Фантазии-про:)

С детства рай, в массово-бытовом о нём представлении, казался мне местом...скучным. А, помноженный на Вечность, он становится...скучным невыносимо. Это-примерно, как отдых на море: первую неделю- приятно. Потом-....потихоньку начинает тяготить...
Неожиданное, косвенное подтверждение этому моему преставлению я прочёл, в отроческом возрасте, у Джека Лондона. В одном из его рассказов, где действие происходит, как раз на одном из тропических райских островов, он, вскользь упоминает, что продолжительность жизни там- довольно коротка. Постоянный комфорт и однообразие бытия...старят и убивают аборигенов лет за 40...
А вот, если б было позволительно себе рай выбирать, я б выбрал...жизнь помора на Русском Севере. Веков за 6-8, до нынешних времён... (Только, желательно- без комаров):).

По моим представлениям, прежняя жизнь поморов была, во всех смыслах, ДОСТОЙНОЮ ЧЕЛОВЕКА. Сочетала в себе прекрасный, для своего времени, материальный уровень, СОЗДАННЫЙ ЛИЧНЫМ ТРУДОМ, с высокой нравственностью людей.

Издревле люди жили здесь, руководствуясь одними лишь нравственными законами и моральными принципами. Прекрасно обходясь без администрации, полиции, армии, тюрем... (Те атрибуты гос-ва, что появились здесь с приходом номинальной власти московских царей, были поморам навязаны. А значит, не могут считаться необходимимыми).

Красноречивее всего о человеке говорит его жилище. Вдвойне красноречив сей штрих, когда доподлинно известно: это достойное жилище человек постороил сам, своими руками, знаниями и смекалкой.

Помор, это человек с ВЫСШИМ ОБРАЗОВАНИЕМ:). И это образование он начинал получать -с рождения. Обучаясь сложной науке человеческой жизни а гармонии с северной природой. Это образование вполне позволяло человеку придти на новое, дикое место, с одним лишь топором, и создать на нём дом, усадьбу, всю необходимую, самодостаточную инфраструктуру, для себя и своей семьи. Таких, одиноких изб в северных лесах сохранилось ещё немало. К сожалению, бОльшею частью, уже покинутых...

Судя по сохранившимся здесь старинным домам, все тут жили одинаково. Одинаково хорошо:). Тесных избёнок, в три окна, характерных для остальной России, я здесь не видел.

И только вековой свободою поморов (и тысячелетним опытом их предков) я объясняю этот феномен. Русский Север не знал крепостничества, рабства. Был постоянно защищён от вторжений и завоеваний суровым климатом, труднодоступностью и дальними расстояниями. (И...комарами):)

Общества, не имеющие атрибутов государства: чиновников, парламентов, сводов законов, -принято называть примитивными. Общество русских на Русском Севере я называю...совершенным.

Эта цивилизация была полностью самодостаточной. Всё, нужное ей для жизни, она производила сама, используя лишь возобновляемые природные ресурсы.

Восходящая своими истоками в туманные палеолитические тысячелетия, она, в принципе, сохранила навыки и способность обходиться без металлов, производство которых человечество освоило в те времена, когда северная цивилизация достигла своего расцвета. И, вплоть до своего недавнего, по историческим меркам, угасания, использовала металлы- по минимуму. Минимум инструментов (в основном- топор):), дома и храмы- без единого гвоздя... Даже обручи на бочонках делались из...древесины же: из тонких прутьев.

Словосочетание: "деревянная печная труба" звучит анекдотично. А "топить по-чёрному" ассоциируется с убожеством и бедностью. И то и другое верно...не всегда. В пред. свои поездки по северам я не раз обращал внимание на то, что трубы старинных домов, вроде как...из дерева многие сделаны. Так оно и оказалось. Многие поморские дома, для более экономичного использования запасов дров, практиковали отопление "по-чёрному" См. пред фото: Выше верхней полки с горшками, потолок и балки -потемневшие от копоти. Дым из печи выходил прямо в комнату, поднимался к потолку, остывая, отдавая тепло дому. Хозяева отслеживали, чтобы дым не опускался ниже полки с горшками (загнетки). Для этого в потолке периодически открывали задвижку и остывший, лишний дым выпускался в...деревянную трубу. Сложно:). Но, в большом, двух-трёхэтажном доме, при нескольких печах, это давало значительную экономию дров. (Заготавливаемых, замечу, вручную).

Смекалка народа, способность делать из дерева...буквально всё, рационально тратя на это время и силы, порою просто восхищают. Как эта мялка для льна. Изготовлена из небольшого деревца с двумя корневищами. Вроде примитивно. И обработки-минимум. Но прекрасно лён переминает. И не одно поколение ею пользовалось.

Изготовление поморской лодки- целая наука. Для каждого её элемента подходит только своя порода дерева, его части. (Ствол, корневище...). Собиралась на деревянных шкантах, для изг. которых так же необходимо было своё дерево (кажется, корневище можжевельника). Правильно проконопаченная и грамотно просмолённая, такая лодка исправно служила лет 40. А вот собранная на металлических гвоздях была существенно менее долговечной.

