используя в качестве посылок один или не­сколько универсальных законов вместе с определенными сингулярными высказываниями - начальными условиями" 3 . Для иллюстрации воспользу­емся его примером. Допустим, мы наблюдаем некоторое событие, состоя­щее в том, что нить, к которой подвешен груз 2 кг, разрывается. Мы можем спросить: почему данная нить порвалась? Ответ на этот вопрос дает объяс­нение, которое строится следующим образом. Нам известно общее положе­ние, которое можно считать законом: "Для всякой нити верно, что если она нагружена выше предела своей прочности, то она разрывается". Предста­вим данное общее утверждение в символической форме: ""х (Рх ® Qx)". Нам известно также, что данная конкретная нить, о которой идет речь, на­гружена выше предела ее прочности, т.е. истинно единичное предложение "Данная нить нагружена выше предела ее прочности", символически "Ра". Из общего утверждения, говорящего обо всех нитях, и единичного утверж­дения, описывающего наличную ситуацию, мы делаем вывод: "Данная нить разрывается", символически "Qa". Теперь наше рассуждение мы мо­жем представить в символической форме:

Это и есть один из вариантов того, что называют "дедуктивно-номологической схемой" научного объяснения.

Мы можем видеть, что она представляет собой логический вывод (в данном случае modus ponens), посылки которого называются экспланансом, а следствие - эктанандумом. Эксплананс должен включать в себя, по крайней мере, одно общее утверждение и экспланандум должен логически следовать из эксплананса. Мы привели простейший вариант дедуктивно-номологического объяснения. Он допускает разнообразные модификации и обобщения. В общем случае в эксплананс может входить несколько общих и единичных утверждений, а вывод - представлять собой цепочку логиче­ских умозаключений. На месте экспланандума может находиться как опи­сание отдельного события, так и общее утверждение, и даже теория 4 . Гем­пель разработал вариант индуктивно-вероятностного объяснения, в кото­ром используемое для объяснения общее положение носит вероятностно-статистический характер, а вывод устанавливает лишь вероятность наступ­ления события, описываемого экспланандумом 5 . Если ограничиться дедук-тивно-номологическим объяснением, то общую его схему можно предста­вить следующим образом:

Каковы наиболее характерные особенности дедуктивно-номологи-ческого объяснения? Важнейшая из них, по-видимому, состоит в том, что оно придает необходимый характер объясняемому событию. В самом деле, дедуктивно-номологическое объяснение представляет собой логическое выведение объясняемого положения из некоторых посылок, и если эти по­сылки истинны, а их истинность - одно из условий корректности объяс­нения, выведенное положение необходимо должно быть истинно. Выражая это в других терминах, мы можем сказать, что при дедуктивно-номологи-ческом объяснении некоторого события мы указываем причину или усло­вия существования этого события, и если причина имеет место, то с естест­венной необходимостью должно существовать и ее следствие.

Обращая внимание на эту черту дедуктивно - номологического объяснения, Гемпель писал: "Два данных типа объяснения 6 имеют следующую общую черту: они объясняют некоторое событие, показывая, что, исходя из определен­ных конкретных обстоятельств и общих законов, можно было предвидеть его возникновение (предвидеть в логическом смысле этого слова) либо с дедуктивной необходимостью, либо с индуктивной вероятностью. Благода­ря этой черте оба эти способа объяснения вполне удовлетворяют тому, что я рискнул назвать общим условием адекватности для объяснений... Усло­вие, которое мы имеем в виду, сводится к следующему: любое объяснение, т.е. любой рационально приемлемый ответ на вопрос: "Почему произош­ло AT, - должно дать информацию, на основании которой можно было бы достаточно уверенно считать, что событие А действительно имело место" 7 . Мы связываем объясняемое событие с другими событиями и указываем на закономерный характер этих связей. Поэтому, если указанные законы спра­ведливы, а условия их действия реально существуют, то обсуждаемое собы­тие должно иметь место и в этом смысле является необходимым.

Как, например, Фарадей объяснил непонятный для него опыт Араго? Этот опыт состоял в следующем: если над магнитной стрелкой вращать медный диск, то стрелка также начнет вращаться в том же направлении; и обратно, если над подвешенным медным диском вращать магнит, то вскоре и диск начинает вращаться. Медный диск не намагничивается, поэтому магнит не может оказывать на него никакого влияния. Так почему же он все-таки вращается? Это было неясно и требовало объяснения. Фарадей ввел представление о магнитных силовых линиях, окружающих намагни­ченное тело; об индукционном токе, возникающем в теле при пересечении им магнитных силовых линий; о порождении магнетизма электрическим током. Это позволило ему сформулировать эксплананс искомого объясне­ния в виде ряда законов: "Каждый магнит окружен магнитными силовыми линиями"; "Если проводник пересекает магнитные силовые линии, то в нем возбуждается электрический ток"; "Индукционный электрический ток по­рождает в проводнике магнетизм, т.е. делает его магнитом"; "Если один их находящихся рядом магнитов вращается, то начинает вращаться и другой магнит" и т.п. Присоединив к этим общим утверждениям единичное выска­зывание "Данный магнит, подвешенный вблизи медного диска, вращается", Фарадей смог вывести из них экспланандум: "Поэтому вращается и медный диск" 8 . Этот пример показывает, что дедуктивно-номологическое объясне­ние связывает существование объясняемого явления с действием законов природы и благодаря этому придает явлению необходимость.

Вторая важная особенность дедуктивно-номологического объяснения, на которую мы хотим обратить здесь внимание, тесно связана с первой. Общее утверждение, входящее в его эксплананс, должно быть законом природы, т.е. выражать необходимую связь явлений. В противном случае мы не получим объяснения. Вот почему при позитивистском истолковании законов природы как выражающих только общность, совместное сопутст-вие или сосуществование явлений и ничего более, дедуктивно-номологическая схема не дает объяснения. В этом случае она не придает необхо­димости объясняемому явлению. Логический позитивизм, как известно, признавал существование только логической необходимости и отвергал причинность и каузальные связи. Для него всякое истинное общее утвер­ждение, исключая логические тавтологии, было лишь случайно истинным. Но случайно истинное обобщение не способно дать объяснения. Возьмем в качестве примера одно из таких обобщений: "Все мужчины, работающие в Институте философии РАН, женаты". Допустим, нас просят объяснить, по­чему некий N, работник Института философии, женат, и в ответ мы строим такое дедуктивно - номологическое объяснение:

Все мужчины, работающие в Институте философии, женаты. N- мужчина, работающий в Институте философии.

Поэтому-то N и женат.

Примеры такого рода очень наглядно показывают, почему для дедук­тивно-номологического объяснения не годятся случайно истинные обоб­щения: они не обосновывают необходимости объясняемого явления, ибо сами носят случайный характер. Такую необходимость объясняемому со­бытию может придать только закон 9 .

Не останавливаясь на рассмотрении многочисленных вопросов, отно­сящихся к анализу различных сторон дедуктивно-номологического объяс­нения, его связи с предсказанием, его места в гипотетико-дедуктивной тео­рии и т.п., кратко обсудим лишь отношение дедуктивно-номологического объяснения к пониманию. Увы, даже сама постановка вопроса о связи объ­яснения с пониманием до недавних пор могла показаться несколько стран­ной: широко известно и стало чуть ли не традиционным их противопостав­ление, как и противопоставление "объясняющих" наук наукам "понимаю­щим". Действительно, истолковывая объяснение как подведение под закон, мы, по-видимому, очень далеко отходим от понимания. Причем этот отход имеет и оправдание: пусть житейское, ненаучное представление об объяснении соединяет его с пониманием; более строгое, научное определение понятия объяснения вовсе не обязано следовать за этим представлением и вправе отвлечься от его связи с пониманием.

Почему же философы и методологи, анализирующие научное объ­яснение, так неохотно говорят о понимании? Потому, что содержание поня­тия понимания чрезвычайно неясно, почти невыразимо в том языке, которым пользуется методология научного познания. Как замечает Е.П. Никитин, "при попытке более точного анализа самым непонятным оказывается, что та­кое "понятное"" 10 . И каким бы ни было содержание понятия понимания, по­пытка соединить его с понятием объяснения сразу же вынуждает нас гово­рить не только об объяснении, но и о понимании фактов. Если объяснить значит сделать понятным, то объяснение явлений природы дает нам их по­нимание. Но в каком смысле можно говорить о понимании явлений приро­ды? Неужели в том же самом, в котором мы говорим о понимании человека? Вопросы подобного рода показывают, с какими трудностями должна столкнуться всякая попытка соединить объяснение с пониманием. Поэтому в современной методологии научного познания эти понятия оказались так же далеки друг от друга, как Европа и Америка во времена Колумба.