Ручная каменная зернотёрка.

В историческом музее, в Москве, есть челн,выдолбленный из цельного ствола дуба. Ему -порядка пяти тыс. лет. Это...плав-средство:)-несравнимо моложе и размером меньше. Но технология изготовления-та же, что и пять тыс. лет назад. (Будто каменным долотом выдолблена):)

По берегам рек и озёр, по которым некогда пролегал путь из Варяг в Греки и ныне можно увидеть остатки погибших торговых судов. Поражает их долговечность. Они разбиты, но...не сгнили. Просмолены были -на совесть. (Кстати, Исаакиевский собор, в Питере, тоже на просмолённых деревянных сваях стоит). А о древности этих останков свидетельствует, думаю, то, что собрано было судно- на деревянных шкантах. "Без единого гвоздя":). Кованные штыри, торчащие из них, на фото,- это следы гораздо более поздних ремонтов.

Изготавливаем "луковку". Чешем репку...:)

Любимая тема: солярная символика в декоре Севера. Считаю её прямым продолжением темы прорезных дисков Сунгири.

Каждый год в Архангельске рушатся деревянные здания, сходят со свай дома, а их жильцы постоянно рискуют оказаться под завалами. По мнению местных исследователей непознанного, дело вовсе не в тощих бюджетах мэрии и не в плохом хозяйском уходе. Это прощальный «подарок» древнего племени чудь, якобы обитавшего на Поморской земле тысячелетия назад.

Архангельск трудно назвать каменными джунглями. Большинство домов построено из дерева: бревенчатые строения, деревянные мостки, резные беседки вызывают умиление у туристов, уставших от бетона и стекла крупных городов. Но далеко не все архангелогородцы разделяют это умиление гостей города. Они убедились на собственном опыте, что романтичная старина таит в себе немало опасностей.

Известием о разрушившемся доме архангелогородцев не удивишь: ежегодно в Архангельске со свай сходят по несколько жилых домов. Если учесть, что большая часть строений - деревянные, то масштабы жилищной катастрофы становятся угрожающими. В безопасности себя не чувствует никто. И почти никто не вспоминает о древнем запрете загадочного племени, некогда обитавшего в здешних лесах. Табу, которое часто нарушали местные лесорубы, когда строили столицу Поморья.

Архангельск плоть от плоти истово русский город. Русские города все были сплошь деревянные. В конце 19 века Архангельск был самым большим деревянным городом в мире!

, для программы «Городские легенды»

При правильном строительстве и соответствующем уходе дом из дерева простоит более ста лет, однако в наше время деревянный колорит дорого обходится городу. По словам сотрудников службы спасения по Архангельской области, особо опасный период для схода домов со свай и обрушений - это зимне-весеннее межсезонье. Именно в это время стоит быть особенно бдительным, живя в деревянном доме.

Сегодня в Архангельской области 289 тысяч квадратных метров жилья признано аварийным. Вы только вдумайтесь в эту цифру! При том, что общий ветхий фонд, по нашим данным, составляет почти два с половиной миллиона квадратов. Разумеется, его львиную долю занимают крупные города: на первом месте областной центр, потом Северодвинск и Новодвинск.

Валентина Прилепина, и.о. министра строительства и ЖКХ Архангельской области, news29.ru

Старожилы говорят, что причина того, что некоторые дома стоят подолгу, а другие разрушаются, скорее всего в том, что при строительстве применялся лес из священных рощ, которые никогда не разрешалось использовать для бытовых нужд: дом, построенный из такого дерева, сгорал, лодка - тонула, лесоруб умирал в страшных мучениях. Однако если правильно выбрать участок для вырубки за пределами священной рощи, то дерево принесет человеку только пользу.

Юрий Попов, архангельский исследователь аномальных явлений, «Городские легенды»

Справка

Чудь (чудь белоглазая, чудаки, чуцкие) - персонаж русского фольклора, древний народ, аборигены местности. Не стоит путать с историческим наименованием реальных финно-угорских народов. Этот мифологический персонаж близок по значению к европейским эльфам и гномам, встречается не только в русском фольклоре, но и у коми и саамов. Схожие легенды известны в Сибири у сибирских татар и манси о сыбырах, у алтайцев - о бурутах, у ненцев - о сихиртя. В народной памяти сохранялись сведения о чудском прошлом остатков земляных крепостей, могильников и поселений. Они имели названия, снабженные прилагательным «чудской», - например, урочище, где прежде стояла крепость, могли называть Чудской городок.

Изучая городские архивы, исследователь даже нашел некоторые факты, которые считает подтверждением своей версии. Речь идет о священных местах вокруг Архангельска, где росли шикарные леса. По преданиям, здесь обитало загадочное племя чудь белоглазая, о существовании и происхождении которого нет документальных или археологических подтверждений. Они жили в лесах, где выбирали участки с наиболее мощной энергетикой и считали их священными. Племя давно исчезло, но заклятие осталось.