Вопрос о понимании заслуживает особого рассмотрения. Однако связь понимания с дедуктивно-номологическим объяснением лежит в пределах нашей темы, поэтому мы хотим показать, каким образом можно было бы перебросить мост через разделяющий их Атлантический океан. Будем ис­толковывать понимание как интерпретацию, т.е. как придание, приписыва­ние смысла вещам и событиям 11 . Вспомним приведенный выше пример с объяснением опыта Араго и зададимся вопросом: дало ли объяснение Фарадея еще и понимание наблюдавшегося феномена? Теперь легко ответить на этот вопрос утвердительно. Фарадей увидел в медном диске магнит, а всю ситуацию осмыслил как взаимодействие двух магнитов. Вращению медного диска он придал смысл необходимого в данных условиях явления. Предложив дедуктивно-номологическое объяснение опыта Араго, Фарадей одновременно дал и понимание этого опыта.

Таким образом, всякое подлинное дедуктивно-номологическое объяс­нение фактов, придавая объясняемым фактам необходимый характер, при­дает им вместе с тем новый смысл, т.е. новое понимание. Следовательно, дедуктивно-номологическое объяснение является одним из средств дости­жения понимания природы.

IV. 2. "РАЦИОНАЛЬНОЕ?" ОБЪЯСНЕНИЕ

Если же для объяснения природных событий и фактов используется дедуктивно-номологическая модель, то для общественных наук, имеющих дело с объяснением человеческих действий, предлагаются иные формы объяснения. Как известно, первая статья К. Гемпеля по проблеме объясне­ния содержала попытку распространить дедуктивно-номологическую схе­му на область истории. В ответ на эту попытку канадский философ У. Дрей постарался показать, что в истории используются иные типы объяснений, в частности, тот, который он назвал "рациональным" объяснением 12 .

Суть рационального объяснения Дрея заключается в следующем. При объяснении поступка некоторой исторической личности историк старается вскрыть те мотивы, которыми руководствовался действующий субъект, и показать, что в свете этих мотивов поступок был разумным (рациональ­ным). "Объяснение, - пишет Дрей, - которое стремится установить связь между убеждениями, мотивами и поступками..., я буду называть "рацио­нальным объяснением"" 13 . "Задача данного объяснения, - продолжает он, - показать, что... поступок был вполне разумным, с его собственной (т.е. деятеля - А. Н.) точки зрения" 14 . Для иллюстрации и пояснения мысли Дрея рассмотрим один из типичных примеров исторического объяснения.

Всякий, знакомившийся с русской историей, по-видимому, задавал се­бе вопрос, почему русский царь Иван Грозный, отличавшийся, как извест­но, жестким деспотизмом и постоянно обуреваемый страхом потерять трон, вдруг в 1575 г. добровольно отрекся от престола и уступил его татарскому хану Симеону Бекбулатовичу, состоящему на русской службе? Историк так объясняет этот необычный поступок царя. Грозный вел постоянную борьбу с боярами - потомками русских удельных князей. В течении ряда лет в качестве орудия борьбы он использовал опричнину, которая нанесла серь­езный удар боярской аристократии и содействовала укреплению самодер­жавия. Однако, в конце концов опричники вызвали к себе такую ненависть во всех слоях русского общества, что Грозный был вынужден отменить ее. Но боярство все еще внушало царю опасения. Введению нового режима террора препятствовала Боярская дума. "Полностью игнорировать Бояр­скую думу было рискованно, особенно в тот момент, когда обнаружилось, что охранный корпус царя - его "двор" - недостаточно надежен. Видимо, царь и его окружение долго ломали голову над тем, как без согласия думы возродить опричный режим и в то же время сохранить видимость законности в Русском государстве, пока склонность к шутке и мистификации не подска­зала царю нужное решение. На сцене появилось новое лицо - великий князь Симеон. Трагедия неожиданном обернулась фарсом" 15 . Итак, комедия отре­чения понадобилась царю для того, чтобы без помех свести счеты с теми, кто еще уцелел после всех предыдущих репрессий. Согласно модели Дрея данное объяснение можно реконструировать так: Грозный считал, что в сло­жившейся ситуации разумно прикрыть свои действия подставной фигурой. Поэтому он и посадил на свое место Симеона Бекбулатовича.

Как верно заметил в своем обзоре А.А. Порк, "работы Дрея и Гемпеля представляют собой как бы "рамку", в пределах которой происходит почти вся дискуссия по историческому объяснению" 16 . В чем же сущность расхо­ждений? В полемике между сторонниками Гемпеля и Дрея основным во­просом, всплывшим на поверхность дискуссии, стал вопрос об использова­нии общих законов в историческом объяснении. Дрей очень ясно выразил и обосновал мнение о том, что в реальных исторических объяснениях исто­рики почти не прибегают к помощи законов, поэтому методологической реконструкцией этих объяснений не может быть дедуктивно-номологи-ческая схема. Сторонники же Гемпеля настаивали на том, что всякое под­линно научное - в том числе и историческое - объяснение должно опи­раться на закон, следовательно, дедуктивно-номологическая схема объяс­нения универсальна. "Никакое объяснение, то есть ничто, заслуживающее почетного титула "объяснение" - писал, например, Р. Карнап в середине 1960-х годов, - не может быть дано без обращения, по крайней мере, к од­ному закону... Важно подчеркнуть этот пункт, потому что философы часто утверждают, что они могут объяснить некоторые факты в истории, природе или человеческой жизни каким-то другим способом" 17 . Нетрудно понять, что сторонники универсальной применимости дедуктивно-номологической схемы могли атаковать позицию Дрея с двух сторон: либо отвергнуть ра­циональное объяснение Дрея как ненаучное, ибо оно не использует общих законов; либо попытаться показать, что рациональное объяснение все-таки опирается на закон, хотя и неявно. В обоих случаях универсальность де­дуктивно-номологической схемы была бы спасена.

Сам Гемпель склонен был отрицать, что рациональное объяснение Дрея является подлинно научным: "показать, что... действие было пра­вильным или рациональным в данных обстоятельствах, еще не значит объ­яснить, почему оно фактически было произведено" 18 , - писал он. Если мы вспомним условие адекватности всякого научного объяснения, сформули­рованное Гемпелем, то сразу же увидим, что рациональное объяснение Дрея этому условию не удовлетворяет. Оно не делает объясняемый факт необходимым. Даже зная все соображения Ивана Грозного, его ненависть к боярству и страх перед ними, мы, тем не менее, не смогли бы с полной уве­ренностью предсказать, что он поступит так, а не иначе. Следовательно,

рациональное объяснение не является научным. Подлинно научным бьшо бы лишь такое объяснение, из которого поступок царя вытекал с необходимо­стью. Однако в исторической науке - ив этом Дрей прав - такие объясне­ния встречаются весьма редко. Значит ли это, что история - не наука? Та­кой вывод обрывает дискуссию. С этой стороны нападение на позицию Дрея не приносит успеха: объявить рациональное объяснение ненаучным значит не считать историю наукой. Но тогда вообще не о чем говорить.

Приходиться предположить, что историки в своих рациональных объяснениях поступков исторических деятелей все-таки пользуются за­конами. Что это за законы? Гемпель и некоторые его сторонники хотели бы видеть в этих законах нечто подобное естественнонаучным законам. Почему данный железный стержень вдруг увеличился в размерах? - Потому, что он был нагрет. Увеличение размеров стержня с необходи­мостью следует из закона природы "Все металлические тела увеличивают свои размеры при нагревании". Спросим теперь, почему граф Пален организовал убийство Павла I? - Потому, что он считал это убийство разумным. В последнем случае поступок Палена вытекает из общего положения "Всегда, когда человек считает некоторое действие разумным, он его совершает". Защитники универсальности дедуктивно-номологической схемы склонны придавать таким положениям статус при­чинно-следственных законов и считать, что совершение поступка вытекает из подобного закона с той же естественной необходимостью, с которой расширение железного стержня детерминируется его нагреванием. Если это так, т. е. если поступки людей подчиняются тем же законам, что и явления природы, то рациональное объяснение неявно содержит в себе дедуктивно-номологическую схему, которая сохраняет статус универсальной схемы научного объяснения, а история, между тем,

Вопрос о соотношении мотивов и действий людей мы рассмотрим ни­же, ибо большая часть участников дискуссии по проблемам исторического объяснения в общих положениях, используемых историками при объясне­нии человеческих действий, видит все-таки не выражение причинно-следственных связей, а нормы, или правила, рационального действия. Дрей отвергает необходимость таких норм для исторического объяснения. И его отношение к этим нормам понятно, ибо в рациональные объяснения они вводятся для того, чтобы спасти применимость дедуктивно-номологичес­кой схемы в области истории. Однако использование норм приводит к но­вым проблемам, связанным, в частности, с выяснением их природы. Явля­ются ли нормы рационального действия, включаемые в историческое объ­яснение, нормами того поколения людей, к которому принадлежит сам ис­торик? Нет, конечно. Согласиться с этим - значит не только чудовищно модернизировать историю, но вообще покинуть ее почву.