Архангельская область - одна из самых зеленых территорий России, лесные угодья здесь составляют более 22 млн га. Неудивительно, что край исторически развивался на основе лесозаготовки и деревообработки, но даже здесь существуют сакральные места, где никому в голову не придет валить лес. Например, в национальном парке «Кенозеро» сохранилось более 40 неприкосновенных рощ.

Мы утратили культуру восприятия живой природы. Жители глубинки до сих пор остро ощущают соприкосновение с природой, чувствуют ее влияние. Постоять под деревом, проникнуться его духом - особое свойство человека, которое в городе притупляется. Не везде есть предупреждения, к примеру, кресты - это знак более поздней культуры, знак православия, сменившего язычество. До прихода славян на этих землях жили финно-угорские племена, а до них обитала чудь белоглазая - именно их считают коренными жителями Поморья.

Юрий Барашков, историк-краевед

Еще до революции из уст в уста передавалась древняя легенда о том, как погибла чудь. Не в силах защитить свои земли от вторжения новгородцев, это загадочное племя похоронило себя живьем. Согласно легенде, на рассвете весь чудской народ собрался в священной роще и принялся копать ямы. Когда солнце взошло над лесом, страшное пристанище для изгнанников было готово. По краям ям стояли многочисленные столбики, над которыми настелили хлипкое подобие крыши из досок, и сверху засыпали эти доски камнями. А затем народ чудь забрался в ямы со всем своим имуществом и, подрубив столбцы, завалил сам себя.

Теперь уже никто не знает, зачем и почему именно таким способом они приняли смерть. О белоглазой чуди сегодня не известно почти ничего: что за народ, во что верил, какими магическими способностями обладал, поддержкой каких сил природы пользовался, а самое главное, почему избрал для себя такую страшную, мучительную смерть - погребение заживо.

Местами их захоронений принято считать леса с раскидистыми кронами деревьев, под которыми можно наблюдать множество бугров. Некоторые даже считают, что души умерших находят себе пристанище в этих величественных деревьях. А ведь именно такие леса окружают Архангельск.

Глубоко в корневой системе северян чудская кровь все же присутствует так или иначе хотя бы потому, что все географические названия на Русском Севере - угро-финского происхождения. Поэтому, когда славяне сюда пришли, а это в первую очередь новгородцы, здесь были отдельные племена, край был заселен очень редко. Начались всякого рода кровосмешения, и от этой чуди ничего не осталось.

Юрий Барашков, историк-краевед

Косвенное подтверждение теориям аномальщиков дает и практика краснодеревщиков. У архангельских резчиков по дереву есть своя методика вычисления «чудских деревьев». Поморские умельцы издревле вырезали так называемую щепную птицу счастья из дерева и усаживали ее на шест. Она считалась оберегом и всегда поворачивалась в сторону доброго человека. Согласно поверьям, она приносила удачу только в том случае, если была сделана с добрыми помыслами и из доброго дерева. А будучи сделанной из проклятой древесины, она могла сыграть зловещую роль. Понять, из какого материала сделана птица, под силу только профессионалу.

Когда делаешь срез по дереву, наглядно видишь текстуру волокон. У неподходящего материала она нестройная, словно витая. Зачастую на срезе отчетливо просматриваются фантастические рисунки: животные, рыбы и прочие неведомые изображения.

Игорь Стойко, резчик по дереву

А. ХВОРОСТОВ, С. НОВИКОВ (г. Орел).

Поленово. Интерьер столовой.

Стол-аналой XVII в. Краеведческий музей г. Тотьмы.

Распространенным предметом мебели в давнюю пору были скамьи. Их спинки делали глухими или же сквозными - столярной или токарной работы. На рисунке: скамья из Вологодской области.

У некоторых скамеек спинка могла перебрасываться с одного края на другой. Такие скамьи называли переметными, а саму спинку - переметем. На рисунке: переметная скамья из Архангельской области.

В давние времена обеденные столы делали больших размеров в расчете на большую семью. Резьбой покрывали края столовой доски и грани массивных ножек с резными перехватами. На рисунках: обеденные столы с резьбой. XVII век.

Распространенные небольшие столики для ларцов зачастую украшали сплошной резьбой. Рисунке: столик с резьбой из села Тригорского близ Пскова. Конец XVIII века.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Обработка дерева - исконное занятие российских мастеров. В этом промысле всегда много места отводилось изготовлению мебели. Плотники, строившие дом на севере и северо-востоке, сразу готовили для него и мебель - врубленные лавки, встроенные шкафы. В других районах для крестьян и небогатых горожан делали "белодеревянную" мебель: стулья, табуреты, скамьи, шкафы. Их поверхность ничем не покрывали, отсюда и пошло название. Предметы белодеревянной мебели имели резные спинки, точеные ножки и другие украшения.