Рассматриваемые нормы должны быть нормами рационального действия, которыми руково­дствовались люди изучаемой страны и эпохи, т.е. выглядеть приблизительно так: "В данную эпоху при таких-то обстоятельствах люди считали ра­зумным поступать так-то". Например, в Древней Спарте считалось разум­ным пригласить к своей жене красивого молодого человека, чтобы потом иметь красивых здоровых детей. Впоследствии это перестало считаться разумным. Откуда же берет историк эти нормы рационального действия? По-видимому, он устанавливает, что известные истории индивиды А, В, С, ..., F в известных обстоятельствах поступали определенным образом. Обобщая, историк формулирует норму: "В данных обстоятельствах люди изучаемого периода поступали так-то". Казалось бы, достаточно естественная проце­дура, но результат получается совершенно неудовлетворительным. С одной стороны, мы попадаем в круг: в числе примеров, на которые мы опирались при формулировке своей нормы, находится и поступок того индивида, ко­торый мы затем объясняем с помощью этой нормы. С другой стороны, со­вершенно очевидно, что установленная норма представляет собой не более чем случайно истинное обобщение, и, следовательно, не может быть ис­пользована для дедуктивного объяснения!

Отметим главный итог дискуссии. Если в исторических объяснениях не используются законы, подобные законам природы, то эти объяснения не придают объясняемым событиям, в частности, действиям исторических личностей, необходимого характера. Согласившись с условием адекватно­сти для объяснений, предложенным Гемпелем, мы должны квалифициро­вать объяснения историков как ненаучные. Это означает, что идеалы и нормы научного исследования, выработанные современным естествознани­ем, мы считаем универсальными и те дисциплины, в которых эти нормы нарушаются, исключаем из числа наук. Вообще говоря, такой взгляд можно защищать и трудно указать аргументы, способные серьезно поколебать его, особенно если учесть, что проведение демаркационной линии между нау­кой и ненаукой в значительной мере является результатом соглашения. И все-таки более приемлемой нам представляется другая позиция: признать, что общественные науки - полноправные члены содружества наук, хотя и отличные от наук о природе. Тогда нарушение идеалов и норм естествен­нонаучного исследования в области общественных наук должно рассматри­ваться как свидетельство ограниченной справедливости этих норм. В част­ности, нарушение условия адекватности Гемпеля историческими объясне­ниями свидетельствует не о том, что последние ненаучны, а о том, что это условие здесь неприменимо. В самом деле, разве историк, объясняя поступок исторической личности, хочет показать, что это поступок был необходим? Неужели Р.Г. Скрынников стремился убедить нас в том, что Ивану IV-му необходимо было уступить престол татарскому хану? - Вряд ли.

Здесь постепенно становится ясной специфика рационального объ­яснения Дрея. В отличие от дедуктивно-номологической схемы, которая обосновывает необходимость объясняемого явления, рациональное объяс­нение обосновывает лишь возможность объясняемого поступка. Поэтому Дрей так упорно противится введению общих законов в историческое объ­яснение. Вопрос же о том, почему для понимания явлений природы нам требуется знать, что они необходимы, а для понимания действий людей в истории достаточно знать, как они оказались возможными, - это совершенно особый вопрос.

IV. 3. ИНТЕНЦИОНАЛЬНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ. ПРАКТИЧЕСКИЙ СИЛЛОГИЗМ

Хотя Дрею принадлежит та заслуга, что именно он одним из первых привлек внимание к особенностям объяснений в истории, его собственная модель рационального объяснения страдает, по меньшей мере, двумя суще­ственными недостатками. Об одном из них мы уже упоминали: неясность понятия рациональности, на которое опирается эта модель. Историк не мо­жет руководствоваться тем стандартом рациональности, который принят в его время. Он должен реконструировать представления о рациональности людей изучаемой им эпохи. Более того, ему нужно установить, какими представлениями о рациональности руководствовался тот самый индивид, поступок которого требуется объяснить. Если принять во внимание то об­стоятельство, что даже современные представления о рациональности весьма расплывчаты 19 , то приходится признать, что историческая реконст­рукция понятия рациональности представляет собой весьма сложную опе­рацию. Второй недостаток заключается в существенной ограниченности области применения рационального объяснения. С точки зрения Дрея, объ­яснить некоторый поступок - значит показать, что он основывался на ра­зумном расчете. Критики Дрея сразу же указали на то, что чаще всего люди действуют без всякого расчета - под влиянием импульса, желания, стра­сти. Поэтому модель Дрея может быть использована для объяснения срав­нительно небольшого числа человеческих поступков, которые были пред­приняты после серьезного размышления. Однако даже и такие поступки опираются не только на соображения разума, но также и на голос чувства, поэтому рациональный расчет представляет собой лишь одну сторону того сложного побуждения, которым обусловлено каждое наше действие. Вот эти довольно очевидные слабости рационального объяснения Дрея и привели к тому, что в дискуссиях по проблемам исторического объяснения оно уступило свое место телеологическому, мотивационному или, как мы в дальнейшем будет называть его, интенционалъному объяснению 20 . Последнее не связано с неопределенным понятием рациональности и охватывает гораздо более широкую сферу.

Существо интенционального объяснения заключается в указании не на рациональность действия, а просто на его интенцию, на цель индивида, осуществляющего действие. Например, мы видим бегущего человека и хо­тим объяснить, почему он бежит. Объяснение состоит в указании на цель, которую преследует индивид: он хочет успеть на поезд, поэтому и бежит. При этом нет речи об оценке рациональности его поступка, и мы не спраши­ваем даже, считает ли он сам, что поступает рационально. Для объяснения достаточно отметить, что его цель или интенция заключается в том-то и том.

Логической формой интенционального объяснения является так назы­ваемый "практический силлогизм". Г. фон Вригт так оценивает значение этой формы рассуждения для методологии общественных наук: "Практиче­ское рассуждение имеет большое значение для объяснения и понимания действия. Один из основных тезисов данной книги состоит в том, что прак­тический силлогизм дает наукам о человеке то, что так долго отсутствовало в их методологии: подходящую модель объяснения, которая является под­линной альтернативой по отношению к модели охватывающего закона. С более общей точки зрения можно сказать, что подводящая модель служит для каузального объяснения и объяснения в естественных науках; практи­ческий же силлогизм служит для телеологического объяснения в истории и социальных науках" 21 . Внимание к этой форме рассуждения привлекла Э. Энском 22 , указавшая на то, что деление выводов на теоретические и прак­тические восходит еще к Аристотелю. Одна из посылок практического вы­вода говорит о некотором желаемом результате или о цели, другая посылка указывает на средства к достижению этой цели. Вывод представляет собой описание действия. Поэтому силлогизм и называется "практическим". При­мерная схема практического силлогизма выглядит следующим образом:

Агент N намеревается (желает, стремится) получить а.

N считает (полагает, осознает), что для получения а нужно совершить действие b.

__________________________________________________

N совершает действие b.

По-видимому, это одна из самых простых схем практического рассуж­дения. Ее можно усложнять, вводя в посылки указание на время, на от­сутствие помех для действия, на отсутствие у агента других целей в этот момент и т.д. Однако все характерные особенности рассуждений данного типа представлены уже в этой простой схеме.

При обсуждении практического силлогизма как формы интенционального объяснения центральным вопросом стал вопрос о характере связи между его посылками и заключением. В дедуктивно-номологическом объ­яснении заключение следует из посылок с необходимостью. Эта необходи­мость опирается на причинно-следственную связь. Если посылки истинны, т.е. если существует причинно-следственная связь явлений и причина име­ет место, то с естественной необходимостью должно появиться и следст­вие. Поэтому дедуктивно-номологическая схема может использоваться для предсказания. В интенциональном объяснении, имеющем форму практиче­ского силлогизма, посылки выражают интенцию субъекта, его желание достигнуть некоторой цели и осознание им средств достижения этой цели. Является ли интенция причиной действия? Некоторые авторы склонны от­вечать на такой вопрос утвердительно. "Необходимо подчеркнуть, - пи­шет, например, Е.П. Никитин, - что в тех существующих телеологических объяснениях человеческих действий, которые, несмотря на свою преднауч-ность, имеют реальный смысл, цель рассматривается как вполне опреде­ленная мыслительная конструкция, как реальный феномен сознания, суще­ствующий до того, как возникло объясняемое событие и явившийся одним из реальных условий или даже одной из причин его возникновения. Иначе говоря, цель рассматривается не как causa finalis, а как causa efficientes" 23 ". Если согласиться с этим и признать интенцию действующей причиной, то от­сюда легко перейти к утверждению о том, что посылки практического сил­логизма выражают причинно-следственную связь и заключение следует из посылок с необходимостью. Это сделает практический силлогизм разновидностью дедуктивно-номологической схемы объяснения.

Против этого и, следовательно, в защиту специфики интенционального объяснения мы выскажем три аргумента , которые должны показать, что интенция не является причиной действия и заключение практического силлогизма не следует из его посылок с необходимостью.

Первый из них при­надлежит фон Вригту 24 и представляет собой одну из форм так называемо­го аргумента логической связи между посылками и заключением практического силлогизма. Допустим, мы рассматриваем два события а и b и описывающие их высказывания Л и В. Причина и следствие логически незави­симы, т.е. если между а и b имеется причинно-следственная связь, то это устанавливается опытным путем, а не с помощью логического анализа содержания высказываний А и В. Если же между А и В имеется логическая связь, то события а и b нельзя считать причиной и следствием. Например, в высказывании "Вокруг проводника с током возникает магнитное поле" выражается причинно-следственная связь двух событий и только эксперимент может ответить на вопрос, истинно ли это высказывание. Напротив, для ус­тановления истинности высказывания "Всякий холостяк неженат" нам достаточно логического анализа содержания входящих в него терминов и вследствие этого событие "N холостяк" нельзя рассматривать как причину события "N неженат". Опираясь на высказанные соображения о логической независимости причины и следствия, мы можем теперь сказать, что если между посылками и заключением практического силлогизма нам удастся обнаружить логическую связь, то это будет свидетельством того, что посыл­ки не выражают причины того действия, о котором говорит заключение.

Фон Вригт показывает наличие логической связи между посылками и заключением практического силлогизма, рассматривая вопрос об их верификации. Пусть мы имеем дело со следующим силлогизмом:

Агент А хочет открыть окно.

Он осознает, что для этого ему нужно совершить определенное действие (действие "открывания окна").

_____________________________________________

Поэтому агент А осуществляет это действие.

Как можем мы верифицировать заключение этого силлогизма, т.е. по­казать, что агент А действительно осуществляет действие "открывания ок­на"? Со стороны мы наблюдаем ряд телодвижений А: он поднимает руку, берется за ручку рамы, тянет ее на себя. Случайны, машинальны, бессозна­тельны эти движения или они подчинены сознательной цели? Если у агента А имеется соответствующая интенция, то наблюдаемый ряд телодвижений можно описать как действие "открывания окна". Но как установить нали­чие интенции? - Для этого нужно верифицировать посылки нашего сил­логизма. С другой стороны, как мы верифицируем посылки силлогизма, т.е. убеждаемся в том, что у агента А имеется желание открыть окно? - Для этого у нас нет иного пути, кроме наблюдения его поведения и квалифика­ции этого поведения как действия "открывания окна", т.е. верификации за­ключения данного силлогизма. Если мы убедимся в том, что А совершает действие "открывания окна", то это верифицирует существование у него соответствующей интенции.

Таким образом, верификация заключения практического силлогизма требует верификации его посылок, а верификация посылок опирается на верификацию заключения. Это свидетельствует о том, что между посылка­ми и заключением практического силлогизма имеется логическая связь. Следовательно, его посылки не выражают причины действия, описываемо­го заключением.

Второй аргумент указывает на неоднозначность связи между интенцией и действием 25 . Причинно-следственная связь однозначна в том смысле, то при прочих равных условиях одни и те же причины всегда приводят к одним и тем же следствиям: температура упала ниже 0°С - вода замерзла; вспых­нула молния - прогремел гром и т.п. Если нет этой однозначности, то нет и причинно-следственной связи. Приводит ли некоторая интенция всегда к од­ному и тому же действию? Допустим, на берегу реки стоит ведро с водой, рядом лежит кружка и подходит человек, истомленный жаждой. Интенция одна - желание утолить жажду, но она способна приводить к различным действиям: человек может зачерпнуть воду из ведра кружкой; может взять ведро и напиться через край, а иногда он опускает лицо в воду и пьет из ре­ки. Более того, может случиться так, что человек, явно обуреваемый жела­нием утолить жажду, будет отказываться от воды! Интенция отнюдь не вы­зывает определенного действия с той непреложностью, с которой причина вызывает следствие. Бильярдный шар, получив удар в бок, покорно пока­тится в направлении удара, но человек под влиянием одной и той же ин­тенции способен "покатиться" куда угодно, порой даже в противополож­ном направлении. Поэтому интенцию нельзя уподобить причине того дей­ствия, о котором говорит заключение практического силлогизма.

И, наконец, третий аргумент опирается на различие цели и средств. Э. Энском обратила внимание на то, что практический силлогизм говорит о ситуации, в которой "желаемая вещь находится на некотором расстоянии от непосредственного действия, и это действие рассматривается как способ достижения, совершения или обеспечения желаемой вещи" 26 . Иначе гово­ря, действие, описываемое заключением практического силлогизма, есть средство достижения цели, о которой говорят его посылки. Можно было бы попытаться обосновать необходимость действия, опираясь на принцип "пе­реноса" интенции от цели к средствам: желание достигнуть некоторой цели необходимо вызывает желание использовать средства, ведущие к ее дости­жению. В сфере рационального действия этот принцип, по-видимому, ве­рен: логика не ставит никаких границ использованию средств и видит лишь то различие между ними, что одни приводят к поставленной цели быстрее, чем другие. Таким образом, если посылки практического силлогизма фор­мулируют некоторую цель и указывают средства ее достижения, то с точки зрения рационального поведения необходимо использовать эти средства. Поэтому практический силлогизм можно было бы использовать и для предсказания: если человек ставит перед собой некую цель и ему известны средства ее достижения, то, будучи рационально действующим существом, он обязательно использует эти средства.

Все это рассуждение выглядит довольно правдоподобно и трудно по­нять, почему же все-таки люди иногда не совершают тех действий, которые неизбежно обеспечили бы достижение поставленной цели. А это обуслов­лено тем, что человек - не только рациональное, но и нравственное существо, и его реальные действия опираются не на одни только рациональные соображения, но и на морально-этические установки. Именно поэтому встречаются случаи, когда для достижения поставленной цели рационально необходимо употребить некоторое средство, а человек вдруг останавлива­ется и не совершает нужного действия: его удерживает нравственное чув­ство. Если учесть, что выбор средства определяется не только целью, но и нравственными представлениями субъекта, то принцип "переноса" интен­ции от цели к средствам следует признать ошибочным. Можно стремиться к некоторой цели, но одновременно отвергать средства, имеющиеся для ее достижения. В этом случае становится уже совершенно ясным, что в прак­тическом силлогизме, посылки которого говорят о некоторой желаемой це­ли, а заключение описывает действие, приводящее к этой цели, вывод не является необходимым. Он может использоваться для объяснения уже со­вершенных действий, но его никак нельзя использовать для предсказания тех действий, которые еще не осуществлены.

Издержки полемики способны иногда породить впечатление, что за­щитники специфического характера объяснения в общественных науках вообще отрицают наличие законов, скажем, в истории развития человече­ского общества, и их использование историками. Действительно, вопрос порой ставится так: либо дедуктивно-номологическая схема и признание законов, либо только интенциональное объяснение и отрицание законов. Конечно, эта исключающая дизъюнкция ошибочна. В целом позиция "ин-тенционалистов" является гораздо более мягкой: отстаивая специфику ин-тенционального объяснения по сравнению с дедуктивно-номологическим, они, как правило, согласны с тем, что и в сфере общественных наук во мно­гих случаях при объяснении используются законы и дедуктивно-номоло­гическая схема.

В частности, историки широко используют естественнонаучные зако­ны для оценки и критики исторических свидетельств, при реконструкции способов возведения сооружений древности, при анализе хозяйственной деятельности и ее результатов в древних государствах и т.п. Вот один из примеров. Царь Василий Шуйский после своего восшествия на престол объявил народу, что царевич Дмитрий, живший в Угличе, в свой смертный час играл орехами и обагрил их своей невинной кровью, когда пал от ножа убийцы. Мощи Дмитрия выкопали, привезли в Москву и выставили в церк­ви. Все могли видеть эти пресловутые орешки. Сохранились свидетельства очевидцев, сумевших даже разглядеть на них пятна крови. "Можно ли дове­рять таким показаниям? - ставит вопрос историк. - Как поверить в со­хранность орешков, пролежавших в земле на разлагающемся трупе в течение 15 лет? Как поверить, что свидетель, на мгновение протиснувшийся к фобу, увидел следы крови на почерневших орехах, которые по всем законам природы давно должны были обратиться в прах? Одно из двух. Либо путал сви­детель, писавший через 15 лет после обозрения мощей, либо в фобу дей­ствительно лежали ярко размалеванные орехи, и эта улика, грубо сфаб­рикованная теми, кто открыл мощи, ввела очевидца в заблуждение" 27 .