Тот, кто был побогаче, заказывал "оклейную" - фанерованную мебель. Ее остов выполняли из дерева простых пород, а отделку - из дорогой древесины. Такую мебель делали мастера-краснодеревщики, имевшие особые инструменты. Многие из них изготовляли сами мастера для личного пользования. Первое место среди таких инструментов занимали различные фигурные рубанки. Когда началась массовая промышленная обработка древесины, об этих инструментах стали забывать, и фигурные рубанки остались сейчас в единичных экземплярах у старых мастеров. Не исключено, что через некоторое время они могут вовсе исчезнуть, превратившись в ненужный хлам, который без жалости выбрасывают.

Сейчас промышленность выпускает рубанки, фуганки и шерхебели, но прежде кроме этих инструментов у краснодеревщика было множество специальных фигурных рубанков и рубаночков для разный операций. В литературе двадцатых-тридцатых годов еще встречались их названия. Нынешние же, даже энциклопедические, издания обходятся без их упоминания.

Между тем о фигурных рубанках не стоит забывать хотя бы уже потому, что форма и назначение таких инструментов отрабатывались веками. И главное - они нужны и сегодня, поскольку наряду с поточно-массовым производством немало людей желают делать штучную художественную продукцию.

Теперь о самих фигурных рубанках, которые изображены на рисунках авторов. Многие их названия - немецкого происхождения. Пользовались также рубанками, сделанными по типу английского и французского инвентаря.

Зензубелем или отборником называли узкий рубанок с плоской, ровной кромкой железного ножа. С помощью зензубеля выбирали четверть - узкую канавку под прямым углом на кромке обрабатываемой детали, например в оконных рамах, для заглубления стекла.

Чтобы канавка при строгании получилась одинаковой ширины, на колодке инструмента закрепляли стальную бляшку с едва выступающим острием. Оно по заранее прочерченным рейсмусом границам четверти направляло движение отборника и облегчало первую застрожку и всю выборку. Четверти в торцах выбирали косым зензубелем.

Фальцгобель служил для получения на краю доски или щита фальца - углубления нужной ширины и глубины. Фальц выполняли, например, на щитах - филенках для плотного закрепления их в дверной раме. Фальцгобель похож на зензубель, только колодка у него шире. К ней шурупами снизу приворачивалась направляющая планка, которая ограничивала ширину выбираемого фальца. Острый нож - резак, закрепленный сбоку, подрезал и стругал вертикальные плоскости фальцев, чтобы получить чистую, гладкую поверхность.

Шпунтубель, или пазник, - инструмент с двумя колодками, соединенными винтами. Это позволяло перемещать колодки относительно друг друга. Одна колодка направляющая, другая - служила для закрепления сменных узких железных ножей. С помощью шпунтубеля выбирали в кромке доски прямоугольное углубление - шпунт. На кромке другой доски получали гребень, который плотно входил в приготовленный шпунт. Для получения гребня использовали федергубель - рубанок с железным ножом. В центре ножа был проем по ширине будущего гребня.

Когда нужно было получить гребень в форме "ласточкина хвоста", использовали инструмент, называемый грунтубелем.

Декоративный рельефный поясок из нескольких канавок по краям обрабатываемого изделия выполняли калевкой - узким рубанком, у которого режущая кромка ножа имела фигурный профиль. Этот нож резал по краю изделия рельефную канавку. Разнообразные формы канавок получались благодаря разному профилю режущей кромки ножа.

Калевку с широким фигурным железным ножом называли галтелью. Хвост ножа для облегчения сужали. Зауживали и верхнюю часть колодки, чтобы инструмент был легким и удобным в работе. Нередко встречались галтели с двумя узкими ножами. Их ставили так, чтобы один нож оказался несколько впереди другого, а вместе они перекрывали всю ширину колодки. Таким инструментом выполняли по краю обрабатываемого изделия широкую рельефную декоративную полоску.

Выпуклые полукруглые части выстругивали штапом - рубанком с вогнутой колодкой и с ножом, у которого было вогнутое лезвие. Еще употребляли рубанок - полуштап, с незначительно вогнутой колодкой.

Чтобы получить углубленный желобок, использовали рубанок с выпуклой в поперечном сечении колодкой и так же выпукло затачивали нож. Этот инструмент назывался желобчатый галтельник.

Мастера-краснодеревщики еще употребляли два вида рубанков с изогнутой колодкой. Их называли горбачи. Подошва колодки для обработки вогнутых поверхностей была выпуклой и, наоборот, вогнутая - для выпуклых частей.

Чтобы добиться шероховатости при склеивании, использовали небольшой рубанок - цинубель. Его нож был покрыт продольными желобками, и потому острие походило на пилу с мелкими зубьями.

С помощью этих инструментов в домашних условиях создавались художественные изделия, которые теперь можно увидеть в музеях.

Бюро справок

В 1638 году, согласно "Российскому списку г. Москвы", в столице действовали 2367 ремесленников, из них 200 человек обрабатывали дерево. Среди них были плотники, бочарники, бердяники, дегтяри, обручники, пильщики, тележники, столяры, ручники, токари.

В течение 1893 года 13 тысяч подвод доставили в Москву лесоматериалы.

В 1913 году 427 московских магазинов и контор продавали кустарные изделия из дерева.