При объяснении крупных исторических событий - войн, восстаний, революций, падений государств - историк-марксист опирается на объек­тивные законы общественного развития и классовой борьбы. Каждое зна­чительное историческое событие представляет собой единство необходи­мого и случайного. Необходимая, глубинная сторона общественных собы­тий и процессов получает гипотетико-дедуктивное объяснение, включаю­щее ссылку на социальные законы. Даже действия отдельных личностей - в той мере, в которой эти личности представляют определенные общест­венные слои и фуппы, - могут быть объяснены посредством дедуктивно-номологической схемы как действия, типичные для данного слоя и выте­кающие из его коренных экономических интересов. Образцы таких объяс­нений можно найти в работе К. Маркса "18 брюмера Луи Бонапарта", в ко­торой Маркс за борьбой различных политических партий и фуппировок в период революции 1848 года во Франции вскрывает столкновение классо­вых интересов. Однако свести историю к выявлению только необходимой, закономерной стороны событий прошлого значило бы превратить ее в фи­лософию или социологию. История не только говорит о том, что должно было случиться, но и показывает, как это реально случилось. Ее интересует не только необходимая сторона исторических процессов, но и те случайно­сти, которые сопровождали осуществление необходимого. Поэтому исто­рик не может отвлечься от конкретных исторических личностей, деятель­ность которых была включена в то или иное историческое событие, от их мыслей и чувств, целей и желаний. При объяснении же поведения отдель­ных личностей дедуктивно-номологическая схема неприменима. В этих случаях понимание достигается с помощью иных видов объяснения, в ча­стности, рассмотренных нами выше.

Не противопоставление различных видов объяснения, а их сочетание и использование каждого в своей сфере для достижения понимания природы и общественной жизни, - вот вывод, к которому приводит обсуждение проблем научного объяснения.

Логика и философия

Объяснение логикометодологическая процедура экспликации сущности одного явления через другое имеющее статус достоверного очевидного. Научное объяснение должно отвечать двум требованиям: 1 адекватности его аргументы и характеристики должны иметь непосредственное отношение к предметам явлениям событиям которые они объясняют; 2 принципиальной проверяемости непосредственно или через следствия. По своей логической структуре объяснение представляет рассуждение или умозаключение посылки которого содержат информацию необходимую для...

55. Природа и типы объяснений в СГН.

Объяснение — логико-методологическая процедура экспликации сущности одного явления через другое, имеющее статус достоверного, очевидного.

Научное объяснение должно отвечать двум требованиям: 1) адекватности — его аргументы и характеристики должны иметь непосредственное отношение к предметам, явлениям, событиям, которые они объясняют; 2) принципиальной проверяемости (непосредственно или через следствия).

По своей логической структуре объяснение представляет рассуждение или умозаключение, посылки которого содержат информацию, необходимую для обоснования такого умозаключения.

Объяснение представляет собой выявление сущности предмета, подведение под закон с выявлением причин и условий, источников развития и механизмов действия. Закон — фиксация повторяющейся связи, относительно которой все описываемое теряет свою самость. Мышление в процедуре объяснения сводится к деятельности абстрактного обобщения, в результате которого теряется уникальность объясняемого явления. Такой путь познания характерен для естественнонаучного знания.

Область научного объяснения разделяется на три подобласти: 1) каузальное объяснение; 2) генетическое объяснение; 3) телеологическое объяснение.

Специфической для гуманитарного знания является проблема объяснения действий человека, а эта проблема не имеет аналога в естественных науках. Различие специфики объектов естественнонаучного и исторического объяснения привело к появлению телеологического объяснения, которое состоит в поиске цели, выяснении мотивов осуществляющего действие субъекта.

Сфера телеологии, в свою очередь, делится на две пересекающиеся, но все же самостоятельные области. Это, во-первых, область целеполагания, устанавливающая отношения между интенциями, средствами и результатами действий и использующаяся в таких науках о человеческом поведении, как история и социология, и, во-вторых, область функциональных взаимосвязей во внутренне целесообразных объектах, будь то явления живой природы или продукты человеческой деятельности.

Ко второму типу телеологического объяснения относится структурное объяснение. В отличие от простой комбинации элементов, структура есть «целое, образованное взаимосвязанными элементами таким образом, что каждый элемент зависит от других и может быть тем, чем он является, только благодаря отношениям с другими элементами». Поэтому при структурном подходе явления рассматриваются не как простая сумма элементов, которые необходимо выделять, анализировать, разлагать, но как связанные совокупности, образующие автономные единицы, характеризующиеся внутренними взаимозависимостями и имеющие собственные законы.

Структурное объяснение принципиально отличается от дедуктивно-номологического объяснения, разрабатывавшегося в рамках позитивистской философии. Позитивизм, исходивший из представления о единообразном устройстве природы и человеческого общества, пытался перенести методы естественных наук в гуманитарную сферу, где якобы действуют законы, аналогичные или даже тождественные тем, которые натуралист открывает в природе. Позитивистскому атомизму структурализм противопоставил принципиально иное представление о самом понятии «элемент»: «элемент не существует до целого», не является «ни более непосредственным, ни более ранним, чем целое», в той мере, в какой свойства каждого элемента зависят от структуры целого и от законов, управляющих этим целым.

Объяснение является функцией теории. Под теорией как высшей формой организации научного знания понимается целостное представление о всеобщих и необходимых закономерностях определенной области действительности — объекте теории, существующее в форме системы логически взаимосвязанных и выводимых предложений. Ключевой единицей объяснительной стратегии является понятие, фиксирующее наиболее общие существенные признаки явления. Объяснение способствует уточнению и развитию знания.

Объяснение – важнейшая функция чел познания, в частности научного исследования, состоящая в раскрытии сущности изучаемого объекта. В реальной практике исследования О. осуществяется путем показа того, что объясняемый объект подчиняется определенному закону. Теор познания различает структурные объяснения, отвеч на вопрос, как устроен объект; функциональные объясн - как действует и функционирует объект; причинные - почему возникло данное явление, почему именно данный набор фактов привел к такому-то следствию. При этом в проц объясн мы используем уже имеющиеся знания для объясн других. Переход от более общих знаний к более конкретным и эмпирическим и составляет процедуру объяснения. Знания, кот служат основанием для объясн называются объясняющими. Знания, кот ими обосновываются - объясняемыми. В качестве объясняющего могут выступать как зак так и отдельные факты.

Что же дает нам процесс объяснения. Он, во-первых, устанавливает более глубокие и прочные связи между разл системами знаний. Во-вторых, позвляет осущ предвидение и предсказание будущих ситуаций и процессов.

О. может быть атрибутивным, субстанцинальным, генетическим (в частности причинным), контрагенитическим (в частности функциональным), структурным и т.д. По своему механизму О. делят на О. через собственный закон и О. с помощью моделирование. О. тесно связано с описанием, как правило основывается на нем и, в свою очередь, состовляет базу для научного предвидения. Научное предвидение – основывающееся на обобщении теоретических и эксперементальных данных и учете объективных закономерностей развития предсказание ненаблюдаемых или не установленных еще на опыте явлений природы и общества. Н.п. можетт быть двоякого рода: 1) относит6ельно неизвестных, не зарегистрированных в опыте, но существующих явлений (месторождение); 2) относительно явлений, которые еще только должны возникнуть в будущем при наличии определенных условий. Н.п. всегда основывается на распространении познаных законов природы и общества на область неизвестных или не возникающих еще явлений, где данные законы должны сохранять силу. Н.п. неизбежно содержит и элементы вероятностных предположений, особенно в отношении конкретных событий будущего и их сроков. Это обусловлено возникновением в процессе развития качественно новых причинных связей и возможностей, не существовавших ранее. Критерием правильности Н.п.в конечном счете всегда является практика. Отрицание объективных закономерностей действительности ведет к отрицанию Н.п.