В 1965 году художественной обработкой дерева в России занималось около 2300 организаций, или 0,7 процента подразделений художественных промыслов. В 1975 году дерево обрабатывали свыше 30 тысяч организаций, или 0,9 процента подразделений художественных промыслов.

March 24th, 2017

Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря
(И. А. Бродский)

Поморьем в России исторически называется побережье Белого моря — северный край, хоть и давно обжитой, но малонаселённый, некогда бывший окраиной Русского государства, и по-своему самобытный. Есть у Поморья и своё историческое ядро — Поморский берег, то есть юго-западное побережье, между городами Кемь и Онега. Большая часть Поморского берега сейчас входит в состав Карелии. В этот раз я расскажу про три старинных поморских села в Беломорском районе — Сумский Посад, Вирма и Сухое.

Названный мной порядок этих трёх сёл отражает передвижение обратно к Беломорску. То есть ближе всего к городу расположено Сухое (18 километров), затем Вирма (35 км), и уже в 50 километрах на восток от города находится Сумский Посад (в обиходе его называют просто Сумпосад). Мы с andrew_rewsr совершили вдоль Поморского берега велопробег по грунтовой дороге: утром доехали с велосипедами на электричке от Беломорска до Сумпосада, а затем ехали обратно в сторону города уже на велосипедах.

Как уже говорилось, в Беломорске находится трёхсторонний железнодорожный узел: на восток от города идёт линия до станции Обозерская, соединяющая Мурманскую магистраль с Архангельской. Именно оттуда , и в ту же сторону мы ехали в Сумпосад. Везёт нас туда электричка Кемь - Маленьга, и ехать до Сумпосада 50 километров, или чуть больше часа. Народу в утренней электричке не много, и большинство пассажиров составляют железнодорожники.

2. Вот и Сумский Посад. Довольно крупная станция, которая в 1994-2003 годах была конечным пунктом электрификации. Раньше тут ещё был деревянный вокзал, но он сгорел пару лет назад. Выходит довольно много пассажиров, выгружаемся и мы с велосипедами. Электричка уехала дальше, — через два часа она будет на станции Маленьга у границы с Архангельской областью, после чего пойдёт назад в Кемь.

А мы садимся на велосипеды и едем в село, которое чуть в стороне от станции. Официально здесь два населённых пункта — село Сумский Посад, и посёлок ЖД станции Сумпосад. При этом сама станция называется Сумский Посад, а станционный посёлок — именно Сумпосад, официально. Впрочем, фактически, весь Сумский Посад воспринимается одним целым.

3. Сумпосад — село, по местным меркам, довольно крупное (около семисот жителей, а сто лет назад было полторы тысячи), центр сельского поселения. К тому же, с богатой историей. Впервые село упоминается под названием Су ма в 1436 году в контексте основания Соловецкого монастыря. Здесь была вотчина новгородской посадницы Марфы Борецкой, отдавшей в 1450 году село во владение .

4. Отсюда всего 4 километра до Белого моря, но в летнее время к нему просто так не выйдешь, — берега болотистые. Село живописно растянуто по берегам реки Сумы, давшей ему название. Добротные поморские избы, многим из которых больше ста лет, смотрят фасадами на реку. При взгляде с моста Сумпосад напомнил мне карельское .

Река берёт начала из озера Сумозеро, и здесь, почти сразу за селом, впадает в море. А море — это основа местной жизни. Кругом дремучие леса и болота — богатые дарами природы, но при этом малопригодные для сельского хозяйства. Основной промысел поморов -— это ловля морской рыбы. Ловят сетями, — обычно выходят в море утром с приливом, а потом вечером, по высокой воде, возвращаются. И так здесь живут уже столетиями. Надо сказать, что пушкинская "Сказка о рыбаке и рыбке" чаще всего всплывает в памяти именно в этих краях.

5. Впрочем, о том, что рядом море, можно и не догадаться, если не знать об этом. За околицами села виден только лес. Но, однако, поддувает с моря прохладным ветром.

В 16 веке Сума уже была одним из наиболее крупных и зажиточных сёл Поморского берега (так же, как и Сорока — нынешний Беломорск), являясь также центром солеварения, — здесь действовало несколько варниц. Однако жизнь зачастую была неспокойной, — край приграничный, и несколько раз его разоряли шведы. В 1576 году, в Ливонскую войну, они сожгли Суму, перед этим успев набедокурить в "Кемской волости". А в 1583 году здесь был возведён деревянный Сумский острог, состоявший из шести башен — Воротной, Белой, Моховой, Низовской, Рыбной и Мостовой. В 1613 году шведы его осаждали, но взять уже не смогли. В 1680-е годы острог был построен заново, а ещё через сто лет был упразднён, стал ветшать, и к 20 веку почти развалился. Частично сохранившуюся Моховую башню в 1931 году перевезли в московский музей "Коломенское", где она и сейчас стоит в отреставрированном виде.

6. По дороге от станции к селу видна сельская школа:

После упразднения острога населённый пункт стал селом Сумским. В 1806 году оно было преобразовано в посад в составе Кемского уезда Архангельской губернии, получив современное название — Сумский Посад.

8. В южной части села встретился магазин промтоваров с ещё советской двуязычной вывеской. Справа написано по-фински: "Teollisuustavaroita". Хоть и практически всё коренное население здесь русское, мы всё-таки в Карелии, где в советские времена вывески дублировались именно на финском, а не карельском (так пошло с времён Карело-Финской ССР).

9. Вот такой он, Сумпосад. Среди изб есть пятистенки, но не такого сурового вида, какие можно видеть в Архангельской области. Здесь обычно дома более вытянуты в длину.

10. Дом купца Ивана Шуттиева, который владел магазином, находившимся в нём же:

Вот так этот дом выглядел сто лет назад:

Сейчас половину дома занимает церквушка (видно по крестам). После создания кадра нас приметил житель дома — довольно благообразный и очень разговорчивый дед, который, по его словам, в этой церкви помогает по хозяйству. Рассказать он нам успел многое — то о том, как он в лихие девяностые работал в Москве и едва не попадал в столкновения с бандитами, то о том, как на старости лет живёт здесь, и чистый воздух так даёт сил, что даже к врачу не приходится ходить:
— Когда болеете, надо сюда приезжать, и вон туда за лес идти пить воду.
— Из болота?
— Из болота! Жить тогда долго будете.

А вообще надо сказать, что Сумпосад (как и Беломорск) отличается какой-то интеллигентностью местных жителей. Кроме того, село со столь богатой историей и традициями — своего рода культурный центр Беломорского района (как, например, в Бабаевском районе на Вологодчине).

11. У домика с церковью — мемориал знаменитым землякам:

Особенно здесь выделили двоих человек. Капитан Владимир Воронин (1890-1952) — коренной помор по происхождению, один из советских покорителей Арктики, участвовавший в спасении челюскинцев. Особенно он прославился тем, что в 1932 году на ледоколе "Александр Сибиряков" впервые за одну навигацию прошёл Севморпуть. Здесь же увековечили этнографа Ивана Дурова (1894-1938), который занимался изучением поморской культуры и фольклора, но попал под репрессии и был расстрелян в 1938 году. В одном своём очерке он писал: «Суровая природа севера скрывает в себе немало таких уголков, о жизни которых много ещё следует говорить и писать. К одному из таких уголков принадлежит и наше Поморье, раскинувшееся узкою полосою на несколько сот вёрст вдоль западного побережья Белого моря» .

12. По соседству — мемориал сумлянам, павшим на Великой Отечественной войне:

13. А на другом берегу стоит старейшее сохранившееся здание села — деревянный Соловецкий амбар, построенный в 1757 году. Здесь же находился причал Соловецкого монастыря. Памятник уникальный, но, видимо, средств на реставрацию нет, и он постепенно ветшает.

14. Вокруг потемневших бревенчатых стен — запах мокрой от утреннего дождя травы, и густые заросли малины.

15. Такая надпись сохранилась над входом в амбар. Соловецкий монастырь, хоть и на острове расположен, но в своё время был одним из главных центров Поморья, и владел многими сёлами Поморского берега вплоть до екатерининской эпохи.

16. А ещё на стене амбара есть вот такая раритетная табличка аж времён Карело-Финской ССР (разумеется, опять же, с надписью на финском языке). Жаль только, что в случае реставрации амбара её наверняка снимут, — такое в наше время пока не ценят.

17. Рядом стоит новенькая церковь святого Елисея Сумского, построенная в 2006-2013 годах. Между прочим, это единственный вообще храм в честь этого святого.

Место выбрано не случайно. Здесь раньше стоял погост-тройник — каменная Успенская церковь (1693 год), деревянная Никольская (1768) и шатровая колокольня. В утвари Никольской церкви было множество даров от соловецких архимандритов. Храмы, к сожалению, были снесены в 1930-е годы.

Вот так выглядел храмовый ансамбль:

18. Возле церкви — памятный знак мореходам Сумского Посада:

Как уже говорилось, море здесь — основа жизни. В Сумпосаде действовала небольшая судоверфь, местные жители порой уходили на промыслы в Баренцево море и на Новую Землю. Здесь действовала мореходная школа, давшая стране несколько десятков капитанов, включая упомянутого Владимира Воронина.

19. В пейзаже Сумпосада видна карельская природа. Выше моста на Суме — порог, шумящий бурным потоком среди гранитных скал.

20. Карелия!

22. Здесь, на одной из скал, под навесом, стоит карбас — мореходная лодка, подаренная Сумпосаду в 1870 году великим князем Алексеем Александровичем (сын Александра II), посетившим село. Лет десять назад лодку повредило обрушение навеса. Её пока не отреставрировали, но навес всё-таки новый построили.

23. И в целом Сумпосад — добротное северное село с приятной атмосферой старины.

24. Внезапно, узкоколейный ЖД вагон у берега. До 1980-х годов неподалёку действовало две узкоколейки — при леспромхозах в посёлках Вирандозеро и Маленга, что стоят на железной дороге, ещё дальше на восток. Видимо, вагон оттуда.