В книге “Логика мышления” Поппер изложил модель объяснения и предвидения. “Дать причинное объяснение событию, - писал Поппер, - значит дедуцировать положение, описывающее его использование в качестве посылок дедукции один или более универсальных законов совместно с определенными одиночными положениями - начальными условиями”

Пусть необходимо объяснить событие, связанное с разрывом нити. Оно описывается посредством единичного фактуального положения (E). 1) Данная нить разорвалась. Допустим известно другое событие, что к нити был подвешен груз весом 2 кг, тогда как предел прочности равен 1 кг. Последнее событие может быть описано посредством фактуального положения (С). Теперь отыскиваем причинно-следственный закон (З), кот. фиксирует, что события типа (С) всегда вызывают событие (Е). Всегда, если нить нагружена весом, превышающим предел ее прочности, нить разрывается. Модель объяснения Поппера явл-ся дедуктивной, однако оказывается таковой лишь в конце, сам же процесс имеет существенно хар-р. Но как бы ни были важны причинные объяснения, неправомерно сводить все типы научного объяснения лишь к причинным. Главный смысл объяснения состоит в подведении объясняемого объекта под какой-либо закон. Этот тезис был четко сформулирован Кантом: “Объяснение явления есть установление связей между различными отдельными явлениями к нескольким общим фактам (научным законам)”. Концепция объяснения разрабатывалась в основном на материале естественных наук. Необходимо строго разделять науки о природе и науки о духе.

Главная познавательная ф-ция науки о природе - объяснение. Она состоит в подведении единичного объекта под общий закон (понятие, теория). Осн. познават. ф-ция “наук о духе” - понимание. Здесь напротив стремятся постичь смысл изучаемого объекта именно в его индивидуальности. Иными словами объяснение аргументировано доминирует как осмысленность существующего объекта, а значит, позволяет понять его и именно с той целью, кот. применяется. Объяснения высказываются не только в науках о природе, но и в науках об обществе.

Как и в ситуации с объяснениями, основанием прогноза совсем не обязательно быть причинными, т.е. такими, в которых в начальных условиях фиксируется причина предсказываемого объекта, а закон явл-ся причинно-следственным. В принципе в основаниях предвидения может использоваться научный закон любого типа. Предвидение - это не порыв из настоящего в будущее, а выход за границы наблюдаемого мира, точнее сказать за пределы изучаемого мира. Иногда основания прогнозов обходятся без законов - предвидение закона, выведение его из множества однотипных эмпирических данных. Также существ-т интуитивные предвидения.

Определение (дефениция), его роль в научном мышлении. Виды и правила определений.

Опр – это логическая операция, заключающаяся в придании точного смысла языковому выражению, который позволяет, когда это требуется, выделить или уточнить значение этого выражения. Задача определения – выделить систему признаков, общую и отличительную для предметов, обозначаемых термином. В научном познании эта задача часто усиливается требованием найти систему существенных признаков этих предметов. Логика указывает способы и правила определения, систематизирует типичные ошибки, возникающие при нарушении этих правил. Выделение системы существенных признаков тех или иных предметов – задача конкретных наук. Опр-ие в к-ром указывается система сущ-ых признаков предметов, является результатом сложного процесса познания. Однако не раскрывается все содержание понятия о предметах, а лишь основное содержание. Очень часто определению предшествуют приемы: Остенсивное опр-е – это разъяснение слов или словосочетаний путем непосредственного указания предметов, действий или ситуаций, обозначаемых словами или словосоч-ми. Описание – применяется на эмпирическом уровне познания, когда выявляются свойства предметов, изучаемых наукой (сво-ва м б отличит и не отличит, сущест и несущест, но различие при описании не проводится). Характеристика – раскрываются все стороны предмета, важные в какомто отношении, но не обязательно отличающие предмет от других. Сравнение (напр злость сходна с кратковременным помешательством).

Виды определений: (1) Номинальные опре-я – это соглашения относительно смысла вновь вводимых языковых выражений, а также соглашение о том, в каком из различных имеющихся смыслов следует употреблять выражение в данном контексте. (2) Реальные опре-я в которых придается точный смысл выражениям, значения которых с большей или меньшей степенью определенности уже известны. Посредством реальных определений вводятся понятия о предметах, обозначаемых термином, т е решается задача выделения системы признаков, общей и отличительной для этих предметов. Номинальные опре-ия нельзя оценивать как истинные или ложные. Реальные определения – это суждения, поэтому онимогут быть истинными или ложными. Определения делятся на номинальные и реальные по той функции, которую они выполняют в познании. Можно также подразделить определения на два вида по форме: (1) явные – имеют структуру “А есть В” или “А, если и только если В”, где А – определяемое выражение, а В – определяющее; (2) неявные определения такой формы не имеют.

Явные определения предполагают выделение определений через род и видовое отличие.То множество предметов, среди которых необходимо выделить интересующие нас предметы, называется родом. Та система признаков, с помощью которых выделяются определяемые предметы среди других предметов рода, носит название видового отличия. Рассмотрим такие определения: (1) в атрибутивно-реляционных определениях видовым отличием являются свойства и качества. Качество – это нечто, принадлежащее предмету самому по себе. Свойство есть проявление качества во взаимодействии с другими предметами. Наличие свободных электронов у металлов – это их качество. Проводимость электричества – это свойство, представляющее собой проявление указанного качества во взаимодействии с электрическим полем. (2) в генетических определениях в качестве видового отличия выступает способ происхождения, образования, конструирования предметов (пример, круг есть фигура, получаюшаяся в результате вращения отрезка прямой вокруг одного из его концов в плоскости). (3) операциональными являются определения, в которых предметы выделяются посредством указания операций, с помощью которых эти предметы можно распознать (пример, кислота – это жидкость при погружении в которую лакмусовой бумажки последняя окрашивается в красный цвет).

Неявные определения. (1) Определения через отношение к противоположному. В них определяются сразу два термина путем указания отношения предметов, обозначаемых одним из этих терминов, к предметам, обозначаемым другим из этих терминов (например: причина – это явление, которое при определенных условиях обязательно вызывает другое явление, называемое следствием). (2) Контекстуальные определения. В них выясняется смысл контекста, в который входит определяемый термин (например, предположение “р” истинно, если и только если р).

Правила определений. Формально-логические правила определения . Правило 1.Определение должно быть соразмерным, т е значения (объемы) определяемого и определяющего выражений должны совпадать. Возможные ошибки: (а) слишком широкое определение – определяющее шире определяемого по объему (человек – двуногое бесперое животное),(б) слишком узкое определение – объем определяющего меньше объема определяемого (пр, смерть – естественный конец всякого живого существа (а не естественный?), (в)перекрещивающееся определение – объемы определяющего и определяемого находятся в отношении перекрещивания (пр, философ – это человек, разрабатывающий научную методологию), (г) определить “как попало” (пример про француза когда давалось энциклопедическое определение рака). Правило 2. Определение не должно заключать в себе круга. Возникает ошибка “круг в себе” – определяемое определяется посредством определяющего, а последнее определяется непосредственно или опосредованно первым (пр, Логика – наука о правильном мышлении; Правильное мышление – логическое мышление. Разновидность этой ошибки – тавтология – когда определяющее повторяет определяемое но, может быть, другими словами (напр, Математика – это то, чем занимаются математики). Правило 3. Определение д б ясным, т е д б известны смыслы и значения терминов входящих в определяющее (напр, красота есть индивидуально-неповторимое выражение родового). Правило 4. Нельзя принимать номинальные определения за реальные (напр, пусть имеется номинальное опре-ие: “бог – это совершенное существо”, другое номин определение “совершенное существо – то, которое обладает всеми свойствами объективно существующего предмета, а также свойствами всеведения, всемогущества и т.д.” Можно ли приняв эти определения за посылки, сделать вывод о том что бог существует? Если эти посылки окажутся истинными суждениями, то и заключение будет истинным. Но поскольку определения являются номинальными, их нельзя считать ни истинными, ни ложными и нельзя сделать указанного вывода).

Осуществляя определения, важно руководствоваться так же требованием раскрывать лишь основное содержание определяемого термина.

Классификация как метод научного познания. Естественные и искусственные классификации .

Классификация (от лат classis – разряд, класс facio – делаю, раскладываю), разбиение множества (класса) объектов на подмножества (подклассы) по определенным признакам. В научной К свойства объекта поставлены в функциональную связь с его положением в определ системе. Различают искусственную и естеств К: в отличии от искусственной (в ее основе, как правило, лежат не существенные сходства и различия объекта, для систематизации предметов, алфав.каталог), в естеств К по максим количеству существенных признаков объекта, определяется его положение в системе (напр, естеств система организмов, периодическая система элементов Менделеева). Развитие науки связано с переходом от дискриптивных К (упорядочивающих в удобной форме накопленные эмпирич результаты) к структурным (сущностным) К (позволяющим раскрыть сущность классифицируемых объектов).

К всегда устанавливает определенный порядок в исследуемой области, разбивает ее на группы, чтобы упорядочить область и обозримо ее рассмотреть. Логическая основа классификации – логическая операция деления объема понятия. Понятие – это форма мысли, которая является результатом мысленного выделения однотипых предметов некоторого множества по общим и существенным признакам. Понятия выражаются отдельными словами и словосочетаниями. Каждое понятие имеет объем и содержание. Объем понятия – это совокупность предметов понятия. Содержание понятия – это совокупность признаков, на основе которой объекты выделены и обобщены в понятии. М/у содержанием и объемом понятия есть связь в виде закона обратного отношения: чем больше содержание понятия, тем меньше круг объектов фигурирующих в нем, и наоборот чем больше объем, тем уже содержание. Деление объема понятия – это разделение объема понятия на подклассы, представляющие подвиды предметов мысленных понятий. Эта операция включает: (1) основание деления понятия – это признак по которому производится разбиение, это варьируемый признак, (2) делимое понятие – это объем который необходимо разбить на подклассы, (3) результат деления. Различают правильное и неправильное деление и чтобы деление было правильным необходимо соблюдать правила: 1) деление должно вестись только по одному основанию; 2) явление д б соразмерным или исчерпывающим, т е совокупность объемов деления д.б. равной исходному объему деления; 3) недопустимо деление с излишним членом; 4) члены деления должны взаимно исключать друг друга; 5) деление д.б. непрерывным, т е нельзя делать скачков в делении. Выделяют два вида деления: (1) По виду изменения некоторого признака. (2) Дихометрическое деление – это деление в котором в качестве основания деления служит наличие или отсутствие заданного признака.

Классификация – это и есть операция деления объема понятия. Это либо отдельное деление или совокупность делений. Классификацию понимают как многоуровневую и разветвленную систему. Классификацией обычно называют деление объектов, которые являются объектами изучения той или иной науки. К обычно не применяет диахометрическое деление (иначе говоря, объем делимого понятия делится на два противоречащих друг другу понятия: А и не-А; далее возможно что А делится на В и не-В и т.д.). Пример классической К – это таблица Менделеева.

Порою классификацию и деление путают, их рассматривают как синонимы. Они во многом похожи, однако надо видеть и различия.

Приведенные виды деления действительно могут быть охарактеризованы как виды так называемой таксономической классификации. Однако все большее распространение получают мериологические классификации. В отличие от таксономического деления, в процессе которого выявляются виды предметов некоторого рода, в мериологическом делении выделяются части предмета. Например. Автомат состоит из приклада, казенной части, ствола и других частей. Можно считать, что таксономическое и мериологическое деления взаимосвязаны и имеют взаимные переходы. Но следует также сказать что логические процедуры деления понятий и классификации являются окончательно разработанными.

Дедукция и индукция как методы научного познания.

Вопрос об использовании индукции и дедукции в качестве методов познания обсуждался на протяжении всей истории философии. Под индукцией чаще всего понималось движение познания от фактов к утверждениям общего характера, а под дедукцией – движение мысли от общих утверждений к менее общим, в том числе к утверждениям об отдельных предметах. Часто эти методы противопоставлялись друг другу и рассматривались в отрыве от других средств познания. Так Ф Бэкон считал основным методом познания индукцию, а Р Декарт – дедукцию вместе с интуицией. Однако в эпоху Нового времени эти крайние точки зрения начали преодолеваться. Так, Галилей, Ньютон, Лейбниц, признавая за опытом, а значит и за индукцией большую роль в познании, отмечали в месте с тем, что процесс движения от фактов к законам не является чисто логическим процессом, а включает в себя интуицию. Они отводили важную роль дедукции при построении и проверке научных теорий и отмечали, что в научном познании важное место занимает гипотеза, не сводимая к индукции и дедукции. Однако полностью преодолеть противопоставление индуктивного и дедуктивного методов познания долгое время не удавалось. В совр науч познании противопоставление индукции и дедукции как методов познания теряет смысл, поскольку они не рассматриваются как единственные методы. В познании важную роль играют другие методы, а также приемы, принципы и формы (напр абстрагирование, идеализакция, проблема, гипотеза и т.д.).

Индукция представляет собой умозаключение в котором заключение не вытекает логически из посылок, и истинность посылок не гарантирует истинность заключения. Из истинных посылок индукция дает вероятностное заключение. Общая индукция – это индукция в которой переходят от знания о нескольких предметах к знаниям о их совокупности. Это типичная индукция. Именно общая индукция дает нам общее знание. Общая индукция м.б. представлена двумя видами: (1) полная индукция – это умозаключение от знания об отдельных предметах класса к знанию о всех предметах класса, предполагающее исследование каждого предмета этого класса: А1 имеет признак В, А2 имеет признак В,..., Аn имеет признак В, множество А1,..., Аn это весь класс А => вероятно что все объекты типа А имеют признак В; (2) Умозаключение от знания лишь о некоторых предметах класса к знанию о всех предметах класса называют неполной индукцией.

Статистическая не полная индукция. Делается выборка Аn +n из совокупности предметов А, в этой выборке элементы А1,..., Аn обладают признаком В, а элементы Аn+1,..., Аn+n не имеют признака В, из этого следует вывод, что объекты А могут иметь свойство В с вероятностью n/(n+n) – общее число наблюдений.

В отличии от индуктивных умозаключений, которые лишь наводят на мысль, посредством дедуктивных умозаключений выводят некоторую мысль из других мыслей. Дедуктивные умозаключения: условнокатегорические, разделительно-категорические, дилеммы, условные умозаключения и т.д.

Объяснение является одной из функций теории и науки в целом. Объяснение представляет собой мыслительную операцию выражения сущности одного объекта через другое, через то, что известно, понятно, очевидно, ясно. Объяснение представляет собой необходимый компонент понимания любого вида деятельности.

Научное объяснение должно удовлетворять требованиям адекватности (корректности) и принципиальной проверяемости. С логической точки зрения, объяснение есть выведение из посылки следствий. Объяснение осуществляется как на теоретическом, так и на эмпирическом уровнях организации научного знания.

Существует несколько моделей научного объяснения:

1. Дедуктивно-номологическое объяснение

Четкая формулировка этой модели была осуществлена К. Поппером и К. Гемпелем. При дедуктивно-номологическом объяснении мы указываем причину или условия существования некоторого события. Множество начальных условия и общих законов или гипотез (большая и малая посылка) составляет эксплананс объяснения. Большая посылка – универсальные или общие законы или стохастические законы частного характера. Малая посылка – начальные или граничные условия, относящиеся к конкретным событиям или явлениям. Утверждение которое предстоит объяснить – экспланандумом - заключение дедуктивного вывода из посылок, т.е. из эксплананса.

Если причина или условие имеют место, то определенное событие наступает с необходимостью.

К. Гемпель разработал модель индуктивно-вероятностного объяснения, когда вместо закона науки выступает положение, имеющее вероятностно-статистический характер и вывод устанавливает лишь вероятность наступления события. В любом случае объяснение на основе дедуктивно-номологической модели придает объясняемому событию необходимый характер.

(Пример с объяснением Фарадея опыта Араго о вращении медного диска над вращающейся магнитной стрелкой).

Дедуктивно-номологическая модель объяснения наиболее характерна для математики и для естествознания.

2. «Рациональное» объяснение (телеологическое)

Канадский историк У. Дрей показал, что в исторической науке используются другие модели объяснения. Объяснение, которое указывает на связь поступков некоторого человека с его мотивами и убеждениями, Дрей называл рациональным. Задача такого объяснения заключается в том, чтобы показать, что некоторый поступок является «разумным», с точки зрения совершающего его человека. В основном историки при объяснении человеческих действий видят не причинно-следственные связи, а нормы или правила рационального действия.

В общем виде объяснение в рамках данной модели выглядит следующим образом: показать, что «в данных обстоятельствах люди изучаемого периода поступали так-то», а затем рассмотреть конкретный случай. Таким образом, рациональное объяснение обосновывает лишь возможность объясняемого события, а не его необходимость.

Основное внимание обращается на цели, смысл и намерения деятельности людей. Большая посылка – сумма целей, мотивов, стремлений. Малая посылка – сумма средств. Экспланандум - поступок, действие. Практический силлогизм – форма телеологического объяснения. Большая посылка – цели действия. В малой – средства ее достижения. Экспланандум - утверждение, что только при действии в соответствии с посылками, т.е. при правильном учете целей и средств ее достижения можно надеяться на успех действия.

3. Функциональное объяснение

Функциональное объяснение – близко к телеологическим, т.к. отвечает на вопрос для чего? Применяется когда приходится выяснять роль и функция какого-либо элемента или подсистемы элементов в целостной системе. (орган в живом организме). Широкое применение в биологии, после создания Ч. Дарвином эволюционной теории.

4. Нормативные объяснения

Нормативные объяснения – пытаются выявить значения и роль норм для объяснения поведения людей в обществе. Учитывают не только сознательную деятельность человека, но и нравственную. Опирается на установленные в обществе правила и нормы, к-е принципаиально отличаются от законов, имеющих регулярный и устойчивый характер.