В северной оконечности села раньше находился порт — один из центров торговли в Поморье, в том числе и заграничной. У Поморья были давние торговые связи с Норвегией, — торговали солью, пушниной, но в основном, конечно, рыбой. Во второй половине 19 века торговый оборот рыбы в Сумпосаде исчислялся тысячами пудов. Была здесь и пассажирская пристань, — к началу 20 века существовало регулярное пароходное сообщение с Архангельском и Соловками, Онегой и Кемью, а также между сёлами.

26. Некоторые дома в селе выглядят совсем по-новому:

Здесь мы столкнулись с северным гостеприимством. После создания этого кадра нас заметила женщина лет 60-ти и пригласила к себе в дом выпить чаю и посмотреть на старину, которую она уже несколько лет у себя собирает. Видели мы у неё и старые газеты и документы, и пару предметов мебели (кажется, зеркало и кровать), и вещи вроде старого чайника и самовара. В основном хозяйка всё это покупает у местных жителей (в том числе и пьяниц), и делает в своём доме почти что живой музей поморского быта. Родом она, кстати, не отсюда, а из Западной Белоруссии, и, по её словам, наполовину полька и католичка. Здесь это было довольно неожиданно.

В Сумпосаде мы пробыли больше трёх часов и затем покинули это интереснейшее место, поехав на велосипедах в сторону Беломорска. На самом деле, и восточнее Сумпосада есть интересные места. К примеру поморские сёла Колежма и Нюхча. Из Нюхчи начиналась Осударева дорога — волок от Белого моря к Онежскому озеру, проложенный в 1702 году через карельские леса по указу и при участии Петра I, когда он возвращался из Архангельска. На железной дороге стоят уже упомянутые советские посёлки (в прошлом ПГТ) Вирандозеро и Маленга. Быть может, как-нибудь я побываю и в той стороне, но сейчас мы едем в направлении города, и наша следующая цель — село Вирма в 15 километрах от Сумпосада.

27. Вся дорога здесь вот такая — грейдерная грунтовка, с лесами и болотами вокруг. А где-то совсем рядом, за лесом, — море.

28. На все 15 километров до Вирмы — ни одного населённого пункта. Прямо почти классическая для Карелии грунтовка среди лесов. Больше всего мне здесь вспомнилась дорога Суоярви - Суйстамо - Ляскеля, где я ездил на автобусе три года назад.

С погодой нам повезло. День выдался тихим и облачным, — ни жары, ни дождя. По пути несколько раз проезжаем по мостикам лесные ручьи с торфяной водой. На одной из остановок мы услышали сверху странное шуршание и свист, — оказалось, стая птиц летит над лесом. Наверное, с высоты птичьего полёта отлично видно и дорогу, и море. А с дороги и не поймёшь, как море здесь близко.

29. Много здесь и болот:

Постепенно на дороге становилось больше машин, которые ехали навстречу нам. Это была пятница, и во второй половине дня люди направлялись на дачу. Пару раз мы разъезжались с грозного вида лесовозами, а ещё навстречу проезжал ПАЗик с табличкой "Беломорск - Сумпосад - Хвойный". А в какой-то момент мы услышали с левой стороны гудок электровоза и грохот товарняка.

30. Перед самой Вирмой автодорога подходит совсем близко к параллельно идущей железной. А грузовое движение по ней очень даже оживлённое, — грузопоток в Мурманский порт, вывоз руды с Кольского полуострова. Почти что магистраль среди карельской глуши.

31. Но когда отгремит очередной грузовой, на маленькой станции Вирма снова становится тихо. Пассажирское сообщение здесь ограничивается электричками Кемь - Маленьга и поездом Вологда - Мурманск, который проходит здесь ночью.

32. Помнится, на станционном здании (которое справа) была табличка "Вход с огнём запрещён". Наверное, Прометей бы огорчился.

Планы строительства железной дороги вдоль Поморского берега существовали ещё до революции. В 1916 году, после открытия Мурманской магистрали, существовал проект линии Сорока - Сумпосад - Онега - станция Холмогорская, которая соединила бы её с Архангельской. В итоге, однако, стальная колея была проложена здесь только в 1941 году, и немного иным маршрутом — мимо Онеги, и до станции Обозерская. В годы войны она сыграла роль как единственная сухопутная связь Мурманска с Большой землёй (поскольку Мурманская магистраль была перерезана финнами).

34. Через пару километров после станции видна уже и сама Вирма. Снова длинные избы и амбары, а чуть дальше — слегка загадочный туман. Там — Белое море!

35. Вирма — село маленькое, стоит почти у самого моря и даже не закрыто от него лесом. Название оно получило от одноимённой реки, впадающей в море. В её устье, фактически, эстуарий, — сюда заходит морское течение, и поэтому в отлив по речным берегам виден вязкий зеленоватый ил, называемый словом "няша".

36. Почти у каждого дома есть своя лодочная пристань. А за домами видна деревянная церковь Петра и Павла, к которой мы подойдём поближе.