5. Причинно - следственное объяснение

Причинно следственные объяснения: в период классической науки механические движения и процессы, явления природы пытались объяснить с помощью простейших каузальных или причинных законов. Использовалась еще Галилеем при объяснении движения свободного падения тел.

Предшествующее явление называют причиной, а данное явление (к-ое объясняется) следствием. Но причинное объяснение не сводится только к указанию предшествующего и последующего явления (П: ночь сменяет день, но ночь не является причиной дня). Для причинного объяснения обязательно следует определить общий причинный закон, к-ый устанавливает регулярную, необходимую связь м/у причинной и следствием.

6. Интенциональное объяснение

Интенция означает намерение, цель, направленность сознания на определенный предмет. (От латинского слова intentio – стремление). Интенциональное объяснение называют иногда телеологическим, мотивационным. Интенциональное объяснение поведения человека состоит в указании на цель, которую преследует индивид, установлении стремлений, намерений или мотиваций действующих событий. Такие объяснения ориентированны на раскрытие стремлений людей, их можно использовать для объяснения поведения исторических деятелей, объяснения поступков, действий обычных людей. Г.фон Вригт подчеркивал значение так называемого «практического силлогизма» для гуманитарных наук и для истории.

Во всех альтернативных моделях объяснения (Нормативное, функциональное, телеологическое, интенциональеон) главное внимание обращается на специфические особенности сознательной и целенаправленной деятельности человека, к-ая выражается в постановке целей, выяснения его функций и роли в обществе, анализе норм и правил поведения.

Структура любого научного объяснения состоит из а) исходных знаний об объекте как экспликандуме, б) знаний, используемых в качестве средства объяснения (основании объяснения) – экспликата и в) познавательных действий, связанных с применением основания объяснения, т.е. с установлением его функций по отношению к экспликандуму.

В зависимости от выбранного экспликата и познавательных действий с ним различается несколько типов научного объяснения.

4.1. КАУЗАЛЬНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ, указывающие на причину и ее следствие как последовательные явления, положения дел в каких-то определенных условиях. Существует различное понимание причины, но обычно исходят при ее определении из следующих характеристик:

а) причина – это фактуальное действие, вызывающее однозначное фактуальное следствие и существующее независимо от следствия, б) причина и следствие часто объединяются законом, определяющим непременные, необходимые связи, в) следствие не может существовать без причины и так или иначе отражает причину, но не отождествляется с причиной, г) каждая причина имеет только свои следствия (ответственна за следствие, «берет на себя вину за следствие»), д) причина направлена для объяснения прошлого или настоящего. Каузальные объяснения широко применяются при изучении природных и биологических фактов, и существовала тенденция к переносу каузальных объяснений на явления, имеющие поведенческий характер, но она не учитывала специфики этих явлений, что привело к поиску других типов объяснений.

4.2. РАЦИОНАЛЬНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ, указывающие на человеческий мотив, рациональные его соображения, которые определяют его поступки. Рациональность в данных условиях не делает факт необходимым, но только возможным.

4.3. ИНТЕНЦИОНАЛЬНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ (телеологические, намеренно-целевые, обычно связаны с рациональными объяснениями). Они состоят из желаемого, предвосхищенного результата, цели (целеполагания) и средств, которые считают нужным применить для ее достижения («цель оправдывает средства»). Цель отличается от причины следующими характеристиками: а) цель является всегда намеренной, причина – всегда фактуальной, б) цель направлена на будущее, причина – на прошлое или настоящее, в) для достижения цели осуществляются причины, т.е. цель опирается на каузальную детерминацию, г) у цели и средства нет необходимой внутренней связи.

4.4. ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ. Термин «функция» (лат. functio – исполнение, соответствие, отображение) широко употребляется в современных науках, но интерпретируется в них по-разному. В математике функция – это зависимая переменная величина, в физиологии – это проявление жизнедеятельности органов, тканей, клеток ит.д., в социологии – это обязанность социальных институтов, должностей и др. Обычно математическое понимание функции отличают от предметной функции. Если обобщить применение термина «функция» в нематематических науках, то можно выделить следующие его понятийные признаки:

1) функция – это особое свойство целостного объекта как системы или ее подсистемы и элемента (носителей функции); понятия системы, ее подсистемы и элемента взаимосвязаны между собой: нет системы, подсистемы, элемента системы без функции, как нет функции без системы, подсистемы или элемента системы (ср. пружину в часовом механизме и пружину, валяющуюся на полу);

2) функция – это производное свойство всей системы, подсистемы или элемента системы;

3) функция всегда обеспечивает нечто нужное, предназначенное, служит для чего-либо, т.е. имеет выход за пределы системы, подсистемы или элемента системы (ср. функцию самолета – движение в воздухе, функцию стакана для питья, функции больших и малых стрелок в часах);

4) функция имеет свою среду реализации и носит приспособительный к среде характер (например, средой для функции стакана является процесс питья жидкостей, средой для часов – течение времени);

5) функция связывает систему, подсистему или элемент системы со своей средой и находится в отношении взаимосвязи с последней;

6) каждая функция проявляет себя в системных (взаимообусловленных) отношениях с другими функциями, и функциональная система в целом – это система элементов, подсистем с их взаимосвязанными функциями, подчиненными функции целой системы.

7) функция как назначение системного объекта или его элемента проявляется в самом реальном или потенциальном процессе их адаптации к среде по принципу обратной связи.

8) функция и система находятся во взаимодетерминированных отношениях, и функция может выступать в роли опережающего системообразующего фактора. Системную функцию следует отличать от замещаемой

функции, допускаемой системной функцией. Например, системной функцией стакана является его использование для питья, чему соответствует его структура, приспособленная к особенностям процесса питья жидкостей, но использование стакана для хранения бабочки – это употребление его в замещаемой функции, допускаемой системной функцией. Функция может быть первичной и вторичной (производной от первичной): такова, например, вторичная функция пуговиц, пришиваемых только для придания красоты платью.

Понятие функции соотносительно с понятием «функционирования». Функционирование – это реализованное проявление функции в среде. По функционированию объекта как непосредственно данного для наблюдения определяется его функция.

В языкознании понятие функция, как правило, применяется в соответствии с изложенными его признаками, а именно в обобщенном виде как способность языковой системы, ее подсистем и элементов выполнять то или иное свое назначение в передаче и получении информации.

Все отмеченные признаки функции отличают ее от причины и цели: функция не является, подобно причине, действием, вызывающим следствия, и не является «потребным будущим», подобно цели, будучи всегда данной или потенциальной.

Сущность функциональных объяснений заключается в том, что объект как система или элемент в системе объясняется его функцией или, напротив, функция объекта и его элемент объясняются его системным характером или системными связями (ср., например, такие объекты, как часы, самолет, стул и все другие артефакты или их отдельные элементы).

4.5. СИСТЕМНО-СТРУКТУРНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ, связанные с понятием системы как единой организованной и упорядоченной целостности, состоящей из взаимозависимых элементов и определенных отношений между ними, называемых структурой системы. В качестве простейшего и универсального типа структурных отношений выступают бинарные отношения (диады), которые являются одним из типов симметрии природы и организмов (ср. левое и правое полушарие мозга человека с их функциональным различием, день и ночь, жизнь и смерть, вдох и выдох и т.д.). Как известно, Гегель обобщил и рассмотрел в плане развития бинарные отношения как противоположности, которые заложены в любой определенности. Осознание человеком бинарности всего сущего отразилось уже в создании двоичного символизма в культуре многих народов. Однако при дальнейшем развитии человеческого мышления были осознаны и другие типы структурных отношений, отражающие диалектику бытия, – бинарные отношения с промежуточными звеньями и п -членные отношения с бинарной структурой.

Сущность системно-структурных объяснений состоит в том, что то или иное явление и развитие объясняется с точки зрения законов системы, ее внутриструктурных особенностей и внутрисистемных отношений. Например, в психологии и языкознании многие явления объясняются ассоциативными связями, когда одно явление вызывает другое по смежности, сходству, контрасту (ассоциации основаны на механизмах нервных связей в мозгу).

4.6. ГЕНЕТИЧЕСКИЕ ОБЪЯСНЕНИЯ. Они предполагают объяснения данного состояния объекта путем установления его начальных условий развития во времени через выведение поэтапных связей и определение основных линий развития. Генетические объяснения – это исторические объяснения, но несколько специализированные в том отношении, что они объясняют объект, исходя из его начального основания. Генетические объяснения широко используются во всех науках и часто сочетаются с системно-структурными и другими типами объяснения.

Следует отметить, что упомянутые типы научного объяснения используются в науках не всегда изолированно друг от друга, что определяется его разными задачами и аспектами.