37. Вид вверх по течению:

38. И здесь тоже много добротных старых изб. Вирма — тоже село старинное, впервые упоминается в 1459 году. А в 16-17 веках здесь, как и в Суме, действовали соляные варницы.

39. На въезде в село — памятник воинам-землякам:

40. Величественно возвышается над Вирмой церковь Петра и Павла, построенная в середине 17 века, — один из шедевров деревянного зодчества Русского Севера. Первая церковь на этом месте известна ещё с 1526 года.

41. Композиция церкви в Вирме — пятиглавие на кубе (как, например, у церкви в каргопольском Архангело).

42. Хорошие места для церквей выбирать умели. Храм стоит в окружении могучих елей и карельских скал.

43. И пейзажи вокруг прекрасны. Ландшафты во всей Карелии похожи и легко узнаваемы, — примерно такие же лесистые скалы можно увидеть и где-нибудь возле Выборга.

44. Под ногами мхи...

45. ...и черника:

46. А Вирма выглядит примерно вот так. Постоянных жителей в селе осталось уже совсем мало, и в основном здесь уже дачники, — кто-то из Беломорска, а кто-то даже из Мурманска.

47. А из-за околицы поддувает морской ветер, и в воздухе висит туманная взвесь.

48. Там уже море. Вирма расположена в бухте, которую от открытого моря прикрывает Сумостров и ещё ряд островов помельче.

50. Вокруг всё те же сосны на гранитных скалах. И очень чистый и свежий воздух, которым хочется дышать полной грудью.

51. Незадолго до Сухого дорога снова выходит близко к берегу моря. На болоте валуны, а вдали видна морская вода. Окутанный туманом горизонт, от которого дует ветер, выглядит таинственно.

Под конец я фотографировал уже мало, поскольку внимание всё реже отвлекалось на окружающие виды. Разумеется, поездка по грунтовке на велосипедах на такое расстояние за один день далась нам с большим трудом, и, даже с остановками на отдых, уже к Сухому мы подъезжали изрядно уставшими. На нашу радость нашлась вставка асфальтированной дороги аж на целых триста метров! Это был мост через реку Кузреку (по-карельски Kuuzijogi — еловая река ), у устья которой и находится село Сухое.

53. Сухое стоит прямо у берега моря, а не по берегам реки, как Вирма. Собственно, название села и связано с расположением: если берег моря здесь в основном болотистый, то именно тут едва ли не единственное на многие окрестности сухое место непосредственно на берегу. Изначальное название села — Сухой Наволок или Сухонаволоцкое. Упоминается оно впервые в 1539 году в "Жалованной грамоте великого князя Ивана Васильевича Соловецкому монастырю на вотчину в Спасском погосте Выгозерского уезда". Это тоже было монастырское село.

Местное предание гласит, что изначально село хотели отстроить на Кузреке выше по течению, и принесли туда икону для освящения места, но икону несколько раз уносило рекой к морскому берегу, что затем было воспринято как божественный знак, и село появилось там, где стоит сейчас.

54. Со стороны моря шумел ветер, а у одного из домов на нас заливисто лаяла собака, сидевшая за забором.

55. В центре села — церковь Смоленской иконы Божией Матери. Построена она в 1899 году, но в советские годы у неё разобрали колокольню и главку, и до наших дней она сохранилась в таком виде. В белый цвет её покрасили уже недавно, и, на мой взгляд, зря.

56. Памятник воинам-землякам:

57. А вот и море. До Сухого мы доехали уже вечером, когда начался прилив. У берега гуляли бабушка с внуком и наблюдали за морем: "Вот, видишь, утром отлив был, вода ушла. А сейчас, вечером, опять вернулась".

Что интересно, в нескольких километрах отсюда есть и железнодорожная станция Сухое. Но с селом она фактически никак не связана, и туда даже нет подъезда от автодороги.

58. Последний взгляд на Сухое и его морскую бухту:

Велопробег занял у нас целый день, и, как уже сказано, мы успели, мягко говоря, сильно устать (до сих пор помню приятное ощущение, когда после такого заезда ложишься спать). Именно поэтому после Сухого я уже почти не снимал, — больше хотелось либо беспрерывно крутить педали, чтобы побыстрее доехать, либо посидеть отдохнуть. Покажу напоследок ещё лишь пару кадров.

59. Ещё один выезд дороги близко к морю:

60. А это река Большая Кетьмукса перед самым устьем. Как и в Вирму, сюда заходит морское течение, поэтому с приливом ила уже не видно, и в реке высокая вода. А ещё — заметен слегка необычный лиловый оттенок облачного вечернего неба. Это свойственно именно северным широтам с их более ярким солнечным светом.

На этой ноте завершу рассказ о Поморском береге и его сёлах. Именно Беломорск с его окрестностями стал для меня конечным пунктом длительного путешествия по северным областям летом 2016 года. И рассказ об этом путешествии почти подошёл к концу. В следующий раз я напоследок немного скажу об обратной дороге домой.